Между строк (ЛП)

Я стою с минуту, чтобы посмотреть на неё, прежде чем нарушить её спокойствие. Сетчатая дверь с грохотом захлопывается позади меня, и Куинн слегка вздрагивает, но не двигается со своего места.

– А я всё гадал, куда ты делась?

– Прости. Сегодня такой прекрасный день, а с вентилятором над головой ещё прекраснее.

Невозможно сопротивляться притяжению, и я бездумно дрейфую к ней, занимая место рядом на качелях. Она сразу же начинает убирать голову и ноги, но я бросаю руку на спинку скамейки и толкаю её голову обратно на плечо. Звук слабый, но я слышу, как она удовлетворенно вздыхает, когда начинаю раскачивать качели ногами, позволяя ей поднять другую ногу на скамейку.

Ветерок от вентилятора над головой сдерживает техасскую жару, и я расслабляюсь, впервые за много лет. Мои пальцы рассеянно скользят вверх и вниз по гладким рукам Куинн, и я ухмыляюсь, когда дрожь проходит по её телу.

Я не могу не чувствовать в этот момент, и это чувство идеально.

– А что если твоя сестра нас увидит? – молвит Куинн хриплым от удовольствия голосом, а потом я понимаю, что высказал свои мысли вслух.

Наклонив голову, я вглядываюсь в нерешительные карие глаза Куинн, в которых вспыхивают тревога и стыд.

Провожу рукой по её волосам, крепко сжимая пряди, и притягиваю её голову к себе.

– Мне всё равно, – бормочу я ей в губы, сминая их своими. Это требует немного настойчивости, но она, наконец, расслабляется и открывается. Мой язык исследует дальние уголки её рта, а её скользит по моему с каждым движением. Её вкус вызывает привыкание. Её вкус – экзотика, и я хочу больше, намного больше. На мгновение я забываю, где мы находимся, раскачиваясь взад и вперёд на крыльце, чтобы нас никто не увидел, хватаю Куинн за талию и притягиваю её к себе на колени. И тут же чувствую её жар между ног через толстую ткань моих джинсов, и моё возбуждение на пике. Своими руками, держа её за бёдра, я прижимаю её к своей эрекции и ловлю её стон своим ртом.

– Тревор, – говорит она между поцелуями. – Нам нужно остановиться.

У меня нет сил, чтобы остановить мои движения; она чувствуется слишком хорошо против меня.

Дрожа, она снова взывает ко мне, и я нахожу в себе силы оторваться от её сладкого вкуса.

Её глаза остаются закрытыми, пока я смотрю, запоминая прекрасные черты её лица. Для большинства: её кожа цвета слоновой кости, большие карие глаза, пухлые губы и нос-пуговкой – делают её привлекательной. Но для меня – это невинность во взгляде, тонкий изгиб рта, будто всегда на губах маленькая улыбка, и мягкость щёк.

Она красива, не потому что всемирно известная актриса. Она красива, потому что она – та самая малышка Куинн Миллер, которая переехала в дом через дорогу, когда нам было тринадцать. Она красива, потому что последовала за своей мечтой и сделала что-то из себя. Она красива, потому что, даже если у меня никогда не будет другого шанса обнять её, я буду помнить каждую деталь того, каково это, иметь её всего на мгновение, всего лишь черточку нашей жизни, и она дала мне этот шанс.

– О чём ты так напряжённо думаешь? – спрашивает она, и я понимаю, что смотрел на неё, пока мысли каскадом проносились в моей голове.

– Просто задумался. И мне жаль, что я зашёл слишком далеко, – извиняюсь я, пересаживая её с колен, мгновенно теряя её тепло, даже в этой нелепой жаре.

– Ничего страшного, мне понравилось. И я не думаю, что кто-то что-то видел.

Качели снова начинают раскачиваться, когда я отталкиваю нас носком кроссовка.

– Итак, что ты хочешь сделать, чтобы убить время?

Её щёки краснеют, и я сразу понимаю, что она думает о том, чтобы вернуться в мою спальню. Что-то, против чего я не возражаю, но я не хочу, чтобы всё наше время вместе было посвящено сексу, даже если это невероятно. Куинн была моим другом задолго до того, как мы пошли на этот шаг, и я хочу доказать ей, что мы сможем быть друзьями, когда всё сказано и сделано.

– Ты уже была в центре города? У нас есть пара новых магазинов.

