Безоблачное небо

— Я…

— Ты понял меня или нет?!

— Сэр, — вдруг вмешался один из вбежавших в каюту офицеров. — Решайте скорее, флот Облачного города прислал ультиматум. Они грозят открыть огонь, если мы немедленно не отпустим княгиню Арнельскую.

Дарэт Гэлловер медленно развел руки в стороны.

— Хорошо. Я принимаю твои условия.

Ирина молча повернулась и пошла к двери.

— Разойдитесь! Я возвращаюсь на «Изгнанник»! И не задерживайте меня, у меня уже рука затекла!

Я молча забрал, свой нож и пошел за спиной Ирины. Охранники пошли рядом с нами, многие из них с уважением смотрели на княгиню. Они хорошо понимали, кого она только что переиграла и из какой ситуации смогла выбраться.

Возле катера нас догнал Дарэт Гэлловер.

— Ваше высочество, мне жаль, что так вышло.

— Да? А может быть, надо было хоть немного довериться той, кого собрался в жены брать?!

— Вы правы, я поступил опрометчиво и теперь раскаиваюсь в этом. Передайте Изабелле, что я готов предложить ей помощь и что я прошу её подумать над другой кандидатурой для разведки.

— Нет никаких других кандидатур! И вы бы об этом знали, если бы проявили хоть каплю интереса!

— В любом случае мои предложения в силе. Что касается Ирвина Тродсона, то вынужден признаться, что все мои слова были блефом. Еще год назад была объявлена всеобщая амнистия и сняты все обвинения со всех участников войны.

— Хорошо.

— Можете отдать гранату, в любом случаю я вас отпускаю.

Ирина повернулась и пошла на катер. Она встала рядом с бортом, не выпуская из руки гранаты, и никто не решился предложить ей пройти в каюту.

* Рахальцы — народ, проживающий в Северной республике. Официально не имеют никаких преимуществ перед другими национальностями страны, но считаются титульной нацией.

За время перелета Ирина не произнесла ни слова. Вскоре катер пришвартовался к борту «Изгнанника». Мы вдвоем перешли по трапу на наш корабль и только тогда девушка с облегчение выдохнула.

— Давай гранату, — сказал я, протягивая руку.

— Я не могу, — испуганно произнесла Ирина. — Рука не разжимается.

Я подошел и взял её руку в свои и начал аккуратно разжимать тонкие пальцы. Девушка стояла молча глядя мне в глаза. Рядом с нами замерли матросы с «Изгнанника» и республиканцы. Все молчали.

Наконец я забрал гранату и, хорошо размахнувшись, бросил её подальше от борта. Через четыре секунды она взорвалась, не долетев до воды сотни метров.

— Так она все-таки боевая, — прошептал офицер республиканцев.

— А какой смысл блефовать с учебной? — презрительно бросила Изабелла.

Ирина покачнулась и упала на меня, я едва успел подхватить её. Вокруг сразу началась суета, но Изабелла быстро навела порядок: выгнала республиканцев, вызвала двух санитаров из лазарета и разогнала всех любопытных.

— Ничего страшного, просто перенапряжение и сильный стресс, — коротко сказала Изабелла. — У самого штаны сухие?

— Сухие, — ответил я. — Хотя идея с гранатой была очень неожиданной. Можно было предупредить меня.

— Я надеялась, что до этого не дойдет, — признала Изабелла. — Это был самый крайний случай.

— Этот умник сказал, что готов предложить свою помощь.

— Ха! Готов он! Небось боится, что все узнают как он в штаны наложил перед девчонкой с гранатой!

Она покачала головой и пошла на капитанский мостик. А я немного постоял, рассматривая республиканские корабли, а потом пошел в ангар. У механиков всегда припрятано немного водки или самогонки, а мне сейчас очень хотелось выпить.

Глава 7

Когда Облачный город остался позади, мне сразу стало спокойней. «Изгнанник» бодро шел на юг в сопровождении крейсера и двух фрегатов Небесной стражи. Помощь республиканцев оказалась скорее жалкой попыткой извинений за свои действия и свелась к перечислению некой суммы денег. Я бы плюнул и отказался от такой «помощи», а Изабелла взяла деньги. Правда сказала при этом: «С паршивой овцы хоть шерсти клок».

