Страница 20 из 21
— Все хорошо, — Якоб улыбнулся. — Вот, бери, что тебе хочется, поешь. Не тошнит?
Эдина не тошнило, но и есть что-то расхотелось. Он сказал Якобу, скосив глаза на старуху.
— Она знает, кто мой отец. И хочет денег. Четыре золотых ей мало.
— А, вон оно что, — не удивился Якоб. — Почтеннейший Вартак… — повернулся он к Волосатому.
Старуха тут же замахала руками и замычала что-то про то, что четырех золотых было бы даже слишком много.
— Говори, — Волосатый хлопнул ладонью по столу.
— Кольцо, — заявила старуха, протолкнув в себя очередной кусок пирога и потянулась за чаркой, которую Якоб быстро отодвинул.
— Что за кольцо?
— Кольцо бастарда, — старуха по-детски капризно сморщила губы. — Она было у Мерисет, но все знали, что это кольцо Виолики. Хорошее кольцо, золотое, герб, а вокруг него красные камушки. Пока Виолика жива была, Мерисет кольцо не надевала, а потом решила покрасоваться.
— Почему оно было у Мерисет? — спросил Якоб.
— Так… Виолика за долг отдала Бику. И не выкупила, — старуха икнула. — Дорожила она колечком, точно знаю. Красивое, дорогое, золотое. Любовнице за бастарда и медное сошло бы, а тут — золотое, такое и леди на пальчик надеть можно.
— Леди такое не носят, — усмехнулся Якоб. — Это точно было кольцо бастарда?
— Точно! Что я, первый год на свете живу, никогда колец таких не видала? — оскорбилась старуха. — Меня когда-то тоже любил лорд, так он своим полюбовницам серебряные кольца связками заказывал! Двадцать бастардов после себя оставил, и ни одного законного наследника, вот так!
Якоб усмехнулся:
— Так что за лорд? Чье кольцо было у Виолики?
— Откуда мне имя знать! — старуха допила чарку до дна и потянулась за бутылью, но Якоб завладел посудиной раньше.
— А как же нам без имени? — он доверху наполнил кубок Волосатого, так что тот благосклонно внимал беседе.
— Я же говорю — кольцо! — рассердилась нищенка, — на кольце герб! Вот и узнаешь имя! Налей еще!
Якоб плеснул чуть-чуть на донышко.
— А почему Виолика, получив такое кольцо, ушла с ребенком? Не знаешь?
— Как же не знаю! — старуха настойчиво протягивала чарку, — ушла потому, что ее леди прогнала! Лорд уехал, а леди Виолику и прогнала из замка, как раз перед родами, велела исчезнуть и не появляться! Пригрозила бедняжечке… — нищенка икнула и всхлипнула. — Сама леди только одного сына и родила лорду, не хотела, чтобы он незаконных детей к себе приближал!
Якоб вздохнул и плеснул старухе еще капельку вина.
— А что хоть было на гербе? Ты же видела кольцо, почтенная?
Та заморгала и развела руками.
— Видела, много раз видела! Не помню. Помню — камушки красные.
— Понятно, — опять вздохнул Якоб. — Мерисет умерла, но и задолго до смерти у неё уже не было этого кольца. Так что, ты не сказала ничего важного, почтенная. Вот тебе на доброе здоровье, — он выудил из кармана и высыпал на стол горсть медяков, встал и сдержанно поклонился Волосатому.
— И тебе доброго здоровья, почтенный Вартак.
Волосатый Вартак, к некоторому удивлению Эдина, тоже вылез из-за стола и отвесил им ответный поклон, который был куда ниже и учтивей.
— И вам здоровья, а еще мое почтение его светлости, добрые господа. Мы завсегда преданы ему душой и телом, и ежели чего — обращайтесь без промедления!
Выразив таким образом почтение его светлости, то есть, как сразу понял Эдин — Графу, Волосатый опять втиснулся за стол и невозмутимо продолжил закусывать. Старуха — та никому ничего не выражала, она сидела, закрыв лицо руками, и икала вперемешку с протяжными пьяными всхлипами.
— Пойдем отсюда, — Якоб подтолкнул Эдина к выходу.
На улице было солнечно и морозно, воздух вливался в легкие, как живительный бальзам — дышать бы и дышать.
— Эх и растяпа ты, — сказал Якоб. — Заслужил взбучку, между нами говоря. Нашел с кем уши развешивать. Ладно, надеюсь, понял. Пошли, угощу все же тебя булками.
