Книга Беглецов

Он разочарованно поставил на полку очередную историю про «Всадника Золотую Пулю». Книг было много, но читать-то было нечего.

— Вот! — подозвал его Рин. Вместе они склонились над словарём.

«Консорциум. Временное объединение независимых предприятий (компаний, банков) для выполнения общего заказа, при сохранении самостоятельности субъектов. Были распространены в Империи после Войны за Единство (см.) в эпоху Второй Реформации (см.) во имя конкуренции для наивысшего качества. В настоящее время мудрой волей Вечного упразднены и заменены системой государственно регулируемых трестов (см.)».

— Там немного другое слово было, — усомнился Коул. — «Крон…».

— Верно. Смотри, — Рин перевернул страницу.

«Крон, также Кронос или Хронос. Древнейший бог, упоминаемый к книгах Былых Времён. Олицетворял Время, вечность и ход событий; также отвечал за земледелие как символ цикличности времени. Мнения относительно того, что Кронос был древним прообразом идеи Вечного, изложена…». Далее шли отсылки к каким-то трактатам.

— Бог Времени? — вполголоса повторил Коул. Рин только пожал плечами. Верилось с трудом. О Бывших известно было мало, разглашению подлежало и того меньше — но считалось, что в последнюю свою эпоху перед Концом Времён они забыли веру в своих старых богов, перепутали правду и вымысел, и верили кто во что горазд. Не вязались сверкающие ученые на живой картинке с каким-то богом.

Коул хотел взять последний том и посмотреть на букву «З», но тут рядом возник приказчик в ливрее.

— У нас магазин, юноши, а не библиотека, — с бесцветной улыбкой сообщил он. — Желаете купить? — Мальчишки поспешили вернуть словарь на место, и покинуть магазин.

— А я б лучше в библиотеку зашёл, — посетовал Коул.

— Угу. В нашу, — кивнул Рин, и погрустнел.

Мальчишки не смогли устоять перед любопытством, и решили побродить по пассажу ещё. Выше третьего этажа среди лавок и магазинов начали попадаться и другие, развлекательные павильоны. Вон там за зарешеченными окнами сверкал игровой зал. Люди склонялись над стрекочущими и звенящими игральными машинами, дёргали рычаги и с проклятиями били кулаками по корпусам. Крутились барабаны с картинками и цифрами, вспыхивали искровые огни. У стола рулетки столпились игроки, выкрикивая числа, шарик скакал по мельтешащему колесу, а крупье разгребал фишки.

А ещё тут были — вот диво — театры: на пятом этаже, где было куда тише и благопристойней, и меньше посетителей. Конечно, полноценных залов для долгих представлений тут не нашлось. Но театр в Империи был популярнейшим народным развлечением, и зрелища попроще были представлены в пассаже сполна. Механический театр, где на сцене выступали заводные куклы, озвученные фонографами. Простой кукольный, для малышей — чтобы было, куда пристроить детишек, пока родители закупаются. И театр теней, где на подсвеченном белом экране силуэты исполняли представление… Один закуток был открытым, зрители расселись прямо на полу на плоских подушках, и на маленькой сцене давали какую-то дженовийскую постановку. Двое актеров в пластинчатых доспехах с юбками и с набелёнными лицами, гулко хэкая, рубились на деревянных мечах.

С театральными павильонами чередовались магазины, более престижные и дорогие, чем на нижних ярусах, и даже с охранниками у входов. Рин засмотрелся на витрину магазина украшений, на выложенные по бархату цепочки, кольца и кулоны (в некоторых сияли крошечные заряженные хронолиты)… И не сразу заметил, что Коул отстал.

— Коул? — обернулся он через плечо. Друг замер перед афишей у входа в театр. Рисунок изображал четверых детей, преклонивших колени, а над ними возвышался человек в чёрном плаще, шляпе и носатой маске. Он взмахивал рукой — и за ней тянулось шлейфом золотое сияние, окутывавшее фигурки детей.

— Эй? — Рин подошёл ближе. Он узнал афишу: «Сказка об Украденном времени». Детская история про четверых ребят, которые проказничали и прогуливали уроки — и тогда Чёрный Хронист украл у них время, превратив их в старичков и старух. Когда же они раскаялись в своих проступках, хронист вернул им детство. Ничего особенного, нравоучительная симовская сказочка… Но Коул неотрывно смотрел на картинку, и руки его сжались в кулаки.

