Поиграем (ЛП)

— О, детка… — Она усадила меня на диван и начала суетиться на кухне, ставя на плиту чайник. — Мне так жаль. Я знаю, как ты любишь Сильвию.

— Я даже не смогла ее обнять, поцеловать или попрощаться!

Сеона подлетела обратно ко мне, и обнимала до тех пор, пока у меня больше не осталось слез. В конце концов, я свернулась калачиком в углу дивана с кружкой чая в руках и прошептала:

— Я так устала, Сеона. Мне всего двадцать два, а я чувствую себя такой чертовски усталой.

Сеона задумчиво посмотрела на меня. Ее следующие слова чертовски поразили меня.

— Возможно, если бы ты прекратила наказывать себя за преступления, которые не совершала, ты бы не чувствовала себя такой чертовски усталой.

Я уставилась на нее.

— Что?

— Неужели ты думала, что я не понимала, почему ты начала волонтерство в больнице или почему так долго избегала меня, маму и даже Родди? Ведь если бы не я, ты бы вообще перестала с нами общаться.

Ошеломленная, я открыла рот, но не знала, что сказать. Отрицать, значило солгать ей, а она не заслуживает этого.

Сеона наклонилась ко мне, в ее глазах сияла доброта.

— Я знаю, ты не любила Джима так, как он любил тебя. Он тоже это знал. Мы говорили об этом. Ты была слишком юна и совершила ошибку, выйдя за него замуж, и не думала, что так выйдет. И ты не можешь продолжать наказывать себя за это. Я очень любила своего брата, но могу сказать, его любовь была эгоистична. Он хотел держать тебя при себе, и рано или поздно это закончилось бы катастрофой. Но ты... ты, милая, можешь даже не сомневаться, даже зная, что не любила его с той же силой, что и он тебя, ты подарила моему брату самые счастливые годы его короткой жизни. — Беззвучные слезы катились по ее красивому лицу сквозь грустную улыбку. — Если ты наказываешь себя за это, остановись. Ты серьезно думаешь, что если бы ты была ужасным человеком, разрушившей жизнь моего брата, я бы была здесь? Что любила бы тебя сейчас так же сильно, как любила до смерти Джима?

Рыдание вырвалось из меня, и слезы, которые, я думала, уже иссякли, снова полились. Я обняла Сеону, цепляясь за нее изо всех сил. Облегчение, которое почувствовала, потрясло до глубины души, и принесла мне его Сеона, человек, которого Джим любил больше всего.

— Прости, — рыдала я, держась за нее, словно она мой спасательный круг. — Я так виновата.

И во второй раз за этот день моя подруга успокоила меня.

Спустя время, измученная, я лежала, свернувшись калачиком на диване, положив ладони под голову. Посмотрела на Сеону, что свернулась калачиком на противоположном диване, и, казалось, задумалась глядя на стену стеклянными глазами.

— Я люблю их, — призналась я.

Ее взгляд удивленно устремился на меня.

— Кого?

— Сильви и Эйдана. — Я с трудом сдерживала слезы, грозившие пролиться на мою уставшую от соли кожу. — Я люблю его, Сеона. Больно находиться далеко от него, пока он проходит через это. Чертовски больно. Я никогда не чувствовала себя так раньше. И я пошла на это, зная, что в итоге у меня будет разбито сердце. Думаю, так сложилось специально: я должна была помочь им после потери Никки, быть той, на кого они могли рассчитывать, использовать и двинуться дальше. Теперь мое сердце разбито, и я не могу это вынести, хотя думала что справлюсь. Сильви уехала. Не знаю, увижу ли я ее снова. А Эйдан... это было испытание, верно? И я ему не нужна. Я не виню его, что я могу предложить? Мне нечего предложить такому мужчине. Просто обычная продавщица, у которой не хватает смелости пережить смерть мужа и собрать осколки своей жизни. Вместо этого я болтаюсь в детской больнице, как какая-то жалкая вдова.

