Страница 4 из 22
– Потому что оно не пачкается.
– Ты никогда не выходишь из дома.
– Потому что там на меня не таращатся.
– На конкурсе «Придумай сказку» твоя история закончилась тем, что Белоснежку съели стервятники, а Золушка утонула в бадье.
– Я решила, что такая концовка будет лучше.
– Ты подарила мне дохлую лягушку на день рождения!
– Чтобы напомнить тебе, что мы все умираем и гниём под землёй, и нас там поедают черви, так что стоит наслаждаться днями рождения, пока мы ещё можем их отмечать. Я решила, что это глубокая мысль.
– Агата, ты оделась невестой на Хэллоуин.
– Свадьбы – страшная штука.
Софи уставилась на неё.
– Ладно. Допустим, я действительно не такая, как все, – блеснула глазами Агата. – Что из этого?
– Ну, просто в сказках тот, кто отличается от остальных, обычно оказывается… ну… злым, – поколебавшись, ответила Софи.
– То есть ты хочешь сказать, что из меня получится Великая Ведьма, – обиженно сказала Агата.
– Я говорю, что как бы всё ни пошло, у тебя будет выбор, – мягко ответила Софи. – Мы обе сможем выбрать, как закончатся наши сказки.
Агата какое-то время ничего не отвечала, потом коснулась руки Софи.
– Почему ты так хочешь уйти отсюда? Настолько, что веришь в сказки, хотя сама знаешь, что это всё неправда?
Софи посмотрела в большие, искренние глаза Агаты. Она впервые почувствовала укол сомнения.
– Потому что я не могу здесь жить, – дрожащим голосом сказала Софи. – Я не могу жить обычной жизнью.
– Забавно, – сказала Агата. – Именно поэтому ты мне нравишься.
Софи улыбнулась.
– Потому что ты тоже не можешь?
– Потому что рядом с тобой я чувствую себя обычной, – сказала Агата. – А именно этого мне всегда и хотелось.
В долине послышался высокий звон башенных часов; они пробили шесть или семь, сколько – девочки так и не поняли, потому что сбились со счёту. А когда эхо растворилось в шуме далёкой площади, и Софи, и Агата загадали желание: чтобы и на следующий день они остались вместе.
Что бы это ни означало.
2. Искусство похищения
К тому времени, как солнце зашло, детей уже заперли. Сквозь ставни они глядели на вооружённых факелами отцов, сестёр и бабушек, выстроившихся вдоль опушки тёмного леса; они словно говорили Директору школы: «Ну что, рискнёшь пройти через наше кольцо огня?»
Но пока дрожащие дети затягивали до упора последние винты на окнах, Софи занималась прямо противоположным. Она хотела, чтобы похищение прошло с как можно меньшими хлопотами. Забаррикадировавшись в комнате, она разложила перед собой шпильки, щипцы и пилки для ногтей и приступила к работе.
Похищения начались двести лет назад. В какие-то годы исчезали два мальчика, в какие-то – две девочки, иногда – мальчик и девочка. В возрастах тоже не было никакой системы: одному могло быть шестнадцать, другому – четырнадцать, или же исчезали двое двенадцатилетних. Но если поначалу похищения казались совершенно случайными, вскоре закономерность стала ясной. Один ребёнок всегда был красивым и добрым, из тех, о которых мечтали все родители. Другой же – неказистым и странным, изгоем с самого рождения. Две противоположности, которых похищали в юности и забирали неизвестно куда.
Конечно же, жители Гавальдона сначала обвинили во всём медведей. В Гавальдоне никто и никогда не видел медведей, но это лишь укрепило взрослых в желании найти хотя бы одного. Через четыре года, когда исчезли ещё двое детей, все решили, что нужно быть более конкретными, и обвинили во всем чёрных медведей, таких чёрных, что по ночам их вообще не видно. Но каждые четыре года дети продолжали исчезать, так что в Гавальдоне стали винить норных медведей, потом медведей-призраков, потом переодетых медведей… пока не стало ясно, что медведи всё-таки ни при чём.
