Страница 42 из 100
Несмотря на то, что я нашел ответы на вопросы, как заброшенная усадьба оказалась в лесу и кто в ней жил, гораздо более важный вопрос о том, что же в нем произошло, опять остался без ответа. Орден, если и смог вытащить из задержанных ответ на этот вопрос, ни со мной, ни с Варгисом не поделился. Никто из жителей этой, казалось бы, тихой провинции ответа тоже не знал. И Нарзали, и Увельси, и Зиннеры о старшем сыне виконта старого Акмельса вспоминали с трудом, и никто из них не мог вспомнить о том, что тот когда-то жил по соседству. Способа снять наложенное на них неизвестно кем забвение я отыскать не смог.
В попытке отыскать ответ, в том числе и на эти вопросы, я, некоторое время спустя оказавшись в столице, даже отыскал бывшую компаньонку Матильды Акмельс, пожилую даму, в задачу которой входило выводить девицу в свет.
— Необычная молодая женщина, — вспоминала та о своей подопечной. Учитывая, что через ее руки прошли десятки девиц, характеристике профессиональной компаньонки стоило доверять. — Нет, не большая любительница балов, посещала редко, — с сожалением перечисляла она, — и по лавкам модным не часто ходила. Салоны посещала, но с другими девицами не сдружилась, на юнцов не заглядывалась, больше с господами в летах общалась — но все чинно и прилично. Училась чему-то. Мода сейчас такая, что каждая молодая барышня курсы какие-то посещает. И всегда она знала, что делать. Куда идти, что покупать, с кем и о чем говорить. У меня она советов не спрашивала, но мне казалось, что не сама она все это знает, а будто направляет ее кто-то.
Но все это было позже. А в тот день я в третий раз встретился с орденской посланницей уже после обеда, который, впрочем, пропустил из-за обыска в доме Кракела. Перед крыльцом усадьбы Нарзаля стоял совсем не деревенского вида абсолютно черный мотодиль, а в двух шагах от него госпожа Сазеренн в своем черном орденском одеянии. На самом крыльце, пытаясь прикрыться слишком тощими для него колоннами маячил младший Зиннер, с физиономией, когда ту было видно, настолько кислой, будто целиком съел целое ведро клюквенного соуса, правда, без особых ингредиентов от госпожи Матильды.
— Господин Винтерфилд, — кликнула госпожа легат, хоть в этот раз меня заметив. — Я уладила ваш вопрос с господином Мореном.
Я удивленно приподнял бровь.
— Он готов вас простить за причиненный вами ущерб и беспорядок, — добавила она, внимательно рассматривая ожидающий ее экипаж, — если вы согласитесь установить на его лаборатории самую лучшую магическую защиту.
— Вы знаете, что это невозможно, госпожа Сазеренн, — тихо ответил я, недоумевая, зачем орденской посланнице потребовалось давить на эту невозможно большую для меня рану.
— Господин Морен согласился приготовить для вас зелье, — теперь она проверяла, хорошо ли надеты на руки перчатки, — которое нивелирует действие наркотика. Если сможет открыть свою лабораторию, разумеется, — добавила она, быстро взглянув на меня, и мне, болвану, показалось, что в ее глазах блеснули искры.
— Я справлюсь, — ответил я уже с другим настроем. Что может быть хуже для мага, чем потеря сросшихся с его сутью магических способностей? Впрочем, оказалось, что есть еще кое-что.
— Вы уже уезжаете? — поинтересовался я, хотя ответ был очевиден.
— Да, господину Морену потребовалось передать срочное сообщение в столицу, а я как раз туда собиралась, — сухо ответила она, теребя тонкую кожу перчаток, и мне весьма некстати вспомнились ее пальцы, сжимающие мои плечи. А почему-то хотелось, чтобы она снова повторила те слова, чтобы они оказались правдой. Но госпожа легат молчала, а колонны на веранде не скрывали топорщащихся ушей младшего Зиннера.
— Что же, удачной поездки, госпожа Сазеренн, — сказал я и развернулся в сторону дома. В конце концов, мне предстояло заново допросить барона и баронессу, чье соучастие в делах племянницы ее супруга требовало разъяснений.
— Господин Винтерфилд, — снова окликнула меня госпожа легат, не успел я сделать и шага. — Я знаю, о чем вы думаете! Я хочу, чтобы вы знали, что это все неправда, — произнесла она, побледнев, и, наконец, посмотрела мне в глаза.
