Страница 59 из 80
— Твой отец умер, Нора. Он скончался около девяти месяцев назад. Инфаркт.
Это было слишком.
Это было все просто слишком для меня.
— Мальволио!
Я ахнула, очнувшись от воспоминаний, и вспыхнула, испуганная мыслью о том, что меня услышали. Но никто за мной не наблюдал, и Теренс — наш Мальволио, полез через сиденья, чтобы добраться до сцены.
— Вообще-то, для этого есть проход, паршивец, — нахмурился Квентин.
— Не думаю, что перелезание через сиденья оправдывает оскорбление. Я, сэр, не паршивец. Но... если вы хотите, я буду им, — он подмигнул режиссеру.
Подавив смешок, я наблюдала, как Квентин изо всех сил старался не улыбаться. Следует отметить, что Теренс был любовником Квентина в течение трех лет. Он был младше Квентина на тринадцать лет, и для внешнего мира они казались такими же разными, как яблоко и апельсин. На сцене Теренс играл стоического, почти пуританского Мальволио, в реальной же жизни он был кем угодно только не им. Веселый, саркастичный, немного дикий и общительный, в отличие от более скованного Квентина.
Однако, вероятно, именно поэтому они так хорошо работали вместе. Теренс был тем светом, который так необходим Квентину, а Квентин заставлял Теренса относиться к жизни немного серьезнее.
— Начинай! — потребовал режиссер.
Дерек, игравший Шута, вышел на сцену с Оливией и Мальволио.
— Остроумие, если будет на то твоя воля…
Я отрешилась от них, пытаясь снова читать свои заметки, когда Квентин вывел меня из состояния сосредоточенности:
— Но это твоя первая реплика, Мальволио!
— Я не могу вспомнить ее, — ответил Теренс, по-мальчишески улыбаясь. Его взгляд метнулся ко мне. — Возможно, Нора знает.
— Как ты можешь не помнить свою первую строчку? — удивился Квентин.
В действительности Теренс ее помнил. Просто выпендривался.
— Ну, Нора. Давай. Могу поспорить, ты знаешь каждую строчку в этой пьесе.
— Каким бы впечатляющим это ни было, — прервал Квентин, — у нас нет времени. Строчка!
Но Теренс ухмыльнулся мне, дразня. Я фыркнула, уверенная, что сейчас увижу дым, исходящий из ушей Квентина.
— «Да, и будет исправляться до тех пор, пока его не сотрясут предсмертные корчи».
— Ах, вот видишь! — Теренс хлопнул в ладоши и жестом показал мне продолжить. — Продолжай.
Я скорчила гримасу:
— Учи свои реплики.
— Вы все любители, — проворчал Квентин.
— Ну, да, — поморщилась Джейн.
— Это вроде есть в названии нашей труппы, дорогой, — Теренс продолжал беззастенчиво улыбаться.
Режиссер что-то пробормотал, но был слишком далеко, чтобы я могла услышать.
— Это только мне кажется… — Я резко откинулась вперед, услышав голос Джека прямо позади себя, — или они все раздражают тебя сегодня?
— Я бы включила тебя тоже в этот список, — фыркнула я. Указала на его место, а затем на сцену. — Как ты здесь оказался?
— Пока ты смотрела в свой ноутбук, притворяясь, что работаешь, тайно мечтая обо мне.
Я вздохнула и обернулась.
— Я не пойду с тобой, Джек.
— Я не собирался спрашивать снова. По крайней мере, сегодня.
— Ты не хочешь встречаться со мной. Ты просто... в замешательстве. Ведь ни одна женщина никогда не говорила тебе «нет».
— Верно, но не только поэтому. Ты загадка, Нора О’Брайен. Давно не встречал никого подобного.
— Очень плохо для тебя, я не хочу, чтобы меня разгадали.
Квентин нахмурился глядя на нас.
Джек наклонился ближе, так что его рот оказался рядом с моим ухом.
— Тогда в чем же дело? Трагическое прошлое? Слишком часто разбивали сердце?
Я деланно осмотрелась.
— Что это за непрерывное жужжание?
Джек усмехнулся.
