Страница 85 из 100
— Наинды Воррен? — удивилась Таисия.
— Ты ее знаешь?
— Приходилось слышать это имя, — уклончиво ответила девушка, уткнувшись взглядом в свои тонкие черные перчатки. — Я слышала однажды, как ее упоминали в качестве одной из кандидатур для…. для отца.
Действительно, королю не позавидуешь.
— Так вот, шалости этих ребят были далеко не невинны, и кого-либо другого могли за то, что они вытворяли, на всю жизнь запечатать в антимагические кандалы, но им все сходило с рук. В бытность мою в Университете среди них были популярны магические гонки. К экипажам это не имело никакого отношения. Каждый участвующий выбирал себе жертву, не мага, и должен был довести до определенного действия, какого-нибудь обязательно нелицеприятного поступка.
— Жестоко, — тихо проговорила Таис.
— Не только жестоко, но и противозаконно, — нахмурился я. Вспоминать о тех событиях было тяжело не только из-за того, что, в конце концов, произошло, но и из-за попустительства со стороны главы Университета и некоторых преподавателей. — Ректор, как я говорил, смотрел на это сквозь пальцы. А преподаватели…. — я вспомнил одного, который громче всех настаивал на том, чтобы покарать меня, и в то же самое время науськивал приятелей Наинды. Правда, по словам Рагнума, после моего отчисления, тот из Университета исчез, — даже потакали. А потом случилось то, на что закрыть глаза уже не получилось. Подопытный Наинды умер. Вместо того чтобы сделать то, что она хотела, тот спрыгнул с крыши. Было невысоко, но тот разбился. Дело замять не получилось, так как нашлись свидетели. И тогда этот идиот Стефан взял вину на себя. На что он рассчитывал, я так и не понял, но Наинда с большим удовольствием все на него свалила. Ректор тоже воспользовался инцидентом, чтобы выступить по поводу того, какой сброд принимается в Университет с королевскими стипендиями. И тогда я за Стефана вступился, хоть этот дурень и не заслуживал. Стал опрашивать свидетелей, собирать доказательства. По всем показаниям выходило, что на месте преступления были двое. И тогда, — я усмехнулся, — обвинили как сообщника Стефана меня.
— Не может быть! Ректор Цильдис…. Я встречала его несколько раз, но он не произвел на меня впечатления человека способного на такую подлость.
— В качестве кого ты с ним встречалась? — спросил я, улыбаясь. — Представительницы Ордена? — и, дождавшись положительного кивка, добавил: — Вот и ответ на твой вопрос. К нищему и незнатному мальчишке у него был совсем другой подход. Поэтому дальше все было очень грустно. Меня ни ему, ни родственникам Наинды обвинить не удалось, однако из Университета меня все равно исключили, не дав доучиться до диплома всего только пару месяцев, с формулировкой «За действия, порочащие высокие цели и статус заведения». А Стефана, насколько я знаю, заковали-таки в кандалы, он не выдержал и покончил с собой.
— И это все? Так все закончилось? — Таис смотрела на меня почти с ужасом.
— Ну, кроме этого меня еще обязали выплатить стоимость обучения в Университете и потраченную на меня стипендию. Без диплома я магию практиковать не мог, поэтому почти все пути обычного для магов трудоустройства стали для меня закрыты. В общем, все было бы, действительно, плохо, если бы один из следователей, которых привлекли к делу Стефана, не обмолвился, что в маг-следователи часто берут и необученных магов, так как предлагаемые там зарплаты дипломированных специалистов не привлекают. Обучают немного, дают сертификат, даже некоторая экономия на артефактах выходит. Тогда я забрал Ганса и уехал в Глорихейм, а дальше ты знаешь.
— А ты не жалеешь, что тогда вступился за этого Стефана? — по-прежнему глядя на меня широко раскрытыми глазами, еле слышно проговорила Таисия.
— Нет! — в небольшом пространстве мотодиля мой ответ, могло быть, прозвучал излишне громко и резко. — Настоящие виновные всегда должны быть наказаны, а несправедливость исправлена. И даже если обстоятельства так сложились, что этого сделать не получилось, нельзя сожалеть о самой попытке. Только о том, что она оказалась недостаточно действенной, — уже тише добавил я, невидяще смотря в окно, и внезапно ощутил соленый вкус поцелуя на своих губах.