— Вот как? — я удивился. Неужели мои мысли о ней у меня на лице написаны?
— Да, это все неправда! — повторила она безапелляционно.
«Что неправда?! Это она про свои слова или про поцелуи?! Нет, они-то были! Не верю, пусть я и дурак….»
— Не верю, — твердо ответил я. — Это сейчас вы говорите неправду.
Она побледнела еще больше.
— Но как…. Как вы можете….
— Могу, — твердо заверил ее я. — Я признаю, что повел себя глупо, нет, не просто глупо, возмутительно, но я все прекрасно помню, каждое…. ваше движение и свое тоже. И чтобы вы сейчас не говорили, не верю, что вы были не искренни. Я не верю, что мне показалось, — я совсем запутался, но не мог больше сдерживать свое желание высказаться, — не жалею и был бы рад, если бы это произошло снова.
— Это вы о чем?! — подозрительно спросила госпожа Сазеренн после некоторого, казалось, растерянного молчания.
— А вы? — в свою очередь осведомился я, не зная опасаться или нет странного блеска, мерцающего в ее глазах. — Вы не о яме?
Госпожа легат уставилась на меня, а ее бледные щеки мгновенно залила краска.
— Неужели, в вас нет и унции приличия, господин Винтерфилд?! — дрожащим голосом поинтересовалась она. — Как вы можете намекать на то происшествие? Под действием дурман-травы люди совершают невозможные и неправильные поступки. Мне безумно стыдно, и я мало что помню…. Предлагаю и вам забыть.
— Вот как?! — во мне стала просыпаться злость. — Устыдиться и забыть? Нет, я все помню, и забывать не собираюсь!
— Вы! — глаза орденской посланницы гневно заблестели. — Вы невозможны, господин Винтерфилд! Я уезжаю и надеюсь, что больше вас никогда не увижу! — развернувшись, устремилась к ожидающему ее мотодилю. Рванув дверцу — водитель, было, кинулся ей помочь, но не успел — госпожа легат нырнула внутрь экипажа, и через пару секунд черный как весь терров Орден мотодиль, взревев двигателем, умчался прочь.
— И что будем делать, сэр? — поинтересовался материализовавшийся рядом со мной словно из воздуха Драйзен.
— Действовать, — отрезал я. — Найди Вьодра и еще пару мужиков такой же комплекции, пусть берут ломы, кирки, кувалды, топоры, что найдут, и к Моренам.
— За что, сэр?! — голос помощника моментально осип, а глаза стали размером с блюдца. — За нее, да?
Послышался треск: молодой Зиннер бросился прочь прямо через перила веранды.
— Чтобы вернуть мне способность управлять магией, нужно немного поработать, — объяснил я напридумавшему невесть что помощнику. — И в это раз не головой, а самым что ни на есть простым рабочим инструментом.
Часть четвертая. Глава 20
— Весна, — довольно протянул Варгис, благожелательно разглядывая грязные лужи на арестантском плацу под моим окном и почти два десятка арестантов, пытающихся эти лужи обойти. Почти половина из них были моим недавним уловом — бандой Шкапера, терроризировавшей глорихеймских лавочников на протяжении нескольких месяцев, пока дело, наконец, не передали мне. Мне потребовалось всего полторы недели, чтобы тех выследить, поймать и арестовать на радость Варгису и бургомистру, у которого как раз в перспективе стояла большая королевская ревизия.
— Слякоть, — мрачно ответил я начальству. — Позавчера из-за нее объездная дорога на полдня встала.
Прошедшая зима выдалась необыкновенно снежной — два месяца стояли сугробы в локоть высотой. Старожилы говорили, что такого феномена не наблюдалось уже лет пятьдесят, а может быть и сто, а на всех углах всевозможные кумушки и просто любители почесать языки шептались о том, это знак, посланный Единым, о том, что грядут большие перемены. И если с этим утверждением были согласны все, то по поводу того, какие именно перемены следовало ожидать, были значительные разночтения. Самые прагматичные сулили повышение налогов, пессимистичные — войну с Империей, а романтичные особы, коих было большинство, отмечали, что и в столице снег выпал, после чего многозначительно двигали бровями, закатывали глаза или подмигивали, кто как мог.