Страница 8 из 25
Марина поняла, что не сможет вылить содержимое пузырька в стакан Хавину. Все в ней сопротивлялось. И это в тот миг, когда она была уже у цели. Невероятно. Многие годы она жила этой мыслью, а когда пришло время, не хватает духу. Вот так рушится твердь, так теряется смысл. А все потому, что Хавин разбудил в ней забытое чувство.
Марина обессиленно заскулила и опустилась на стул. По щекам текли тяжелые слезы. Снова запихнула пузырек в карман брюк и ощутила, как дрожь из тела уходит. Но захватывает чувство безысходности. Марина всхлипнула и зарыдала навзрыд, вскочила на ноги, швырнула стакан с чаем и чашечку с кофе в раковину. Раздался звон разбитого стекла.
В дверях появился Павел. Смотрел недоуменно, понимая, что объяснить женщина сейчас ничего не в состоянии. Робко прикоснулся к ней, обнял сзади за плечи. Его руки гладили ее, но это сейчас вызывало у Марины злое отторжение.
Она отстранилась, нервно смахнула с лица слезы и стала быстро надевать одежду. Ничего не говоря, хлопнула дверью и побежала вниз по лестнице.
Павел остался, как у разбитого корыта. Он как будто что-то выкрикнул ей вслед, но Марина не слышала, да он и сам не слышал себя. Долго растерянно стоял без движения, не понимая, что произошло.
Марина спустилась вниз. Снова вытерла слезы. Выбежала на улицу. Прыгнула в остановившееся такси. Сказала, куда ехать, и вжалась в угол заднего сиденья.
Жизнь непредсказуема, преодолеть ее выпады бывает не по силам. А вспять не повернешь. Это ужасно. Новые слезы полились потоком. Марина сжала руки в кулаки, уткнулась в них лицом, плакала громко и безостановочно.
Водитель оторопел, включил аварийную сигнализацию, перестроился в крайний ряд и остановил автомобиль. Не трогался, пока женщина не затихла.
Начать все сначала невозможно, думала она. А если что-то изменить? Ведь она еще могла что-то изменить. Марина глубоко вздохнула, глянула сквозь стекла на потоки машин и выдавила из себя:
– Разворачивайтесь.
У дома, где жил Хавин, выскочила из такси и метнулась в подъезд. Неслась по лестничным маршам, не замечая ступеней. Сердце стучало так громко, что его стук отдавался в висках.
Павел собирался на работу. Звонок в дверь прервал сборы.
Марина влетела в квартиру и, не давая Хавину опомниться, кинулась на шею. Невольно своим поведением напомнила ему Истровскую. Удивительно, но в этот миг он вспомнил именно Аллу с ее импульсивностью. Прошлое материализовывалось все явственнее. А ведь Марина была совсем не похожа на Аллу. Он уже плохо помнил лицо Истровской, а лицо и губы Марины были рядом и они жадно целовали его:
– Вы не прогоните меня, Павел? – жарко шептала она. – Не прогоняйте меня, Павел! И простите меня, простите! Я не знаю, что я делаю. Простите меня за все!
Хавин озадаченно пожал плечами. За что прощать? Она так и не сказала ему о цели своего приезда, но это теперь для него неважно. Важнее то, что сейчас происходило между ними. И он чувствовал, что женщина переживала такое же состояние. Он не собирался ее прогонять:
– Останьтесь, Марина, – сказал и поцеловал ее.
– Вы хотите, Павел? – выдохнула она.
– Вы правильно сделали, что приехали, – проговорил он.
Марина сжала зубы, пузырек в кармане брюк вдавился в тело и начинал жечь. Он засел в ее мозге, как заноза. А Хавин уже снимал с нее одежду. Она вырвалась, кинулась в ванную комнату. Опорожнила пузырек в раковину. Пустила воду из крана. И только после этого облегченно вздохнула. Все. Все. Конец ненависти. Теперь ее совесть перед Павлом чиста. Теперь она может идти к нему с легким сердцем.
И она вернулась.
Трое суток они не поднимались из постели. Хавин даже позвонил домработнице, чтобы не приходила.
Через трое суток Марина одна вышла на улицу, не захотела, чтобы он провожал ее дальше двери. Лицо было счастливым и светящимся, хоть измучено бессонницей. Села в такси. Доехала до Макдоналдса на Варшавке. В ближайшем дворе была припаркована ее машина, на которой приехала в Москву. Она нырнула в нее, завела мотор.