— Ты чего? — растерянно спросил Рин. И вдруг понял, «чего».

— Ох… — со стыдом выдохнул он. — О, Коул, мне так жаль, прости! — Он взял друга за руку. Коул тяжело отвернулся от плаката, будто мысли, что он гнал от себя все прошедшие сутки, навалились на него.

— Слушай, всё будет хорошо! — постарался ободрить его Рин. — Ты же слышал Гежчи? Они же были… они такие крутые! Мастер Гай что-нибудь точно придумает.

— Ага. Придумает, — не своим голосом согласился Коул.

— И он спасёт твою маму! — воодушевлённо продолжил Рин, сам стараясь поверить в это. — Вот увидишь, они сами нас найдут. Надо только дождаться!

— Ага. Надо…

Рин страдальчески закусил губу, чуть ли не до крови. Беспомощно оглянулся, будто ища совета — и зацепился взглядом за один из рекламных плакатов.

— О! Коул, посмотри! — Надпись приглашала на «Уникальную Выставку Завтрашнего Дня: чудеса техники и науки. Изобретения для быта и развлечения! (Спонсор — концерн Мулера)». — Это здесь, на одиннадцатом этаже Северной Башни. Там наверняка всякие машины, и приборы, и…! Как раз ещё успеем. Ну, давай сходим, а? — Он теребил Коула за руку, как нетерпеливый младший братишка — старшего.

— Ладно, — без особой охоты согласился Коул. — Давай…

Стену вестибюля на входе в башню украшал план эвакуации, выложенный мозаикой. Стоя в очереди к лифтам, друзья рассмотрели его и узнали, что под торговлю и досуг отведены восемь «крыльев» пассажа. Северная и Южная Башни были деловыми центрами, где все этажи были отданы офисам, конторам, залам для заседаний и выставок; в Западной и Восточной размещались гостиницы.

Меж этажами ходили сразу четыре лифта, два по закрытым шахтам, а ещё два, с прозрачными, остеклёнными кабинами — снаружи по стенам башни. Коул и Рин выстояли очередь, и вот вошли в кабинку с отделанными светлым деревом стенами. Лифтёр в ливрее закрыл за ними двери, и передвинул блестящий латунью рычаг на стене на отметку «12». Лифт вздрогнул, и поехал вверх — ребята почуяли это по тому, как непривычно ёкнуло внутри. Не прошло и полуминуты, как тренькнул звонок, и молчаливый лифтёр распахнул перед ними двери в широкий, безлюдный коридор.

— Вот это да! — Рин был восхищён, да и Коул наконец-то улыбнулся. Ни разу в жизни ещё они не катались на лифтах. Как раз в этот миг раздался ещё один звонок, и дверцы соседнего лифта тоже раскрылись, выпуская людей.

— Давай?..

— Давай! — кивнул Коул, поняв друга с полуслова. И они побежали к распахнутым дверям.

Новое развлечение оказалось неожиданно простым и захватывающим. Всякий раз, когда лифт трогался, внутри всё сладко сжималось, а сердце то подпрыгивало, то проваливалось в живот. Вышколенным лифтёрам и в голову не приходило придраться к гостям пассажа. А уж когда они вошли в прозрачный наружный лифт — то не удержались от восхищённых вскриков. Соседи косились на них, кто надменно, кто с улыбкой: а двое ребят буквально прилипли лицами к стеклянной стене кабины, глядя, как снаружи под ними расстилается и уплывает вниз ночной Бомтаун, паутина улиц с пойманными в неё стаями бесчисленных огней-светлячков.

Наконец очередной лифт доставил их на верхний этаж башни. За вход на выставку пришлось заплатить по два часа с человека — но Коул отдал монеты, не задумываясь.

Выставка размещалась в зале с огромными окнами на все стороны, с застеклёнными переплётами из могучих чугунных балок. С потолочных перекрытий свисали стяги с эмблемами компаний, представленных на выставке. Больше всего было знамён концерна Мулера, чёрных с золотой литерой «М» в круге.

Публика прохаживалась меж выставленными экспонатами, слушала лекторов. Самая большая толпа собралась у стенда с настоящим мобилем.

— Как они его сюда подняли?

— Да прямо здесь и собрали, видать.