— Я люблю тебя, — прошептали уже ее губы соленые от капающих слез.
— Таис, ты плачешь? — честно, я видел ее всякой, но плачущей еще никогда. И какой терр меня дернул рассказать ту историю во всех подробностях?! Мог бы обойтись и общими словами.
— Это, наверное, от чрезмерной эмоциональности, — улыбаясь сквозь слезы, ответила она. — Лекарь меня предупреждал, что такое бывает.
Стоило мне осознать ею сказанное, как повышенная эмоциональность обнаружилась и у меня, правда, с другими симптомами, и очень скоро мы бы стали бы привлекать внимание прохожих, если бы не вспомнили о деле, от которого, между прочим, зависело наше общее будущее.
Дела у искомого ростовщика, судя по всему, шли хорошо, так как лавка его располагалась пусть и не на фешенебельном проспекте, но в небольшом переулке в двух шагах от этого проспекта.
Блестящие чистотой стеклянные витрины радовали разбегающийся взгляд множеством замысловатых и не очень, но при этом, безусловно, дорогих вещиц, а еще больший ассортимент находился внутри. Впрочем, нас интересовали не безделушки, а хозяин заведения.
На орденскую представительницу стоящая за стойкой девица взглянула с затаенным страхом, но стоило мне произнести слова «королевский следователь», как название временной должности подействовало подобно магическому заклинанию, немедленно вызвавшему из недр лавки хозяина сокровищ. Небольшим ростом и окладистой бородой тот скорее походил на сказочного гнома, чем дракона, но, как известно, и те, и другие не чают души в блестящих безделушках.
Коллекцию синтийских фарфоровых танцоров тот вспомнил сразу. Приобрел он ее, действительно, у виконта Глазероя вместе с другими стоящими, как он выразился, вещицами несколько месяцев назад, рассчитывая продать ту, как минимум, втридорога. Всего в приобретенном наборе было двенадцать фигур, собственно, танцоров и почти столько же разномастных статуэток, вроде балерин, тигров, драконов и почему-то свиньи. В общем, стоимость статуэток, как я понял, была заявлена ростовщиком такая, что на нее согласился бы только настоящий ценитель. Таковой долго не находился, что ростовщик был готов поступиться принципами и снизить цену, как его лавку посетила некая дама, которая, невзирая на заявленную стоимость, приобрела все, даже свинью.
— Богиня! — вспоминал Крамм. Касался ли этот эпитет внешности дамы или потраченных ею денег, я не понял.
— Сразу было видно, что такая может позволить себе все! — вторила ему девица, оказавшаяся его дочерью. — Вся в мехах и усыпана бриллиантами, — не скрывая искренней зависти, продолжила восхищаться она, с упреком поглядывая папеньку, от которого, судя по ее тону, никаких богатств ей не перепадало.
— А лицо? Вы можете описать ее? Какова она? Молодая или нет? Каков цвет глаз, какой длины нос?
— Этого не могу сказать, господин, — покачала головой девица. — В вуали она постоянно ходит, но фигура стройна, значит, скорее молодая.
Вот это уже было незадачей. Как же тогда мы были должны ее опознавать? По мехам? Или драгоценностям? Впрочем, оказалось, что и такое возможно.
— Ты сказала «Постоянно ходит», — внезапно произнесла доселе молчавшая Таисия. — Значит, ты видела ее еще раз?
Дочка ростовщика покраснела и почему-то смущенно покосилась на отца. Тот крякнул и сдвинул густые брови. Таис так и не отрывала от нее взгляда. Под таким двойным напором девица не могла не сознаться.
— Рубин у нее приметный, госпожа, — выдала она, уставившись в прилавок. — А я, бывает, мимо салона госпожи Каро прохожу — уж больно платья у нее на витрине красивые, — девушка покраснела еще больше. — Так вчера, кажется, ту госпожу покупательницу там и видела. И позавчера тоже. Она, наверное, к госпоже Каро на примерку ходит, — видя, что никто ее не осуждает, девица продолжила уже бойче: — Тоже в вуали была, и рубин был при ней, а еще рубиновое колье. Очень дорогое, наверное, раз она к госпоже Каро ходит. Платья у нее же целое состояние стоят!