Институт

Вдруг кто-то схватил Люка за плечи и поднял в воздух. Люк от неожиданности завопил – и услышал смех Ника.

– Люкки-Пуки съел обед и описался в омлет!

– Отпусти!

Вместо этого Никки принялся трясти его из стороны в сторону.

– Люк-Пердук! Люк-Говнюк! Люк-в-Жопе-Крюк!

Наконец он поставил его на землю, развернул к себе, вскинул руки и принялся плясать под фоновую музыку, лившуюся из колонок под потолком. Калиша и Айрис наблюдали за происходящим с одинаковым выражением лица: Ох уж эти парни.

– Ну что, смахнемся? Люк, чего зыришь? В штаны напузыришь!

– Сунь нос мне в зад и задохнись! – со смехом ответил Люк. Ему подумалось, что Никки можно описать одним словом: живой. Причем он казался живым в любом настроении, плохом и хорошем.

– Неплохо, – заметил Джордж, расталкивая девчонок и подходя поближе к Люку. – Украду?

– Конечно, только не забудь иногда упоминать автора.

Никки прекратил танцевать.

– Ну все, я щас сдохну от голода. Пошли есть.

Люк приподнял крышку автомата с колой.

– Безалкогольные напитки дают бесплатно, как я понимаю? Жетоны нужны только для бухла, сигарет и всяких вкусняшек?

– Ага, сечешь, – кивнула Калиша.

– А это… – Люк показал на автомат с закусками. Большинство товаров можно было приобрести за жетончик, но одно кондитерское изделие стоило целых шесть, – это?..

– Ты пытаешься спросить, содержит ли «Улетный брауни» наркотические вещества? – уточнила Айрис. – Я сама не пробовала, но даже не сомневаюсь, что содержит.

– Ага, – кивнул Джордж. – Меня сперва накрыло, а потом крапивница вылезла. Оказывается, у меня аллергия. Ну все, идем есть.

Они сели за тот же длинный стол. Вместо «НОРМЫ» их теперь обслуживала «ШЕЛЛИ». Люк заказал жареные грибы в кляре, бифштекс с салатом и что-то под названием «Ванильный крем-брюлей». Наверное, в этом зловещем заведении имелись и умные сотрудники – миссис Сигсби точно не производила впечатления тупицы, – однако составитель меню явно не отличался умом и изобретательностью. Или это было проявлением интеллектуального снобизма с его стороны?

Да какая разница.

Немного поговорили о школах – насколько Люк понял, его новые друзья учились в простых школах, не для одаренных детей, – обсудили любимые ТВ-программы и фильмы. В целом все шло хорошо, пока Люк не заметил, что Айрис то и дело вытирает рукой веснушчатую щеку. Она плакала – тихо и почти незаметно.

– Сегодня мне ничего не кололи, зато в жопе поковырялись, – сказала она.

Увидев озадаченное выражение Люка, Айрис улыбнулась – и по ее щеке скатилась еще одна слеза.

– У них тут ректальные термометры, – пояснила она.

Остальные закивали.

– Понятия не имею почему, – добавил Джордж, – но это унизительно.

– Прошлый век! – воскликнула Калиша. – Наверняка есть какая-то причина, просто… – Она пожала плечами.

– Кому кофе? – спросил Ник. – Я могу принести…

– Привет.

Все обернулись и увидели в дверях девочку в джинсах и майке. Ее короткие, торчащие во все стороны волосы с одной стороны были выкрашены в зеленый, а с другой – в голубовато-фиолетовый. Несмотря на панковский прикид, она была похожа на заблудившееся в лесу дитя из сказки. Люк подумал, что она примерно его ровесница.

– Где я? Кто-нибудь знает, что это за место?

– Давай к нам, солнце, – ответил Никки и пустил в ход свою ослепительную улыбку. – Подтаскивай стул и распробуй местную кухню.

– Я не голодна, – ответила девочка. – Ответьте мне на один вопрос: кому надо отсосать, чтобы свалить отсюда?

Так они познакомились с Хелен Симмс.

После еды все вышли на площадку (Люк не забыл обмазаться репеллентом с ног до головы) и ввели Хелен в курс дела. Выяснилось, что она ТЛК-положительная, как Джордж и Никки. Чтобы это доказать, она сшибла с доски несколько шахматных фигур, когда Никки их расставил.

– Не просто положительная, а суперположительная! – восхитился Джордж. – Ну-ка, я попробую.

