Страница 70 из 100
— А искренне надеюсь, что ваша строптивость имеет границы, госпожа Сазеренн, — я даже склонился, чтобы донести свою мысль как можно понятнее, но неожиданно совсем рядом донеслось уже лошадиное фырканье. Я сначала принял его за счет своего подсматривающего помощника, но ошибся — фыркала настоящая лошадь.
— Госпожа Таисия! — идиотически радостный голос разрушил все мои планы. Госпожа легат немедленно отстранилась от меня на расстояние в три шага да еще приобрела совершенно равнодушный и отстраненный вид, будто это не она только что гневалась, пыхтела от возмущения и рассержено сопела мне прямо в губы.
— Вы до сих пор здесь, госпожа Таисия? — ряженый петух Лисли соскочил с подножки резной щегольской конной повозки — вот к чему этот вычурный старомодный жест?! — и подбежал к орденской посланнице с намерением схватить ту за руку. Однако я вовремя переместился, а граф поменять свою траекторию не успел, поэтому ему пришлось остановиться на некотором расстоянии от госпожи легата.
— Да, до сих пор, — скромно ответила та и уставилась на свой экипаж.
— Ах да, расследование, эти возмутительные убийства, я понимаю, — глубокомысленно покивал Лисли, который в этот раз напялил на себя вышитый золотой — золотой! — нитью лиловый камзол. — Но разумно ли в такой темноте возвращаться в город, когда есть опасность потерять дорогу, свернуть с пути или оказаться в придорожной канаве? — с чрезмерной, на мой взгляд, обеспокоенностью поинтересовался он.
— Королевский тракт достаточно широк, огорожен, а магически подсвечиваемые указатели не дадут заблудиться, — возразил я на измышления графа очевидными фактами, однако зря старался.
— Уже не важно, какова ширина королевского тракта, — так грустно, что у слушателей на глаза слезы, наверное, должны были сами собой навернуться, ответила орденская посланница, — так как сдвинуть с места свой экипаж я все равно не смогу.
— Я не понимаю вас, дорогая Таисия, — почти пропел лощеный петух, стараясь меня обойти, однако, несмотря на все свои старания, приближался только к своему экипажу. — Что-то произошло?
— Да, — сокрушенно ответила та. — Некто, — она произнесла это слово с таким нажимом, словно опять имела в виду меня, — испортил колеса моего экипажа.
— Какое возмутительное хулиганство! — воскликнул в ответ граф. В целом, он издавал слишком много восклицаний. — Я знаю, что нужно делать! Вы можете переночевать в одной из гостевых комнат моего дома. Не беспокойтесь, ничего предосудительного, моя матушка будет только рада окружить вас своей заботой. А с завтра утра мы решим вашу небольшую проблему.
От такой наглости я даже дара речи на мгновение лишился. Поэтому не успел ничего сказать, как представительница террова Ордена уже выдала:
— Очень благородно с вашей стороны, граф, позаботиться о том, кто попал в беду.
«Это она про себя, что ли?»
— Я приму вашу помощь, — добавила госпожа легат — в полумраке, к сожалению, я не видел выражения ее лица — и тут же, подтверждая свои намерения, сделала шаг по направлению к повозке клятого Лисли.
«Что же это такое?!» — я был ошеломлен и растоптан. Ведь казалось, только что она….
— С вашей стороны, госпожа Сазеренн, было бы разумнее вернуться на ночь в Глорихейм, — я сделал-таки попытку образумить орденскую посланницу, за что не получил даже гневной отповеди.
— Господин Винтерфилд, сами подумайте: уже почти полночь и дорога до города займет почти час времени. Затем нужно будет потратить еще столько же, чтобы найти гостиницу. Разумеется, для меня разумнее остаться здесь.
— Госпожа Сазеренн, — тут же выпалил я, по-прежнему заступая дорогу. — Жерар домчит в два раза быстрее, и я готов…..
— Благодарю вас, господин Винтерфилд, но я уже приняла решение, — перебила меня она и, обойдя с другой стороны, забралась в экипаж.
