Страница 10 из 14
Конечно, повесть полна иронии – романтической иронии по отношению и к убогости обывательской жизни, и к чрезмерной мечтательности, недаром банальные ремесленники здесь носят фамилии столпов немецкого романтизма: Шиллера (хотя последний, строго говоря, романтиком не был) и Гофмана. Но ирония эта вовсе не снижает романтического пафоса, а усугубляет его. Внешний мир, «действительность» равнодушна к человеку, и великая опасность нависает над тем, кто перепутает реал и грезу. Но, повторим, Гоголь вовсе не на стороне приземленного Пирогова. Ибо герой повести – Невский проспект, который «разводит» всех только потому, что занят лишь своей собственной жизнью. Впрочем, он не равнодушен к людям, искушая по мере сил каждого: «Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде».
Так что повесть не столько романтическая даже, сколько мистическая…
«Как странно, как непостижимо играет нами судьба наша! Получаем ли мы когда-нибудь то, чего желаем? Достигаем ли мы того, к чему, кажется, нарочно приготовлены наши силы? Все происходит наоборот. Тому судьба дала прекраснейших лошадей, и он равнодушно катается на них, вовсе не замечая их красоты, тогда как другой, которого сердце горит лошадиною страстью, идет пешком и довольствуется только тем, что пощелкивает языком, когда мимо его проводят рысака. Тот имеет отличного повара, но, к сожалению, такой маленький рот, что больше двух кусочков никак не может пропустить, другой имеет рот величиною в арку Главного штаба, но, увы, должен довольствоваться каким-нибудь немецким обедом из картофеля. Как странно играет нами судьба наша!»
«О, как отвратительна действительность! Что она против мечты?»
«Красота производит совершенные чудеса. Все душевные недостатки в красавице, вместо того чтобы произвести отвращение, становятся как-то необыкновенно привлекательны; самый порок дышит в них миловидностью; но исчезни она – и женщине нужно быть в двадцать раз умнее мужчины, чтобы внушить к себе если не любовь, то, по крайней мере, уважение».
«Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!»
«Проходящие реже начали мелькать, улица становилась тише; красавица оглянулась, и ему показалось, как будто легкая улыбка сверкнула на губах ее. Он весь задрожал и не верил своим глазам. Нет, это фонарь обманчивым светом своим выразил на лице ее подобие улыбки; нет, это собственные мечты смеются над ним».
Винер поневоле…
Н. В. Гоголь «Ревизор»
Нет, господа, что ни говорите, а Гоголь в нашей жизни неистребим! Его комедия всегда актуальна у нас, хотя уж как только ей не вырывали зубы и когти, апеллируя (в советские времена) лишь к «проклятому царскому прошлому». Увы, ее и сегодня многие воспринимают как музейный экспонат, как действо о России времен Николая I. (Первая редакция 1836 г.)
Тогда комедия повергла зрителей в замешательство: в зале лишь сам царь покатывался со смеху (умный был человек!), но и он после сказал: «Всем досталось в ней, а мне больше других!»[14]. Сановники рангом пониже – да что там: все продернутые автором сословия – обиделись до такой степени, что во время московской премьеры занавес опустился при абсолютной тишине: публика молчала, ведь царя, подававшего в Питере знак аплодировать, в зале не было. Гоголь жаловался: «Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого, когда я дерзнул так говорить о служащих людях. Полицейские против меня, купцы против меня, литераторы против меня… Теперь я вижу, что значит быть комическим писателем. Малейший признак истины – и против тебя восстают, и не один человек, а целые сословия».
Конечно, автор создал гениальную сатиру на современные ему порядки. «В „Ревизоре“ я решился собрать в одну кучу всё дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем», – делился замыслом Гоголь. И в общем, изменились моды, язык, несколько раз за полторы сотни лет менялся строй в нашей державе, а порядки – увы, они так узнаваемы!..
Между тем «Ревизор» интересен не только всегдашней (и досадной!) своей «злободневностью». Он задает загадки и простому читателю, и искушенному критику. Ну, в самом деле, как так вышло, что самую острую сатиру для сцены на русском языке написал человек, от политики очень далекий, а по убеждениям для николаевской системы вполне даже «свой»? Или: гениальное новаторство Гоголя в том уже, что многоопытного Городничего обставляет (сам того не желая и не ведая!) препустейший до звонкой наивности человечек! Или вот: что за черт сидит в этом самом «препустейшем» Хлестакове? Ведь можно увидеть в нем… пародию на поэта, в котором вдохновение загорается, будто лампочка – от внешнего воздействия, от встречи с любой темой. «Уж не пародия ли он» (отчасти) аж на самого Пушкина, который был одним из авторов сюжета «ревизора поневоле»?!.. А кто-то (и не раз это было!) увидел в Хлестакове самого дьявола, который играет, «водит» всю уездную камарилью – чтобы бог (в лице настоящего ревизора) в конце покарал порок внезапно и показательно…
Ну, и конечно, всем уже на премьере стало ясно: Гоголь не уездную нечисть продернул лишь, но создал модель «русиянской» государственности в целом. (Это и царь – помним? – отметил…) Таковы лишь некоторые истолкования смысла гоголевского творения!
А вам какое ближе? Какое из них интересней?..
«А р т е м и й Ф и л и п п о в и ч. О! насчет врачевания мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры:… лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет».
«Г о р о д н и ч и й. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально… только, знаете, в таком месте неприлично…»
«Х л е с т а к о в. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж – скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель…» Что ж я вру – я и позабыл, что живу в бельэтаже».
«У н т е р-о ф и ц е р ш а. Высек, батюшка!
Х л е с т а к о в. Как?
У н т е р-о ф и ц е р ш а. По ошибке, отец мой!.. Да так отрапортовали: два дня сидеть не могла.
Х л е с т а к о в. Так что ж теперь делать?
У н т е р-о ф и ц е р ш а. Да делать-то, конечно, нечего. А за ошибку-то повели ему заплатить штрафт. Мне от своего счастья неча отказываться, а деньги бы мне теперь очень пригодились».
«Г о р о д н и ч и й. Вот смотрите, смотрите, весь мир, все христианство, все смотрите, как одурачен городничий!.. Эх ты, толстоносый! Сосульку, тряпку принял за важного человека!»
«Ревизор», 1949 г., США. Режиссер Генри Костер, в главных ролях: Д. Кей, Дж. Локхарт, У. Слезак. Веселая музыкальная комедия, где вместо России представлена то ли Словакия, то ли Венгрия эпохи Наполеоновских войн, вместо Хлестакова действует безграмотный цыган Джорджи, который оказывается честнее официальных властей городка…
14
По версии О. Елисеевой, царь угадал, что в своем бреду фантазий Хлестаков пародирует самого Николая, черты его характера и эпизоды из его жизни. Император не обиделся, потому что, вступив на престол, занялся жестким самовоспитанием. Таким образом, для царя Хлестаков – тот человек, которого Николай силой воли в себе победил.