Всю дорогу домой улыбалась.
5
На следующий день Павел не появился у Кристины, и еще через день и через два не показался. Сердце девушки болезненно щемило. Значит, облом. Могла бы сразу догадаться, что надеяться не на что. Неудачи опутывали ее, как паутина, жизнь увязла в невезухе, будто в заскорузлой грязи. Она искала причину в себе. Но всегда трудно копаться в собственных изъянах. Человек так устроен, что даже в своих пороках ищет преимущества перед другими.
Все дни Кристина не выходила из гостиницы, боясь разминуться с Хавиным, еду заказывала в номер. К концу третьих суток надежда растаяла. Значит, не судьба, значит, снова осечка. Ну, и черт с ним, спасибо и за то, что устроил в гостиницу, отвалил кучу денег и дал возможность хотя бы месяц пожить по-человечески. Стало невыносимо находиться в номере, стены душили.
Вечером Кристина вышла на воздух. В ближайшем магазине приоделась в новую одежду, выбросив старую в урну. В салоне красоты сделала прическу. У нее снова свобода выбора. Видимо, никогда больше не стоит ждать, что кто-то выберет ее. Должна выбирать сама. Но сейчас выбор у нее невелик. Вспомнила о Борисе. В салоне сотовых телефонов купила мобильник и сделала ему звонок.
Борис примчался незамедлительно. Осыпал ее комплиментами. Посадил в машину и начал поедать взглядом. Он определенно хотел ее, но не решался даже намекнуть. А она сейчас не желала оставаться одна. Впрочем, она бы без сожаления прогнала Бориса в шею, да только телу не прикажешь. Ожидание Хавина привело ее тело в сгусток желаний. Требовалось снять напряжение, расслабиться. Эту потребность Борис вполне мог удовлетворить. И она проговорила:
– Поехали.
– Куда? – вскинулся Борис.
– К тебе, – сказала Кристина, перейдя на «ты».
Борис стушевался, но быстро взял себя в руки. И тут же полез целоваться. Ей было противно это. Уже проходила не раз. Поцелуи в машинах, ерзания потных рук по ее телу до чертиков надоели. Это все не приносило удовольствия, наоборот, появлялось отвращение, особенно когда мужчина пыхтел и хрюкал над нею. Все это было пошло и гадко. Она злилась на себя, потому что в машине никогда не получала удовольствия, какого хотела.
Борис, как водится, полез к ней под юбку. Кристина оттолкнула. Хватит, больше в такую возню она играть не собирается. Не за тем приехала в Москву, чтобы в машинах ублажать мужиков.
Он завел мотор, торопился, словно боялся, что она ему откажет. Но Кристина не собиралась отказывать, однако подумала, что с Борисом это будет первый и последний раз.
Покружив по улицам, остановил машину у подъезда, кому-то позвонил, кто-то вышел ему навстречу, Борис переговорил с ним и повел Кристину в квартиру. Она все время молчала, ей было все равно, в чью квартиру он ее тащил. Важно, чтоб были душ, мягкая чистая кровать и возможность испытать полное удовлетворение, без спешки, без суеты.
Борис впустил ее в квартиру, на ключ запер дверь и опять полез целоваться. На этот раз она не оттолкнула, терпеливо сносила.
В постели Кристина старалась не для Бориса, старалась для себя, чтобы освободить тело от желаний, словно бы утолить жажду. Страсти, которая горела с Хавиным, не было. Делала свое дело методично, со знанием, упрямо достигала поставленной цели. Видела, как усердствовал Борис, краснея и потея. Она, бесспорно, ему нравилась. Но он быстро выбился из сил, выдохся. Отстранился, тяжело дыша. Кристина усмехнулась: слабоват оказался. Однако ей удалось получить то, чего желала.
Лежала, смотрела в темный потолок и думала, что Москва встречала ее не так хорошо, как ей показалось вначале. Утешало девушку одно, что Борис не был парнем из подворотни. Между тем как мужчина он не заинтересовал. Ничем не выделялся из толпы и ничем не покорил в постели. С Хавиным не сравнить. С тем она была ведомой, а этого, как песика, дергала за поводок. Ну, что это за мужик, которого водят на поводке? Если б ее натура требовала песиков, она бы завела себе собачку и по утрам выводила на прогулку. Но она терпеть не могла песиков.