— Достаточно, — прошипела Сеона, сердито глядя на меня. Я вздрогнула от ярости в ее голосе и медленно приняла сидячее положение. — Тебе нет еще и двадцати трех лет, Нора. Ты умная, забавная, красивая, и у тебя есть все время мира, чтобы собрать кусочки своей жизни и сделать что угодно. И ты сделаешь. В душе, я знаю, ты сделаешь. Ты особенная, Нора. Это то, что привлекло Джима к тебе, и уверена, это привлекло и внимание Эйдана. Ему повезло, что ты рядом с ним. Любому мужчине повезет. У него только что был второй худший гребаный день в жизни, спустя всего лишь считанные месяцы после первого худшего гребаного дня в жизни. Хватит унижать себя и будь тем, кто ему нужен. Возвращайся туда завтра, будь проклята эта сука Лэйна, и напомни ему, что ты его лучший друг.

Со словами ободрения Сеоны в голове, поддерживающими мою уверенность, на следующее утро я направилась к Эйдану. К моему разочарованию, Лэйна ответила на домофон и впустила меня в здание.

Она ждала меня у двери квартиры, и я почувствовала вспышку паники, когда увидела, что она одета в ту же одежду, в которой была накануне вечером. Макияж на лице был смыт, и, хотя она выглядела уставшей, ей он особо и не нужен. Ее мрачное и жалостливое выражение вызвало у меня панику.

— Входи, — жестом указала внутрь, и положила руку мне на плечо, когда я вошла в квартиру.

Я едва услышала щелчок закрывшейся двери, поскольку была поражена видом гостиной. Вернее, ее пустотой.

Все музыкальное оборудование Эйдана, инструменты и компьютеры, исчезли.

Просто исчезли.

Пространство было совершенно пустым.

— В чем дело?

— Нора… я не знаю, как тебе это сказать, и уверена, что я последняя, кого ты хочешь слушать, учитывая мое прошлое ужасное поведение… — От сочувствия Лэйны мне захотелось накричать на нее и плюнуть в лицо. — Эйдан уехал.

Колени задрожали, как будто пол начал движение у меня под ногами.

— Уехал? Что значит уехал?

Злость вспыхнула в глазах Лэйны, или, возможно, разочарование.

— Вчера, после того как ты уехала, он вдруг начал готовиться к отъезду. Чтобы быть рядом с Сильви он решил устроиться на работу в Лос-Анджелесе, и уехал рано утром. — Она обвела рукой гостиную. — Ему удалось нанять компанию, которая собрала его аппаратуру в последнюю минуту, и нанял кого-то в США, чтобы для него нашли жилье.

Что?

Нет.

Я с недоверием уставилась на нее. Паника распространилась по моим легким, и стало трудно дышать.

— Он не… он просто уехал?

Не прощаясь, не объясняя? О нет.

Ох, Эйдан.

Искреннее сочувствие в глазах Лэйны опустошило меня.

Измельчило мои внутренности. Или то, что осталось от их лохмотьев.

— Нора, надеюсь, то, что я собираюсь сказать, поможет в будущем, даже если сейчас в это не хочется верить. Но... это случилось бы, даже не из-за Сильви. Поверь мне. Я была в жизни Эйдана дольше, чем любая другая женщина, и он самый закоренелый холостяк. Это не значит, что ты ему не безразлична, — уверена, он был неравнодушен к тебе, — но он может быть настоящим подонком по отношению к женщинам. Я люблю его, но это правда. Он заставляет их всех чувствовать себя лучшими подружками, говорит, будто никогда не чувствовал ничего подобного раньше, и, может быть, он даже какое-то время сам верит в это. Да, думаю, что верит. Но только на время. А потом ему становится скучно и он уходит. Я удивлена, что он был с тобой так долго, пока… ну… — Она снова вздрогнула в ненужном мне сочувствии. — Он сказал, что вы никогда не спали, поэтому, вероятно, ты продержалась дольше, чем кто-либо другой. Предвкушение. Так бы я сказала. Но он мне не безразличен. У него неплохая душа. На самом деле, он очень хороший человек, и я знаю, ты видела это, когда он был с Сильви. Поэтому, пожалуйста, постарайся простить его, Нора. Он не хотел быть жестоким по отношению к тебе. — Лэйна указала на пустое место в гостиной. — Просто Сильви нужна ему больше, чем кто-либо. Уверена, ты можешь его понять.

Чувствуя, что меня сейчас стошнит, все еще цепляясь за надежду, что это должно быть какая-то ужасная ошибка, я протиснулась мимо Лэйны, направляясь к входной двери.