КРОВЬ СО ЛЬДОМ

И ей совсем не больно: когда кричит, сдирая горло, роняет фальшивые слёзы (он готов доводить её вечность), вырывается, когда рвано стонет, закатывая глаза, когда прокусывает его шею, провоцируя на тихий скулёж, когда сжимает изнутри и ловит ртом воздух, задыхается от его рук и давится, Скарлетт не испытывает боли — он знает.

И в этом грёбаном бою не будет победителей – они готовы обглодать собственную плоть и слизать с костей то, что останется в итоге, ведь в водовороте исступления рассудок тлеет быстро. Поцелуи обретают особый шарм, когда она распарывает ему кожу на горле.

Он обязательно забьёт шрам новой татуировкой.

С её груди он снимает кровь языком, глотает металл, когда она вышибает из его лёгких кислород; он чувствует стеклянные глаза трупа на линии собственного позвоночника. Ему нравится.

Рик попросил бы её вырезать ему аорту, будь он в силах говорить.

И в голове, как заевшая пластинка, звенит одна только фраза, заставляя голос расходиться волнами маниакального восхищения, перекатываться в гортани, выжигать язык; во рту скапливается гарь. Жар плавит кожу.

Кажется, он вот-вот сдохнет, и это — то, за что она цепляется, начиная изводить. Нижняя губа не перестаёт кровоточить.

Первопричины не стоят последствий.

Извращённые ублюдки рвут на девушках одежду. Ричард рвёт на них кожу.

И он бы расколол ей череп надвое прямо так, пока она, вскрикивающая, тонет в багровом океане, руками зарываясь в омертвевшую плоть и его волосы, отказавшаяся от сопротивления; он бы уничтожил её от самого основания, поглотил полностью, вспоров сухожилия и раскроив фасции, станцевал бы на её костях, потому что это – высшее, наиболее чистое проявление любви.

Потому что Ричард Баркер разрушает всё, к чему прикасается и убивает тех, в кого безнадёжно влюблён.

Она пользуется тем, что он, измождённый, выбивается из сил,

(«это тебе не трёхчасовая ебля под кокаином»)

и оказывается сверху.

Куски кожи путаются в его мокрых волосах.

Удовольствие подступает мучительно медленно; на телах двоих цветут линии глубоких порезов, потому что холодная сталь – их любимая игрушка. Он мечтает о её шее, когда раны на груди раскрываются, будто бутоны первых цветов.

Скарлетт вырывает доминантное положение с улыбкой неописуемого наслаждения, прямо из его рук, и… Он не против.

Крыша едет так быстро, что Рик, чёрт, перестаёт замечать: ещё какое-то время назад вдавливавший нож в бархатистую кожу, сейчас он внутренне молится о том, чтоб она вспорола ему глотку от уха до уха, заточенным лезвием распотрошила и разобрала по частям, вытаскивая орган за органом, изучая анатомию на практике, и эта мысль держит на плаву до сих пор, заставляет глушить гортанные стоны и вырывать её кислород дрожащими пальцами и намерением изувечить как можно сильнее.

Мысли изводят больше, чем сама Гилл на нём, что вдыхает боль и выдыхает стоны через приоткрытый рот. Заводят. Изводят.

Обвешайся кишками, как цепями, Скарлетт, ведь это – то, какой я хочу тебя видеть.

И это – их общая ебанутая романтика: кончить в луже застоявшейся крови со сцепленными зубами, растворяя рваный голос на том уровне, где он зарождается, под наблюдением усыхающих глаз и надзором мертвеца, разлагающегося в углу.

Оставайся внутри, Ричард.

Из его скованного тела она выкачивает энергию мокрыми красными губами. Несколько лет назад лучший секс в жизни он представлял несколько иначе.

(«но вот мы здесь»)

Её волосы всегда пахнут мёдом,

(«и немного смертью»)

но тонкий шлейф аромата сквозь кровь не пробивается. Сейчас это ощущается почти как блядская грязь.