Но пока жители деревни лихорадочно выдумывали новые теории (теорию Зияющего Провала, теорию Летающего Людоеда), дети в Гавальдоне заметили кое-что подозрительное. Когда они разглядывали десятки плакатов «Пропал ребёнок», развешенных по площади, лица исчезнувших мальчиков и девочек казались им на удивление знакомыми. А потом они открыли свои книги сказок и нашли похищенных там.
Джек, которого забрали сто лет назад, вообще не постарел. Вот он – с такими же взъерошенными волосами, розовыми ямочками на щеках и кривой улыбочкой, которую так обожали все девушки Гавальдона. Только теперь у него на заднем дворе рос бобовый стебель, и у него была слабость к волшебным бобам. А Ангус, остроухий, веснушчатый хулиган, который пропал вместе с Джеком, превратился в остроухого, веснушчатого великана, сидевшего на верхушке бобового стебля. Мальчишки попали в сказку. Но когда дети изложили свою теорию Книги Сказок, взрослые ответили как типичные взрослые. Они потрепали детишек по головам и вернулись к зияющим провалам и летающим людоедам.
Но потом дети показали им новые знакомые лица. Милая Аня, которую забрали пятьдесят лет назад, сидела на освещённых луной камнях, став Русалочкой, а жестокая Эстра превратилась в коварную морскую ведьму. Филип, примерный сын священника, вырос и стал Храбрым портняжкой, а заносчивая Гула пугала детей в образе Лесной ведьмы. Десятки похищенных детей обрели новую жизнь в мире сказок. Один становился добрым, другой – злым.
Книги продавались в книжной лавке мистера Довиля, затхлом магазинчике, приткнувшемся между пекарней «Сдоба с маслом» и пабом «Маринованный хряк». Оставался, впрочем, вопрос: откуда старик Довиль берёт эти сказки?
Раз в год он приходил с утра в лавку и обнаруживал внутри коробку с книгами. Четыре новеньких сказки, по одному экземпляру каждой. Тогда мистер Довиль вешал на дверь лавки табличку «Закрыто до дальнейших объявлений» и запирался в задней комнате. Там он день за днём прилежно переписывал новые сказки от руки – по книжке на каждого ребёнка в Гавальдоне. А что касается таинственных оригиналов – они в один прекрасный день появлялись в витрине магазина, возвещая о том, что мистер Довиль наконец-то закончил свою утомительную работу. Он открывал двери, и перед ними тут же выстраивалась очередь длиной в три мили, змеившаяся по площади, вниз по холмам, вокруг озера, – очередь из детишек, которым не терпелось почитать новые сказки, и родителей, отчаянно надеявшихся увидеть своих пропавших детей в книгах.
Не стоит и говорить, что у Совета Старейшин появилось немало вопросов к мистеру Довилю. Когда его спросили, кто присылает книги, мистер Довиль ответил, что даже не представляет. На вопрос, как давно он получает эти книги, мистер Довиль сказал, что сколько себя помнит, столько и получает. Наконец, когда его спросили, не удивляет ли его подобное магическое появление книг, мистер Довиль ответил: «А откуда ещё браться сказкам?»
А потом старейшины заметили в книгах мистера Довиля ещё кое-что необычное. Все деревни в них в точности напоминали Гавальдон. Такие же домики с яркими карнизами на берегу озера. Такие же фиолетовые и зелёные тюльпаны вдоль узких дорожек. Такие же алые кареты, лавки на опушке леса, жёлтая школа и покосившаяся часовая башня, только нарисованные в виде фантазии в стране мечты. Назначение у этих книжных деревенек было только одно: в них начиналась и заканчивалась сказка. А всё действие между началом и концом происходило в тёмном, бескрайнем лесу, окружавшем деревню.
Именно тогда все поняли, что Гавальдон тоже окружён тёмным, бескрайним лесом.
Когда дети только-только начали исчезать, жители деревни отправились на штурм леса, но их останавливали бури, наводнения, циклоны и падающие деревья. Когда им всё же удалось преодолеть все препятствия, они нашли какой-то городок, прятавшийся за деревьями, но, ворвавшись в него, чтобы отомстить, обнаружили, что снова попали в Гавальдон. Собственно, в каком месте жители деревни ни пытались бы войти в лес, выходили они из него там же. Лес, похоже, вообще не собирался возвращать им детей. И однажды они узнали, почему.