– О, нет, не была. Я хотела бы посмотреть, как всё изменилось. Звучит весело. Я также ещё не обедала. Сэндвич-магазин Эрмы всё ещё здесь? Я могу взять одну из её итальянских подлодок и замороженный лимонад.

– Эрма всё ещё жива и здорова. Лучшие сэндвичи во всём Хьюстоне шестьдесят лет подряд.

Куинн спрыгивает с качелей, и я послушно следую за ней, зная, что я последую за ней в любое место прямо сейчас, когда её бёдра качаются с каждым шагом, а платье касается задней части бёдер, дразня меня.

Я сажаю её в машину и тоже сажусь, завожу зажигание, глядя на улицу.

– Давай, пойдём поедим! – она радостно восклицает, и я провожу взглядом от её ног до её тела. Ей требуется всего мгновение, чтобы понять, что я подразумевал.

– Тревор, я имела в виду сэндвичи.

– Но ты – моё любимое блюдо.

Она хихикает, как будто не верит мне, но она совершенно не права. Я бы пожирал её за каждым приёмом пищи, если бы она мне позволила.

*****

Час спустя мы с Куинн идём по тротуару под зелёными навесами, типичными для Дейл Сити, каждый с замороженным лимонадом в руке. Летняя жара давит, но освежающий напиток помогает сохранить прохладу. Мне нравится смотреть, как втягиваются щёки Куинн, когда она пьёт из соломки, обхватив её розовыми губами. Действие напоминает мне то, как она сосала мой член на днях в прачечной. И как будто мой самый ценный актив чувствует мои мысли – начинает расти, болезненно прижимаясь к молнии джинсов.

Мои мысли летаю далеко, и я не замечаю ни пышущей здоровьем женщины, направляющейся в нашу сторону, ни яда, льющегося из её глаз на Куинн, ни коляску, которую она раздражённо толкает к нам. Минди Колдуэлл ковыляет на своих стоптанных каблуках, извергая огонь из глаз. К сожалению, Минди была угрозой в старшей школе, и, похоже, она жаждет повторить выступление. Хотя, она и великолепна, как для журнала «Плейбой» – с силиконовым телом для средней полосы, чтобы конкурировать ещё с кем-либо в Хьюстоне.

Когда она подходит ближе, её сморщенный рот превращается в чрезмерно фальшивую улыбку с ярко-белыми прямыми зубами. Её глаза в ужасе сузились на моей ладони, переплетённой с ладонью Куинн, это невинное действие произошло само собой, когда мы вышли из магазина, но теперь кажется, что это вызовет проблемы.

– Ну, Офицер Шоу, как я рада вас видеть, – мурлычет она, подходя ближе. Куинн крепко сжимает мою руку, и я смотрю на её побледневшее лицо. И тут я вспоминаю, что Минди и её приспешники дразнили и пытали, во всех смыслах, Куинн в старшей школе. Если бы не моя сестра, я уверен всё было бы намного хуже, но Иззи была капитаном команды чирлидеров и одной из самых популярных девочек в нашей школе; нельзя было связаться с ней или Куинн и не получить своего рода возмездие.

– Хотел бы я сказать то же самое, Минди. Конечно же, ты помнишь Куинн Миллер, верно?

Минди сморщивает нос, как будто почувствовала неприятный запах, когда её взгляд путешествуют вверх и вниз по телу Куинн.

– Да, как я могла забыть малышку Куинн? Чем же ты занимаешься?

– Минди, – нажимаю я. – Ты не живёшь в пещере. Ты знаешь, что Куинн кое-чего достигла. Как нам повезло, что среди нас в Дейл Сити есть актриса такого уровня, да?

– Я не уверена, что считаю это работой. Я имею в виду, насколько это сложно? – обвиняет она.

Куинн делает глоток своего напитка, а спрашивает.

– Так, чем же ты занимаешься, Минди? Если я правильно помню, когда-то ты хотела стать модельером.

Это трудно, но я сдерживаю смех, когда глаза Минди сужаются, а ноздри раздуваются:

– Я мама-домохозяйка.

– Это замечательно! Я знаю, что это нелегко. Сколько у тебя детей? – Куинн наклоняется, чтобы заглянуть в коляску.

– Только один, – рявкает Минди, а потом смягчается, оглядываясь на меня. – Офицер Шоу, хотите взглянуть на своего ребёнка?

Мои глаза сужаются, когда Минди произносит это. Мы никогда не спали, хотя она пыталась склонить меня к этому… годами.