Торжество тревог

Минут через двадцать она услыхала, как за гостями захлопнулась входная дверь. И следом в комнату к ней вбежала Октябрина, злым шепотом, чтобы не слышала Лариса, выпалила:

– От тебя одни неприятности! Убирайся отсюда подобру-поздорову! Спать тебе все равно здесь негде!

У Кристины закипело в груди, но она сдержалась и спокойно заметила:

– Ты чего раскомандовалась тут? Квартира не твоя.

Октябрина взбесилась еще больше, словно ее щелкнули по носу:

– Моя не моя, а сгинь побыстрее, нахалка! Отыскалась периферийная сестренка! Приперлась! Перемутила все! Кто тебя звал? – Она интуитивно чувствовала, что Кристина не так проста, как пытается себя показать. В одной лодке им не место. Негодовала: за один день два случая это уже слишком.

Кристина не стала противиться. Ей даже было на руку. Подхватила сумку и вышла из комнаты. Октябрина открыла входную дверь и подтолкнула в спину. Лариса не видела этой сцены, но услыхала возню в коридоре.

– Октябрина, Кристина, вы чего там? – позвала.

– Кристина ушла, – вошла в комнату подруга.

– Как ушла? – удивилась Лариса. – Куда? Ведь ей ночевать негде. – Она поняла, что Октябрина выставила ее сестру, но возмутиться не решилась, покорно выслушала объяснение Октябрины.

– Найдет, где переночевать, – сказала та. – Не маленькая. В Москве много гостиниц. Ты тоже хороша. Кого попало пускаешь с улицы. Она и обрадовалась. Присосалась.

– Она не кто попало, – возразила робко Лариса. – Она – сестра.

– Знаем мы таких сестер, – отмахнулась Октябрина.

Кристина вышла из подъезда. Не успела отойти от крыльца, как перед нею возник Борис. Не спрашивая, выхватил из рук сумку, кивнул на свою машину, произнес:

– Вот решил подвести. Сумка-то нелегкая, не по метро же с нею таскаться.

– Но вы же не знали, что я буду с сумкой, – вскинула брови Кристина.

– Догадался, – засмеялся Борис, раскрывая полные губы и показывая ровные зубы.

Кристина усмехнулась. Москва встречала ее многообещающим мужским расположением, и это было прекрасно, в ее положении сейчас ей нельзя было терять ни одного шанса. Кто знает, куда выведет кривая.

Октябрина в этот момент привычно выглянула в окно. В вечернем свете увидала, как Борис посадил в свою машину сестру Ларисы. Вздрогнула. История повторилась, как с Хавиным. Она почувствовала себя окончательно убитой.

В машине из Бориса полились слова, как из рога изобилия. Он ехал и шутил, вызывал смех Кристины, явно хотел понравиться ей. Это радовало ее. Хотелось бы, чтобы полоса неудач начинала уходить в прошлое. Правда, она не наивная девочка, которая верит в любовь с первого взгляда. Напротив, она убеждена, что при случайных встречах всякий мужчина добивается женщины лишь для того, чтобы переспать с нею. И сейчас не сомневалась, что Борис привязывается к ней с такими же намерениями. Увидал смазливую мордашку и пошел в атаку.

Он ей не приглянулся, с Хавиным его невозможно было сравнивать. И потом она осознавала, что у Хавина есть большие деньги. А с Бориса что возьмешь? Кристина уже многого повидала в жизни, и теперь прежде всего от мужчин хотела получить достаток и благополучие. Однако глубоко в душе она определила для себя, что не станет сбрасывать со счетов никого, чтобы подыскать выгодную партию.

Борис высадил Кристину у гостиницы и хотел проводить. Но она охладила его пыл. Взяла сумку и распрощалась.

– И это все? – воскликнул он ей вслед. – А ваш телефон можно?

– Если скажете номер своего телефона, – обернулась она, – я вам обязательно перезвоню.

Он торопливо дважды продиктовал, спросил:

– Запомнили?

– Да, – улыбнулась Кристина.

В лифте она поднялась к себе в номер. Бросила сумку посреди. После душа сразу легла, раскидалась по кровати и мгновенно крепко заснула. В эту ночь ей снились длинные и хорошие сны. Давно она уже не видела таких, и давно не спала с таким удовольствием. Дышала ровно, глубоко и умиротворенно. Длинные черные волосы накрыли подушку, острый носик во сне шевелился, острая грудь размеренно поднималась при вдохе и расслабленно опускалась при выдохе.