— Или, возможно, однажды разбитая горем, но достаточным, чтобы испытать испуг надолго.
— Я, однозначно, не буду испытывать твой пистолет в ближайшее время (Примеч.: здесь присутствует игра слов: gun shy — застенчивость, испуг, и слово gun — пистолет).
— Или, возможно, проблемы с папой. Я встречал такое у женщин раньше. Так? Это проблемы папочки?
Я напряглась, угрюмо уставившись на экран.
— Мой папа мертв.
Донован, Индиана
Ноябрь 2015
— Я получила все твои письма, — сказала мама на следующее утро. Мы сидели за стойкой, и завтракали в ее красивой кухне в стиле Новой Англии. — Я просто не чувствовала, что заслуживаю читать их, не заслуживаю стать частью твоей жизни, после того как относилась к тебе. Тогда я думала, что ты заслужила быть свободной от меня.
Я не ожидала, что мама скажет такое.
Но в этой поездке все шло не так, как ожидалось.
После известия о смерти отца мы почти не разговаривали. Сначала я плакала, а потом успокоилась, и слова покинули меня, когда поняла, что папа ушел из этого мира почти год назад, а я и понятия об этом не имела.
Вместо того чтобы продолжать разговор о моих письмах, я позволила своему гневу вести меня.
— Но почему ты не связалась со мной, чтобы сказать, что он умер?
— Нет же, я написала тебе. Отправила письмо по последнему адресу, с которого ты писала, но оно вернулось нераспечатанным.
Дерьмо.
— Я переехала.
Мама кивнула.
— Я так и думала. Я пробовала социальные сети, но не смогла найти тебя.
Потому что я удалила свою учетную запись с Facebook после смерти Джима.
Дерьмо.
— Извини, — прошептала я, и мой гнев рассеялся.
— Теперь твоя очередь рассказывать. — Мама изучающе рассматривала мой «голый» безымянный палец. — В разводе?
Я вздрогнула.
— Он умер. В начале прошлого года.
На лице матери отразился ужас:
— Нора… мне очень жаль.
Вздохнув с трудом, я сказала:
— Это были дерьмовые несколько лет.
Затем я увидела фотографию нас, которая мне нравилась больше всего — мама обнимала папу, а папа крепко обнимал меня. Мне было около восьми или девяти. Сейчас мама повесила снимок возле кухонной двери.
— Он ненавидел меня?
— Нет, — ответила мама мгновенно. — Он грозил тебе, но я знала твоего отца лучше, чем он думал, и он был зол на себя. Он обвинял себя в том, что прогнал тебя. На самом деле ему стало только хуже. — Она вздохнула. — Боюсь сказать, но трудности пробудили не лучшие качества в твоем отце.
— Мне жаль, что я сбежала, — сказала я, глядя маме в глаза. — Вот почему я приехала сюда, чтобы сказать это. И понять, прощена ли за то, что сбежала, когда ты во мне нуждалась.
Мама нахмурила брови.
— Здесь нечего прощать. Это мы должны быть теми, кого ты должна простить, Нора. Я понимаю, почему ты ушла. Ты была умным замечательным ребенком, а я заставила тебя думать, что ты не заслуживаешь того, чего можно достичь за пределами этого городка. Я мучила тебя. И была жестокой долгое время, и только когда ты ушла от нас, я очнулась. Слишком мало, слишком поздно.
— Ты так изменилась, — задумчиво произнесла я, рассматривая маму, радуясь, что ее глаза перестали быть тусклыми и уставшими. — А этот дом?..
Ухмыляясь на мой незаконченный вопрос, мама ответила:
— Это все твой папа. Сукин сын сидел на деньгах, Нора. Наследство от дяди, доставшееся ему, потому что у того не было детей. Часть этих денег отец использовал для создания своей строительной компании. Деньги, подлый ублюдок, хранил втайне от своей жены и удачно вложил. Не говоря уже о том, что я узнала от Кайла Трента на похоронах твоего отца. Кайл заплатил приличную сумму за компанию и дом, но отец попросил скрыть это от меня.
Потрясенная, я не могла осмыслить сказанное.
— Но почему он лгал?