Страница 41 из 45
– Могу я тебе хотя бы написать сообщение? Может быть, мы могли бы о чём-то договориться.
С болью в груди я поднимаюсь на носочки и целую покрытую щетиной челюсть Тревора. Он не позволяет мне отделаться просто лёгким поцелуем. Его рука касается моей челюсти и направляет мой рот к его, прижимая свои мягкие губы к моим в мольбе. Призыв остаться. Призыв уступить. Призыв любить.
– Я буду скучать по тебе. Удачи, Тревор.
С силой, о существовании которой я никогда не знала, я поднимаю свою сумку и двигаюсь к зоне посадки, оглядываясь назад только тогда, когда прохожу через ворота. Страданий на лице Тревора было бы достаточно, чтобы разбить моё сердце, если бы оно уже не разбилось на миллион осколков.
Я вхожу в самолёт и быстро нахожу своё место в первом классе, благодарная за то, что там были свободные места. Я сжимаю кусочек ностальгии в ладони, прислоняя голову к креслу и закрывая глаза.
Место рядом со мной опускается, и я поворачиваюсь к пожилому мужчине, который занял вакантное место.
– Добрый вечер.
– Здравствуйте, – угрюмо отвечаю я, совсем не готовая к полноценному разговору.
Он садится на своё место, нажимает несколько кнопок на своём телефоне, прежде чем положить его обратно в карман, а затем берёт журнал со спинки сиденья перед ним.
– По делам или на отдых? – спрашивает он, не глядя.
Я мгновение думаю, а затем честно отвечаю:
– Гм… оба?
– Поездка не была хорошей? – прощупывает он, кладя журнал на колени и поворачиваясь ко мне с добрым взглядом.
– О, поездка была прекрасной. Просто грустно возвращаться домой, вот и всё.
Его грудь приподнимается от одиночного хихиканья, пока его взгляд снова не останавливается на мне.
– Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы – ужасный лжец?
– Да, на самом деле, мне недавно так и сказали.
– Ты напоминаешь мне кое-кого, – добавляет он, но его глаза не сужаются, как будто он пытается меня уличить. – Ты напоминаешь мне мою милую Агату. Эта бедная женщина пыталась лгать мне всё время, когда мы впервые встретились, и говорила мне, что она не заинтересована в том, чтобы заводить со мной отношения. Но я знал лучше. Я смог догадаться по тому, как она смотрела на меня. Поэтому я продолжал настаивать, пока она, наконец, не сдалась. Мы вместе уже более пятидесяти лет. Что бы ни беспокоило тебя, всё получится. Всё происходит так, как задумано. Теперь, если ты не возражаешь, я немного закрою глаза. У меня есть ещё один перерыв после Лос-Анджелеса, прежде чем я вернусь к моей милой леди.
– Спасибо…, – я жду, когда он назовёт имя.
– Томас. Томас Делани, – отвечает он, протягивая руку, и я отвечаю на его жест.
– Я желаю вам ещё много лет счастья, мистер Делани.
– Ну это очень мило с вашей стороны, мисс Миллер, – добавляет Томас, удивляя меня, и я задыхаюсь от шока. – Что? Может, я и старый, но моя миссис и я любим посещать кинотеатры и смотреть фильмы. Вы одна из её любимчиков. И если тот таблоид, который я видел на газетном стенде, содержит хоть какую-то правду, то я бы сказал, что ты оставляешь разбитое сердце.
– Вы не ошибаетесь. Сейчас это просто расплывчатый беспорядок.
– Ну постарайся немного поспать. В утреннем свете всё становится яснее.
***
Шагая по аэропорту Лос-Анджелеса, я натягиваю кепку на голову, не желая, чтобы папарацци засвидетельствовали мои покрасневшие глаза и отсутствие макияжа. Некоторые знаменитости используют прогулку по аэропорту как пиар-акцию, и это ещё одна причина, по которой я избегаю полёты. Я не жажду такого внимания.
Присцилла сообщает мне, когда я иду забирать свою сумку, что ждёт меня у лимузина, чтобы отвезти меня в мою квартиру. После того, как я немного поспала в самолете, я вспомнила слова Томаса перед тем, как мы взлетели, что в утреннем свете всё будет казаться яснее. И он прав. Я знаю, что приняла лучшее решение и уехала: мне не нужно вставать между Иззи и Тревором. Они не просто брат и сестра, разделяющие ДНК, – они лучшие друзья и всегда ими были. Я не стою того беспорядка, который может случиться в их жизни.