4

Хавин тоже в эту ночь крепко спал в своей кровати. Ничто не тревожило его сон. Проснулся легко, глянул на дисплей телефона. Было восемь часов. После утренних процедур еще не успел собраться, услыхал звонок. Входящий номер был незнакомым. Поднес трубку к уху. Женский голос назвал его по имени. Хавин напряг память. Кто бы это мог быть? Интонации показались знакомыми. Но чьими? Он терялся в догадках. А на другом конце иронически заметили:

– Постарели вы, Павел, не узнаете.

Хавин поежился от такого замечания. Постаревшим себя он не считал.

– Коль не можете вспомнить, значит, в свое время я не произвела на вас должного впечатления, – добавила женщина.

– Что вы хотите? – он перешел на деловой тон. Гадать больше не пытался. Мало ли какая женщина когда-то пыталась произвести на него впечатление. Их было немало в его жизни.

– Я хочу, Павел, чтобы вы меня встретили, – услыхал в ответ. – Я только что приехала в Москву и совершенно заблудилась тут. Я не знаю, где вы живете, и надеюсь, вы не бросите меня в этой толчее. Ведь вы же не бросите меня, Павел?

Его несколько обескуражил тон женщины, она определенно рассчитывала на его гостеприимство. Давно прошло то время, когда он приводил женщин к себе домой. Теперь его дом был его крепостью, внутрь которой не допускался никто. Но по уверенному голосу в трубке Хавин почувствовал: женщина убеждена, что он не бросит ее на улице. Это приводило в замешательство.

– Я не уверен, что смогу вам помочь, – осторожно произнес он.

– А я уверена, что вы мне поможете, Павел, – отозвался все так же твердо женский голос. – Вы не сможете мне отказать. Это было бы с вашей стороны непорядочно. Я жду вас на Варшавском шоссе, на самом въезде, около Макдоналдса. Я – Марина Печаева.

Павла обдало жаром. Он немедленно вспомнил Марину. Да, ей отказать он не сможет. Всколыхнулось прошлое, которое он пять лет старательно заштриховывал. Не вспоминал людей, которых знал прежде. Даже с Адаевским, которому передал в управление весь бизнес, ни разу не виделся. И вдруг – Марина Печаева. Да, от прошлого не спрятаться. Защемило сердце. От самого себя не уйти. Невозможно. Жизнь движется по какому-то колдовскому кругу, рано или поздно возвращая тебя назад. В горле сразу пересохло. Он глухо с трудом выдавил:

– Ждите. Приеду, – нехорошее предчувствие сдавило сердце, не давало глубоко вздохнуть. Ноги стали ватными, плохо слушались, и мысли из головы исчезли напрочь. В голове монотонно зазвенела пустота.

Хавин вышел на улицу, широко открыл рот и втянул в себя утренний воздух, но это не помогло. Дорога заняла полчаса. Перед Макдоналдсом Павел сразу узнал Марину. Поразился, что та почти не изменилась. Они сошлись и долго испытующе смотрели друг на друга, каждый из них хотел понять, какие мысли бродили в голове другого. Хавин протянул руку, сжал ее пальцы, они были горячи.

– А у вас появилась седина, Павел, но она вас не испортила, – улыбнулась женщина.

– Я рад вас видеть, Марина, – ответил он, не выпуская ее руки.

– Не знаю, – проговорила она, – рада ли я вас видеть, но мне давно хотелось встретиться, – она приблизилась. – Я сильно постарела, Павел?

– Разве в ваши годы женщины стареют? Вы еще молоды, Марина, – сказал Хавин и ощутил, как ее пальцы слегка сжали его ладонь в знак благодарности за любезность.

– Вы понимаете, что хочет слышать женщина, – шепнула она, приникая к нему.

– Я говорю только то, что вижу, – произнес он, испытывая напряжение в мышцах.

Прошлое начинало вторгаться в настоящее. Перед глазами выплыла лесная поляна, где пять лет назад он стоял в одних плавках, а Марина призывно прижималась к нему всем телом. Давно.

Но что теперь привело ее к нему? Он не спрашивал, решил, сама расскажет. Посадил в машину рядом с собой. Водителю назвал маршрут. Марина прижалась плечом. Хавин не отстранился. Его раздирали противоречивые мысли. Неосознанное беспокойство мучило. Он не хотел бы оживлять прошлое, раны зарубцевались, ни к чему было их бередить.