Арбалетчики в Карфагене

Велия, заинтересованная в нашем успехе не меньше моего, помогает как только может, но нечасто ей это удаётся. Не то, чтобы её отец препятствовал нашим встречам — ни в какое дальнее поместье меня не заслал, охрану я несу, когда моя очередь, в его мегарском особняке, даже не на стенах — но и не балует нас особо. То очередным ликбезом по местным африканским делам меня займёт, то "контрольную" по финикийскому, а теперь ещё и греческому, мне устроит, то изучение "матчасти" кораблей и метательных машин — того же "скорпиона", например. С одной стороны это радует и обнадёживает — не возился бы он так со мной, если бы не имел на меня серьёзных видов, но с другой — и напрягает ведь неслабо. Но в эти дни нам наконец-то выпала лафа — Арунтий разгрёбся с рутинными делами и решил отдохнуть на природе.

Античная Северная Африка лишь отдалённо напоминает опустыненную современную. Никаких песчаных барханов с верблюдами мы так и не увидели, а увидели богатейшие и идеально возделанные сельскохозяйственные угодья.

Ожидаемо выглядели только финиковые пальмы, а вот остальное слегка ошарашило. Вот тебе и Сахара! Знакомые по Испании оливковые плантации, виноградники, даже цитрусовые и инжир, кажется — полностью не уверен, поскольку сами растения знаю плохо, а для плодов не сезон. Весна как-никак, до урожая далеко.

Судя по пашням, наш наниматель был совершенно прав, говоря о наращивании полей под зерновые — огромнейшие площади были уже вспаханы, и немало ещё пахалось — на волах, на мулах, кое-где даже на ишаках, и только пресловутые североафриканские верблюды нам на глаза так ни разу и не попались — вообще ни единого. Да и нахрена они тут нужны, если вдуматься? В пустыне им место, а не среди плантаций и полей… ага, Сахары, млять!

А на горизонте виднелись поросшие лесом Атласские горы.

К ним-то мы и направлялись, поскольку для "досточтимого" Арунтия отдых на природе — это именно на природе, а не на загородной вилле. На лошади проехаться, в том числе и "с ветерком", поохотиться на дикую живность, пикничок устроить, да и просто отдохнуть от города и связанных с ним дел. Естественно, в сами горы он переться не собирался, далековато до них, да и какой смысл рисковать сломать шею на кручах? Его целью были предгорья, представлявшие из себя холмистую саванну с небольшими островками леса. Постепенно возделанные земли сменились пастбищами со стадами коров, отарами овец с козами и конскими табунами, численность которых поражала. И снова ни одного верблюда.

А затем уже показался и нетронутый людьми естественный природный ландшафт, тоже на безжизненную пустыню ну никак не смахивающий.

Что ж, ради этого действительно стоило выехать из города. Такая Сахара — без барханов с верблюдами — мне определённо нравилась.

— Классные места! — одобрил Володя, — Не повезло Серёге!

— И кто ему доктор? — хмыкнул я, — Предупреждал же дурака!

О том, что в Африке плохая вода, и нам, русским, пить её можно только после кипячения или добавив в неё не менее четверти вина для обеззараживания, я предупреждал всех неоднократно. Не только наших, но и иберов на всякий пожарный. Наши среднеазиаты, которые по жаре — летом там до пятидесяти в тени, если кто не в курсе — пьют горячий чай, делают это вовсе не из мазохизма. Просто нет у них другого выхода. Тамошнюю сырую воду нельзя пить даже им, местным, а вино пророк запретил. У скотоводов-кочевников есть кумыс, о котором араб Мухаммед не знал и запретить его не догадался, а что прикажете делать оседлым земледельцам? Мы, хвала богам, ни разу не мусульмане, даже я, и нам мусульманский пророк не указ. Слабенькое сухое вино для того и предназначено, чтоб воду для питья им обеззараживать, что мы и делаем неукоснительно. Но Серёга есть Серёга. Вместо того, чтоб "портить вино водой", он решил употреблять обе жидкости по отдельности — и доупотреблялся. Юлька и в Испании-то постоянно дразнила его Говнюком — после того как он, учась вместе с нами верховой езде, свалился с норовистого мула и ухитрился вляпаться прямо в его свежеотложенную кучу, а теперь, надо полагать, и вовсе затюкает. И среди иберов-то наших пятеро, которые оказались с наибольшей кельтской примесью, то и дело в отхожее место бегают, а этот-то коренной москвич на что рассчитывал? В результате они с Юлькой остались в городе, и нескоро она простит ему срыв выезда "на шашлыки"…