Ему удалось сбить пешку и слегка пошевелить черного короля – только и всего. Потом он сел и выдохнул.

– О’кей, ты победила, Хелен.

– А я думала, мы все проиграли, – ответила та.

Люк спросил Хелен, волнуется ли она за родителей.

– Не особо. Отец у меня алкаш, мама развелась с ним, когда мне было шесть, и вышла – сюрприз-сюрприз! – за такого же алкаша. А потом, видать, подумала, что клин клином вышибают, и тоже начала бухать. Вот по брату я скучаю. Как думаете, с ним все нормально?

– Конечно, – не слишком убедительно ответила Айрис, после чего сразу ушла на батут и начала прыгать. Если бы Люк попытался провернуть такой номер после еды, его бы затошнило.

– Давайте-ка еще раз, – сказала Хелен. – Вы не знаете, зачем нас тут держат; возможно, это имеет какое-то отношение к нашим жалким суперсилам, с которыми даже в «Америка ищет таланты» соваться бесполезно.

– Да что «Америка», нам и детское шоу талантов не светит, – добавил Джордж.

– Над нами ставят опыты. Мы должны увидеть цветные точки, зачем – неизвестно.

– Ага, – кивнула Калиша.

– Потом нас переведут в соседнее здание – на Дальнюю половину, – и вы понятия не имеете, что там происходит.

– Именно, – сказал Никки. – Ты в шахматы умеешь играть – или только фигуры раскидываешь?

Она пропустила его вопрос мимо ушей.

– А когда они с нами закончат, то сотрут нам память, как в каком-нибудь научно-фантастическом фильме, и мы будем жить-поживать да добра наживать.

– Так они говорят, – кивнул Люк.

Хелен задумалась на мгновение и наконец сказала:

– Ад какой-то.

– Видимо, поэтому боженька и дал нам бухло и «Улетные брауни».

Ну все, подумал Люк, еще чуть-чуть – и он снова расплачется. Слезы накатывали, как гроза. Может, для Айрис рыдать при всех и нормально (она же девчонка), а вот парни должны вести себя иначе. У Люка были на этот счет свои представления (устаревшие, но прочно обосновавшиеся где-то в подкорке). Парни должны вести себя – если в двух словах – как Ник.

Он вернулся в комнату, захлопнул дверь, лег на кровать и прикрыл рукой глаза. И вдруг ни с того ни с сего вспомнил Ричи Рокета в серебристом скафандре: так же лихо, как Никки Уилхолм в буфете, тот плясал под «Мамбо номер пять», а дети плясали вместе с ним, хохоча и подпевая. Словно все отлично, словно жизнь всегда будет полна невинных шалостей и смеха.

Слезы, конечно, не заставили себя ждать, ведь Люку было страшно и обидно, а еще он дико скучал по дому. Прежде он не понимал, что значит скучать по дому. Это тебе не летний лагерь и не турпоход, это – ночной кошмар. И Люку хотелось одного: чтобы кошмар поскорее закончился. Хотелось проснуться. А поскольку проснуться было нельзя, он уснул; его тощие плечи и грудь еще долго содрогались от рыданий.

Опять дурные сны.

Посреди одного из них (обезглавленная черная псина бежала за ним по Уайлдерсмут-драйв) Люк очнулся и на один чудесный миг подумал, что все это действительно ему приснилось и он наконец-то дома. А потом он посмотрел на новую пижаму и на стену без окна. Сходил в туалет. Спать больше не хотелось. Он включил ноутбук. Тот не потребовал жетонов: видимо, один жетон открывал доступ к компьютеру на двадцать четыре часа. Или (если повезет) на сорок восемь. Часы в верхней части экрана показывали четверть четвертого утра. Значит, до рассвета еще далеко. Вот что бывает, когда поспишь днем, а потом отрубишься рано вечером.

Люк подумал было открыть «Ютьюб» и найти там какие-нибудь старые мультики вроде «Моряка Попая», которые всегда поднимали ему настроение (они с Рольфом катались по полу от смеха и орали, как дураки: «Хде мой шпинат?!» и «Ак-ак-ак»!). Но от этого, чего доброго, он затоскует по дому еще сильнее. Что же остается? Лечь и ворочаться в постели до утра? Побродить по пустым коридорам? Заглянуть на площадку? Калиша говорила, что ее никогда не закрывают; в ночи там, наверное, жутко…