Мой телефон звонит, и высвечивается номер, который я не узнаю, когда беру свою сумку. Я не решаюсь ответить, но что-то внутри меня говорит мне, что я должна.
– Алло?
– Куинн, – его глубокий голос раздаётся в телефоне с такой интонацией, как будто всё стало в порядке с миром, когда он услышал мой голос.
– Тревор? Откуда ты мне звонишь?
– Работа. Я просто проверял, хотел убедиться, что ты приземлилась хорошо. Я... Я, возможно, следил за твоим рейсом.
– Я в порядке, в целости и сохранности. Ты... ты читал мою записку?
– Нет.
– Пожалуйста. Когда у тебя будет время, просто прочитай её, – умоляю я, чувствуя, как разрывается моя грудь.
– Я не могу, потому что это будет означать, что всё кончено, а это ещё не конец. Наше время ещё не закончено, Куинн.
– Должно быть таковым, – шепчу я. – Моя поездка ждёт меня, поэтому мне нужно идти.
– Могу ли я... Я могу написать тебе, когда закончу с работой?
Я впервые улыбаюсь с тех пор, как мой мир развалился прошлой ночью.
– Мне бы это понравилось, Тревор. Я буду скучать по тебе.
– Куинн, подожди, я… – умоляет Тревор, но я заканчиваю разговор, выходя на улицу утреннего Лос-Анджелеса, где меня ждёт Присцилла.
– С возвращением! – радостно восклицает она. Затем она видит моё лицо и быстро сажает в машину подальше от зрителей. – Что с тобой случилось? – спрашивает она, но мои рыдания слишком сильны, чтобы ответить. – Это из-за мужчины на фотографии?
Я киваю и склоняюсь к ней, продолжая плакать у неё на плече.
После нескольких глубоких вдохов я, наконец, могу успокоиться и говорить:
– Я люблю его.
– Это я могу сказать и по тому, как ты смотрела на него на фотографии. И, очевидно, он чувствует то же самое к тебе. Так в чём же дело? Мы можем спланировать твои съёмки так, чтобы ты могла прилетать обратно каждые выходные, если хочешь. Ты же знаешь, что производственная команда в лепёшку разобьётся, чтобы подстроиться под тебя.
Ещё одно рыдание вырывается, когда я вспоминаю, сколько раз я рассказывала о себе Тревору за последние три недели.
– Он сделал тебе больно? – спрашивает она, и я качаю головой, прежде чем ответить:
– Нет. Но я причинила ему боль.
– Это из-за денег? Многие мужчины не могут иметь дело с женщиной, которая зарабатывает больше.
Я вытираю нос тыльной стороной ладони насколько это возможно, а затем большим пальцем вытираю слёзы на щеках, прежде чем посмотреть на своего агента и друга.
– Я люблю его, и мы не можем быть вместе, потому что я люблю его сестру так же сильно.
Присцилла смотрит на меня в замешательстве.
– Странный любовный треугольник?
– Нет, – наконец-то я смеюсь. – Они были моими лучшими друзьями с моих тринадцати лет, и моего переезда в Дейл Сити. Тревор, очевидно, стал для меня чем-то большим, чем просто влюблённость, но моя дружба с Иззи была гораздо важнее для меня. Она выяснила, что Тревор и я скрывались, когда я ещё жила дома, и это разрывало её на части. Видишь ли, она знала, что я навсегда запала на Тревора, но она заставила меня поклясться, что между мной и ним никогда ничего не будет. Я уверена, что она проделала то же самое со своим братом.
Я вздохнула и продолжила:
– Но когда я была дома, всё просто… случилось. Тяга была слишком сильной, чтобы бороться с ней. Мы заключили сделку, в которой нет места чувствам, но, вероятно, это было не очень хорошо для меня. Она… сказала, что ненавидит меня, когда я появилась в её доме, и это сломало меня даже больше, чем потеря Тревора, – я потеряла своего лучшего друга. Но я могла бы справиться с тем, что она ненавидит меня, если бы у неё оставался брат. Я думаю, что как у близнецов, у них особая связь, и я бы никогда не отняла это у неё. Итак, я ушла. Я изъяла себя из уравнения. Не то чтобы это действительно имело значение, так как я всё равно должна была уехать завтра.