В другом трактире, поменьше и поуютней, они расположились за столом у окна, Якоб велел расторопной служанке принести горячего медового сбитня и сдобы. Пока ждали, он вытащил из кармана и бросил Эдину маленький бархатный мешочек, и сразу вспомнилось, как всплыло — ожерелье из цветов виолики. Для Аллиель.
— Для кого прикупил красоту такую?
Эдин не ответил, и Якоб улыбнулся.
— Они тебя обобрали, но мне потом вернули.
— А как ты… с ними, откуда?.. — не слишком вразумительно спросил Эдин.
Якоб, конечно, понял и объяснил:
— Видел я, как ты с нищенкой объяснялся, как двое тебя схватили. Вовремя подоспел, чтобы тебя отбить, но один разбойник убежал, а ты был без памяти. Я тебя занес в трактир, а парня — за шкирку и к Вартаку. Вот и разобрались, и старуху твою как из под земли откуда-то выдернули, она проболталась, что ты ожерелье купил. Добыли и ожерелье. Сам бы я и не подумал, что ты что-то у ювелиров покупал. А остальное знаешь.
— Погоди, а Вартак этот — он кто? И — почему?..
Якоб улыбался одними глазами.
— Вартак — большой человек. Барон воров — слышал о таком титуле? Заправляет всеми нищими, воришками и прочими прохиндеями в Вердене. И с давних пор очень почитает нашего Графа, сам слышал — предан душой и телом. Мы с Графом его тут навещали недавно, вот я и знал, где его искать.
— Наш Граф… и этот?..
— Он знается и с такими людьми, да, — пояснил Якоб, недоумение Эдина его, похоже, забавляло. — Насколько это ему нужно, конечно. А вот и булки!
Булочки в этом трактире были теплыми, нежными и дивно вкусными, а в сбитень не пожалели меда. Только такой едой и можно было заесть то, что рассказал Якоб.
Все же Эдин попросил:
— Ты не говори Графу, ладно?
Пусть Граф и знается с ворами, но что он скажет, если узнает, что у Эдина мать — воровка?
— Не могу не сказать, сам понимаешь, — пожал плечами Якоб. — Он ведь обязательно от Вартака узнает. Да что тебя волнует?
— Старуха тебе сказала… что моя мать, она… в Зинтаре…
— Да сказала, сказала. Только что с того? Граф и так понимает, что она не была ученицей монастырской школы. И потом, ты ведь не знаешь, как оно все случилось? Только представь: молоденькая женщина, с младенцем, совсем без родных, поддержать её некому, а обидеть, принудить — запросто. Верно?
— И все-таки, как бы узнать, кто мой отец?
Якоб нахмурился.
— Да неважно это! Забудь.
Как будто можно такое забыть!
Якоб вкратце рассказал о происшествии в Вердене за обедом, который они делили с Графом и Аллиель. И про отца Эдина упомянул, что, возможно, тот действительно знатный человек.
— Ой, как интересно! — Аллиель захлопала в ладоши. — Отец, неужели ничего нельзя сделать?
— Каким образом, радость моя? — пожал плечами Граф. — И потом, зачем? Я считаю, что при желании этот человек легко мог бы найти его и вернуть. Отследить путь любого цирка довольно просто, особенно человеку с возможностями. Разослать гонцов, перехватить цирк! Я бы легко сделал это за неделю, кому-то, возможно, понадобилось бы две.
— Я понимаю, Граф, — не поднимая глаз от тарелки, Эдин кивнул. — Благодарю вас, но я вовсе не расстроен, меня не надо утешать.
— И это хорошо, — старик мягко накрыл его руку ладонью. — Я не хочу, чтобы ты огорчался из-за безделиц. Кто бы ни был твой отец, в тебе хорошая кровь, это уже теперь заметно. Это главное.
Когда ужин был окончен и Аллиель с Эдином ушли из-за стола — точнее, Аллиель утащила Эдина к себе, Граф сделал Якобу знак задержаться, и велел рассказать о случившемся подробно. На этот раз Якоб упомянул и о тюрьме Зиндар, но Граф только махнул рукой.
— Пустяки. Грустно, конечно, что он узнал, но это всегда могло случиться, потому что Виолика действительно там побывала. Жаль девочку, ее подло использовали, вот и все.
— Вы знали, милорд?..
— Конечно. В свое время я разузнал про мальчика все, что смог. Вот про это чудесное кольцо бастарда слышу впервые. Может, пьяница-нищенка просто решила разжиться у вас монетами? Ей удалось, как я понял.