КРОВЬ СО ЛЬДОМ

— Ты.

— Потому что они оставят тебя. Все до единого. Им всем безразлично, что с тобой произойдёт.

Ей будто бы недостаточно того, что было сказано ранее, и потому Скарлетт наклоняется к его уху:

— Ты никому не нужен так, как мне. Понимаешь?

Ему, очарованному и даже бессильному, остаётся только кивнуть. Он тяжело сглатывает.

— Хорошо, – подытожила она, отпуская Баркера.

— Это ты убила её? – наружу вырывается вопрос, так долго оседавший горечью на кончике его языка.

Скарлетт сужает зрачки, выбившаяся из колеи всего на секунду.

— Её? – переспрашивает после короткой паузы. Рик приподнимается на локтях.

— Домработницу. Ты говорила, она упала с лестницы и пробила голову заколкой.

Гилл хмурится:

— Ты сам ответил на свой вопрос. Упала и пробила голову.

Она кладёт книгу на прикроватную тумбочку.

— То есть, – Ричард медленно выгнул бровь, – к её смерти ты не причастна?

Туман, овевавший всё его существо ещё мгновение назад, быстро тает; рассудок охладевает стремительно.

— Никаким образом, – Скарлетт тяжело вздохнула. — Роксана и вправду расшиблась сама. Мне даже не жаль, она меня бесила.

На мгновение ей показалось, что он поник.

— Выходит, Бренда – твоя первая жертва, – Баркер поджал губы вовнутрь.

Гилл повела плечом:

— Выходит, ты помог моему потенциалу раскрыться, – она улыбается широко и лучезарно, почти не фальшиво, так, что у него внутри что-то болезненно сжимается.

— Потенциалу, – с нотой разочарования повторяет тот.

Скарлетт, быстро отходя от темы разговора, открывает ящик тумбы.

— Ого, – Гилл прикусывает нижнюю губу, взглядом изучая содержимое. — Мне можно пошутить про то, что в таких местах обычно хранят смазку и резину?

— Если очень одинок, то ещё и салфетки.

С ослепительной ухмылкой искреннего удовлетворения она осматривает блестящее лезвие чёрного перочинного ножа.

— Это же тот самый, да? – с живым интересом в блестящих глазах интересуется та. — Которым ты меня чуть не вскрыл?

Скарлетт вдавливает остриё в кончик пальца. Рик молча наблюдает за ритуалом, что больше не кажется странным.

— Я бы не стал убивать тебя забавы ради, – он произносит это с лёгким пренебрежением, замечая, как на её пальце собирается капля крови. — Я ведь не ты.

— Бред, – хохотнула она, не сводя глаз с неглубокой раны. Гилл размазывает кровь по подушечке. — Такой же, если не хуже.

— Не такой же, – неожиданно резко изрёк Ричард. Как если бы для него это – ужаснейшее оскорбление: быть хуже самой Скарлетт Гилл.

— Такой. Мы в равной степени жестокие.

— Ни разу, – буркнул Баркер себе под нос, снова закрывая глаза и не веря в то, что позволил ей остаться.

— Прекрати открещиваться, – фыркает она, проводя режущей кромкой вдоль собственного запястья. — Херню несёшь.

— Борешься с соблазном? – Рик бросает мимолётный взгляд на нож в её руке. Сколько времени прошло с последнего преступления мельбурнского потрошителя? Скарлетт держится на удивление хорошо.

Гилл прикусывает нижнюю губу. Смотрит на Баркера искоса, затем касаясь его пальцев. Гладит ладонь, медленно поднимается выше. Смещает фокус на сверкающее лезвие.

— Если я и правда захочу тебя убить, – она подсаживается ближе, – что ты сделаешь?

Рик отвечает, даже не задумываясь:

— Подам тебе нож.

Он не понимает, почему говорит именно это. Скарлетт расплывается в улыбке.

— Хорошо.

Гилл берёт его руку в свою; уже в следующую секунду Ричард ощущает, как кромка щекочет кожу со старыми, отчасти уродливыми рубцами. Баркер закрывает веки, тяжело выдыхая.

— Так что он тебе сказал?

Остриё, заточенное под лезвие, продавливает проволоку на запястье.

— Что?