Я мог бы много еще сказать о том, что оставаться в доме незнакомого человека, который, к тому же, был одним из подозреваемых, как и все проживающие в округе, было верхом безрассудства, о том, что тем более безрассудно доверять незнакомцам, когда у нее в саквояже только что добытые из тайника ценные документы. Я мог даже промолчать о своих собственных чувствах — она и так все знала! Тем не менее, предпочла компанию надутого петуха, который, бросая на меня самые презрительные и торжествующие взгляды, уселся на облучок своей повозки и дернул за вожжи.
— Госпожа Сазеренн! — наплевав на свою собственную гордость и торжествующего графа, я придержал за кузов экипажа, чтобы посмотреть ее в глаза.
— Я еду к графу Лисли, господин Винтерфилд, — тихо, но твердо проговорила она и первая отвела взгляд.
— Зачем? — еще тише спросил я, имея в виду не только ее поездку.
— Доброй ночи, господин Винтерфилд, — смотря вперед, прямо на лилового петуха, проговорила госпожа легат и, прижав к себе свой саквояж, скомандовала: — Езжайте, граф!
Тот с видимым удовольствием тронул вожжи, и повозка покатила по дороге, а орденская посланница даже не оглянулась.
— В самом деле, уехала? — из кустов вылез Драйзен и, встав рядом со мной, уставился вслед мерно подрагивающей бричке. Я пожал плечами, оттягивая момент возвращения к своему экипажу — ноги будто приросли к месту.
— А я сразу знал, что от этой фифы будут только неприятности. Махала тут хвостом, а как аристократишка поманил, так сразу к нему побежала, — буркнул Жерар, стряхивая с себя то ли растительность, то ли мелкую живность. — Ну что встали! — прикрикнул вдруг он. — Проводить все равно надо то. Мало ли куда этот хлыщ нашу вертихвостку везти собрался!
Несмотря на то, что хотелось сказать, что мне все равно, я понимал, что Жерар прав и проводить стоило. Догнать конный экипаж на мотодиле труда не стоило. Так мы и следовали за бричкой весь путь до усадьбы Лисли. Когда лошади заехали в ворота, Жерар остановил мотодиль, и невыносимо долгих пять минут я наблюдал, как госпожа легат покидает бричку, как лакей открывает перед ней дверь парадного входа, и она исчезает в недрах особняка.
— Ну что, поехали? — спросил Жерар после того, как двор перед входом в особняк опустел.
— Поехали, — согласился я. Действительно, зачем задерживать коллег, желающих вернуться, наконец, домой, только ради того, чтобы без смысла таращиться в чужой темный сад.
«Ради чего? Зачем?» — эти вопросы не давали мне покоя, заставляя метаться на заднем сиденье мотодиля. Дело было не только в обиде, хотя и в ней тоже. В том, что госпожа Сазеренн внезапно увлеклась лиловым графом, я не верил, совсем не верил! Я бы это сам заметил или Драйзен, который все подмечает с истинным талантом рисовальщика. Однако за терровым чаем, по словам помощника, она промолвила всего три слова, да и в этот раз держалась равнодушно. Что это? Притворство? Или дело было во мне? Неужели, она считала, что недостаточно меня измучила? Жерар с Драйзеном о чем-то тихо переговаривались, но я не вслушивался. Я маялся от духоты, однако даже когда открыл окно, не помогло.
«Как можно было довериться этому петуху? А вдруг он и есть тот самый убийца, утопивший в омуте полдюжины женщин?» — меня прошибло потом. — «Почему я сразу не задумался над тем, почему он при своей бирюзовой внешности и с лекарским дипломом живет в уединении да на отшибе, так что никто толком не знает, кто он и чем занимается?! Ах да, заботится о матери…. Однако даже если так, что ему помещает воспользоваться наивностью капризной не монашки в своих интересах?! Несмотря на присутствие матери! Может, как раз в этот момент….».
— Разворачивайся! — приказал я Жерару.
— Сэр? — обернулся удивленный Драйзен.
— Этьен? — Жерар все-таки притормозил и обернулся, видимо, желая что-то сказать, но я сразу перебил все возможные возражения.
— Поворачивай! — от предчувствия или нет, но меня уже била нервная дрожь, и Жерар уже беспрекословно развернулся. — Быстрее!
Я был готов выскочить из экипажа и мчаться бегом. К счастью, мы еще не успели выехать из предместья, и обратный путь занял не более десяти минут.