— Больно? – он, пытающийся отдышаться, любуется надрезом под её рёбрами; вытягивает руку вперёд, аккуратно проводя пальцами вдоль.

— Если я отвечу «да», ты будешь рад, – она смеётся, откидывая слипшиеся волосы назад. — Пытался мстить?

— С чего бы? – он приподнимается на локтях. — Мне нравятся шрамы.

— Прямо-таки услада для глаз, – Гилл порывается встать, но Рик останавливает её быстро, тянет вниз, глубоко вдыхая. — Отпусти.

— Ты знаешь наиболее благоприятное время для совершения убийства?

Скарлетт стирает тёплую жидкость с подбородка тыльной стороной ладони:

— Какое же?

— Четыре утра.

— Спрашивать, откуда узнал – бессмысленно, полагаю?

— В точку, – расплывается в довольной улыбке.

— Мы начали раньше.

— Ты хотела обескровить его.

Она улыбается в ответ:

— У меня есть идея получше. Будет весело, – Скарлетт развозит кровь по его ладони. — Но придётся постараться.

— Я открыт для предложений, – он садится, придерживая её за бёдра.

— Не хочешь забрать его сердце, как трофей? – Гилл склоняет голову набок.

Улыбка вновь играет на лице:

— Мне нужно только твоё. Отдельно от тела. Когда-нибудь. Может быть.

Шутка. Конечно же, шутка.

Комментарий к XIV: ТАНЦЫ НА КОСТЯХ

порно порно весело задорно у меня аж карабин от цепи оторвался пятница развратница так сказать

========== XV: МЕЖ БОГОМ И ЗВЕРЕМ ==========

— Тебя что, в подворотне отпиздили?

Ричард апатично пожимает плечами, откручивая крышку. Гранатовый сок жжёт на искусанных губах.

— Это чё? – Тео лезет руками к белому длинному пластырю, пересекающему шею и немного – горло.

— Руки, – рявкнул Баркер.

— Воу, – хохотнул он. — А если серьёзно: в какую хуйню ты уже влез?

Рик не хочет ничего придумывать:

— Новая татуха.

— Еба-ать, – его друзья одобрительно кивают, переглядываясь.

— И чё ты там набил?

Ричард вздёргивает бровь лениво:

— Змею.

На эмоциональном уровне он чувствует себя пережёванным и выплюнутым в грязь. Боль грызёт отовсюду. Он ненавидит чёртову Скарлетт Гилл третий день подряд.

— Ну, мы хотя бы можем доебать тебя и потребовать пояснить за смысл?

— Вы заебали, – кисло поморщился Рик. — Сколько, блять, раз нужно ещё повторять? Не ищите смысл во всём, что я делаю. Иногда я творю лютую хуйню, сами знаете ведь, – он с тяжёлым вздохом берёт в руки скрученный «Бэквудс», а затем перекидывает на него пламя пылающей спички. Отнекивается в тысячный раз и лжёт себе самому, ведь опутывающая горло Баркера змея набирала его номер сегодня в восемь после полудня. Ему становится лучше, когда сатива вычищает из его лёгких гниль и боль из затягивающихся ран.

— А, я что хотел спросить…

Он думает об этом слишком много.

— Ты новости читал?

Для него остаётся загадкой то, как Скарлетт могла влиять на его эмоциональный фон: ей не составляло труда выцепить своими сломанными ногтями из его разума то, что ей требовалось, а он даже понимал это не сразу.

— Нет, – Рик вскидывает голову к потолку и выпускает дым изо рта. — Что там?

В тот вечер, скользя режущей кромкой по её животу, он был полностью уверен в том, что способен стать её личным палачом, пополнить коллекцию живых кукол… Блять?

— Сегодня около Апфилда нашли чью-ту отрубленную руку.

Баркер смеётся, резко поднимая обе брови:

— Серьёзно, что ли?

— Да пиздец, – Айзек, уже скуривший косяк, закидывает ноги на низкий столик. — Левую, мне сказали. Все только об этом и говорят. Там ещё записка была.