— Элиас, – напоминает Скарлетт, делая первый надрез. — Что он тебе сказал?

Рик выталкивает воздух из лёгких, ощущая, как предплечье начинает гореть.

— Сказал, что выгляжу так, будто меня бульдозером трижды переехали, – с лёгкостью отвечает тот.

— Конкретнее.

Ликование мешает ей дышать. Крепче сжимая его пальцы, Гилл разрезает верхний слой кожи; от запаха крови – едва уловимого, но такого сладкого – голова идёт кругом. Когда небольшой порез начинает блестеть красным, Скарлетт, почти дрожа, раскраивает запястье по новой вдоль, не касаясь татуировки.

— Сказал, что кто-то или что-то на меня плохо влияет, – почти не дыша отвечает Рик.

— Он имел в виду меня?

Гилл давит сильнее: лезвие проникает в плоть, отчего Баркер слегка кривит губы.

— Не знаю.

Скарлетт резко полощет поперёк:

— Ложь.

Рик дёргается и откидывает голову назад, чувствуя жжение на предплечье, что волнами жара расходится по руке. В горле сохнет. Кровь раскалённым металлом заполняет рану, переливаясь через края, на постель.

— Я ушёл и не дал ему договорить.

Он крепко сжимает зубы, восстанавливая дыхание и концентрируясь на цикличных приливах боли.

— Хорошо, – кивает она, пальцами проводя вдоль пореза, от чего становится только хуже. — А что на этот счёт думаешь ты? – Скарлетт слегка нажимает. Рик сдерживается чтоб не зашипеть.

— Ничего не думаю.

Ещё раз.

— Блять, – раздаётся полустоном, когда второй поперечный порез открывает новый поток крови.

— Ты думаешь, что он прав? – ровным тоном повторяет вопрос, потемневшими глазами впиваясь в Баркера.

— Нет. Не прав.

Рик дышит учащённо, почти рывками, закатывает глаза, снова и снова думая исключительно о том, как боль дерёт руку лезвийными когтями.

— Хорошо, – Скарлетт поглаживает открытые раны и, как кажется Рику, борется с желанием засыпать их солью. — Ты ведь больше не будешь слушать его, правда?

Ричард себя ненавидит.

— Нет.

Почему просто не вырвать нож?

— Тебя хотят забрать у меня. Ты же это понимаешь, правда?

Он кивает, тяжело сглатывая. Жалкий. Мерзкий. Лучше бы она и вправду его убила?

— Но ты ведь не хочешь, чтоб так случилось?

Веки распахиваются.

Не хочет, потому что мечтает. Каждую ночь перед тем, как заснуть, надеется, что это скоро прекратится – закончится по магическому щелчку, окажется кошмарным сном; вселенная рухнет, разорвётся на триллиарды микрочастиц, обратится космической пылью и положит конец всему. Избавит от растущего отвращения и внутренностей, сочащихся гнилью.

Ему и правда хотелось бы, чтоб она исчезла – раз и навсегда. Растворилась в воздухе и пространстве, забрав с собой воспоминания, расходящиеся тупой болью под черепом, провалилась сквозь землю – в Аид или даже самый Тартар, затерялась в Кносском лабиринте, утонула в водах священной Стикс и избавила его от себя. Хотелось бы.

— Нет, – Рик лжёт шёпотом, на задворках сознания понимая, что, если она и вправду исчезнет, он загонит в вену пустой шприц. Вышибет мозги револьвером Нагана или шагнёт с крыши – непринципиально, исход один.

Она запускает пальцы в его волосы:

— Тогда не позволь этому случится.

Они оба понимают, что это значит.

Губы Скарлетт трогает тёплая улыбка. Рив смотрит на неё с пустотой в чернильных зрачках.

Боль захлёстывает его с головой.

Он готов вскрикнуть: лёгкие резко наполняются воздухом. В глазах темнеет. Баркер ощущает каждую клетку своего тела, когда нож проходится рядом с веной и распарывает руку вдоль. Рик задыхается.

— Ты убьёшь меня, – сдавленно бормочет тот, судорожно выгиная пальцы. — Скарлетт, прекрати.

И ему бы завыть, как избитая полудохлая шавка, но остатки самообладания он ещё не растерял.