Зачем ты причиняешь мне боль?

 - Матвей, быстро снимай футболку, носки и кроссовки. Яна, закатай ему чуть джинсы, и спусти их, чтобы бедра открылись. Нет, нет белье не демонстрируй, мы тут женское белье показываем, его задача только подчеркнуть сексуальность этого белья. Матвей, на подиум. Маша рядом. Так встали вместе, я думаю, как вас поставить.

Мама сейчас казалась чужой женщиной, директором, слово которого непререкаемо. Матвей встал, как велела мать, чуть дальше Маши, разглядывая аппетитную попу, заткнутую в черные кружева. Через пятнадцать минут, он начал тихо подвывать, матери все не нравилось, как они стояли, не было страсти, эмоций, накала, чего-то там еще.

 - Все, мам! Хватит! – прервал он ее очередные разочарованные стоны. – Давай я встану, как удобно мне. Что тебе надо? Страсть? Так пойдет?

И он чуть приобнял Машу, заставляя девушку смотреть на себя, медленно очертил одним пальцем границу нежных трусиков, пробираясь рукой под тонкий край ажурного белья. Глаза Маши затуманились, кожа на животе дернулась, будто он погладил самой чувствительное место из существующих на женском теле. Вторая рука уверенно обхватила женскую грудь, поверх белья. Матвей насмешливо взглянул в камеру.

 - Стоп! – заорал оператор. – Снято!

Мать прыгала вокруг фотографа, причитая:

 - Это же будет кадр века. Сынок, завтра ты проснёшься популярным, тебя будут хотеть все ведущие модельные агентства. Господи, как я тебя люблю. Ты – лучший. Я тебя покупаю. Плачу много!

 - Мама! – Матвей спрыгнул с подиума. – Ты, кажется, забыла, что я не собираюсь делать карьеру в модельном бизнесе, а пришёл только потому, что ты меня попросила. И если я тебе не нужен, я пойду? – надежда промелькнула в его голосе, но мать так быстро отпускать сына не собиралась.

 - Что ты, сынок, я ж бизнесмен, - удивилась она, - поэтому отпускать такую модель, которая тем более работает бесплатно, после первого кадра не намерена.

Сколько было сделано кадров за этот вечер Матвей уже не считал. Через четыра часа съемок он проклял все: себя, мать, всех сотрудников, эту жизнь. Уж лучше на ринге тысячу раз выложиться, чем трогать кучу обнаженных женских тел.

 - Мам, что ты творишь? – взмолился он, - у меня же теперь ни на одну женщину не вст…, то есть, я ж теперь всех баб ненавижу, смотреть на них не могу, как дальше-то жить?

 - Ничего, сынок, - довольно хлопнула по мощному плечу мать, выспишься и будешь как новенький, вон тебе Маша готова помочь, говорю же хорошая девочка!

Маша укладывала вещи в сумку с интересом прислушиваясь к разговору.

 - Матвей, ты на чем? – звонко крикнула она. – Прокатишь? А то скорости хочется, сил нет!

 - А давай погоняем, - согласился Матвей, - вещи только маме отдай, за ней Серж заедет, домой завезет.