После давней охоты на кроликов мы все обзавелись "рогатыми" сёдлами савроматского типа, так что верховая езда для нас теперь — не проблема. Кролики водятся и в Северной Африке, но кому они тут интересны? Хоть и не совсем типична местная саванна, слонов с носорогами и жирафов с зебрами как-то не наблюдается, но уж антилоп всевозможных тут — видимо-невидимо. Зря, что ли, наш "досточтимый" двух охотничьих гепардов с собой прихватил?

Ну, ориксы-то с их длиннющими "сабельными" рогами для гепардов, пожалуй, крупноваты, а вот мелкие газели — в самый раз. Арунтий, судя по всему, был того же мнения, поскольку при виде стада газелей спустил гепардов с поводков. Собственно, и тартесский охотничий кот при охоте на кроликов вполне способен показать класс кошачьей охоты. Но кот — это кот, а гепард — это гепард! Это стремительная пятнистая молния, несущаяся стрелой!

Лёгкие подвижные газели — тоже отличные бегуны, и погоня за ними гепарда — это достойное зрелище. Куда там до него тем тартесским котам с кроликами! Вот где настоящий азарт!

Если длинноногий кошак-спринтер сплоховал и обнаружил себя издали — шансов догнать газель у него немного, что и произошло пару раз. Газель выносливее и на длинной дистанции выматывается не так быстро. Но при броске с короткой дистанции стремятся к нулю уже шансы газели — разве только гепард попадётся неопытный и промахнётся. Но у нашего нанимателя гепарды тренированные и серьёзных ляпов не допускают, да и голодать им, в отличие от их диких сородичей, не приходится, так что их физическая форма превосходна. Не так уж и много времени ушло у них, чтобы добыть трёх газелей. Учитывая всего две неудачные попытки, результат получался получше, чем у "дикарей", которые лажаются обычно чаще, чем достигают успеха. Потом, достаточно натешившись с газелями, Арунтий спустил сразу обоих хищников на антилопу покрупнее, видовую принадлежность которой я, не будучи биологом, определить не смог. На буйвола-дистрофика не похожа, так что ни разу не гну, но для газели уж очень крупна, хоть и смахивает на неё внешне. Догнали-то гепарды её легко, но завалить добычу для них оказалось затруднительно, и в конечном итоге её уложил один из лузитанских лучников нашего отряда.

На халяву и в Африке всегда находятся халявщики-попрошайки, в том числе весьма наглые и напористые. Из зарослей нарисовалась львица, а за ней — молодой лев-подросток, судя по едва наметившейся гриве и сохранившихся пятнах на лапах. Тем не менее, "котёнок" был уже нехилый, а львица-мамаша — и вовсе матёрая.

Будь гепарды сами по себе — им пришлось бы неизбежно "подарить" добычу попрошайкам. Но здесь были ещё и мы, испанские наёмники Тарквиниев, и у нас на свежедобытое мясо были свои собственные планы, совпадающие с планами нашего нанимателя, а никак не со львиными. Наши лошади нервно храпели и к месту спора приближались крайне неохотно, но у нас было три тугих арбалета, не говоря уже о шести пружинных пистолях, и с нами было пять иберийских камрадов — двое с луками и трое с копьями, и отступать при таком соотношении сил на глазах у нанимателя было принципиально неприемлемо. Но конечно, и геройствовать понапрасну тоже никто не стремился. Приказа валить львов от Арунтия не поступило, и мы просто обозначили твёрдое намерение защищать добычу. При виде сильной подмоги приободрились и гепарды. Вцепившись в тушу, тяжеловатую даже для их обоих, они неуклюже потащили её, пятясь в нашу сторону, а мы взвели арбалеты, вложили в желобки болты и прицелились. По всей видимости, львица уже имела дело с людьми и тоже оценила расклад. Порычав для порядка, львы ретировались.