Постепенно жизнь вошла в привычное русло распорядка дня на корабле. Подъем, завтрак, работа, занятия по тактической подготовке, обед, опять работа, дежурство, ужин и вечер в кают-компании. Но вскоре у меня появилось новое дело.

Прежде чем отправиться на разведку, мне нужно было сначала научиться летать на новом самолете, а это оказалось не так уж и просто. Первые дни я просто заучивал расположение приборов и пытался к ним привыкнуть. Помогала мне в этом Рэла. Я сидел в кабине СР-7 «Тень», она стояла рядом и отдавала мне приказы, а я должен был быстро их выполнить. Получалось не всегда.

— Высота! Слева, мать твою! Когда ты уже запомнишь?!

— Сбрось газ! Рукоять справа!!!

— Да запомни ты уже, температура масла слева от датчика давления!

В полете важна каждая доля секунды и порой некогда искать, где находится тот или иной датчик или переключатель. А если замешкаться, особенно в бою, то…

И только потом я поднял «Тень» в первый полет… и он едва не стал для меня последним. Сложно перечислить все ошибки, которые я совершил за полчаса вылета. Этот самолет после «касатки» был слишком легким и вертким. Я по привычке резко дергал за штурвал, с силой давил на педали, и вместо плавного поворота «Тень» резко швыряло в сторону, да так что самолет едва не срывался в штопор.

А про посадку я вообще лучше промолчу… Одно радовало, что летал я один, так что случись что, только бы я и погиб.

Меня в этом самолете раздражало буквально все! Непривычное кресло, другое расположение приборов на доске, даже двигатели звучали не так, и из-за этого я постоянно нервничал, мне казалось, что они глохнут и надо добавить газу.

— Слушай, Курьер, ты что никогда не летал на других самолетах? — нахмурившись, спросила Рэла.

Я молча мотнул головой. Для летчика это большой минус, поэтому обычно я об этом не говорил, но тут уже деваться некуда было.

— Однако… Ладно, лишим мы тебя самолетной девственности, не переживай.

Уже в следующий вылет мне стало проще. А еще через пару дней я худо-бедно освоился и уже не боялся, что перепутаю что-нибудь или сорвусь в штопор. Хотя привыкнуть к «тени» у меня все равно не получалось. Это была не моя «касатка». Не мой самолет и все тут.

Когда мы летели на север, то с каждым днем становилось все прохладней, а сейчас наоборот. Я много раз пересекал экватор, но на самолете-то это было быстро, а на корабле… Да еще и погода не радовала.

В полдень солнце висело прямо над головой, палуба раскалялась так, что жгла ноги даже через подошвы сапог. А если неосторожно прикоснуться рукой к металлу, то сразу получишь ожог. Внутри было не лучше, вентиляция гнала в коридоры не прохладный морской воздух, а жаркую и липкую духоту.

От попыток выключать днем вентиляцию лучше не становилось, потому что много тепла шло от двигателей «Изгнанника». Да еще и на корабле довольно быстро начинало вонять потом, машинным маслом и топливом.

Но работу никто не отменял. Единственную поблажку получили от старпома матросы и техники, им разрешили не работать днем на верхней палубе. Механики в ангаре раздевались до пояса. На кухне повара готовили больше холодных блюд, чтобы не приходилось включать печи. А летчики во время вылета сразу старались подняться как можно выше, где было прохладней.

А по вечерам бывали сильные грозы с ливнями и резкими порывистыми ветрами. Это было серьезным вызовом для рулевых и матросов корабля, но зато свежий воздух после грозы приносил облегчение.

Кроме освоения нового самолета, я также был занят дежурством на наблюдательных постах. Хотя старпом назначил меня на второстепенные посты и составил для меня гибкий и щадящий график. Впрочем, таких как я, дежуривших от скуки, на корабле всегда хватало.

Во время этих дежурств я учился работать с секстантом и учил расположение звезд южного полушария. Конечно, работе штурмана я был обучен. Но, во-первых, секстант я последний раз брал в руки лет пять назад, если не больше, а во-вторых, знал звездное небо только северного полушария, потому что именно там я и учился всему. А моя мама даже не предполагала, что судьба может занести меня южнее экватора. Алисия с радостью согласилась помочь мне.