Страница 55 из 76
Безупречный офицер с безупречным послужным списком и безупречными же связями. Дарзи даже интрижку с чужой женой не мог себе позволить, зато имел неплохое жалование, уважение сослуживцев и доверие со стороны вышестоящих офицеров. И теперь все это вновь висело на волоске. Вовсе не потому, что он счел себя патриотом родного края или, наоборот, шпионом Намита, и не из-за его нелюбви к сурэйцам на троне, а только лишь по вине ненависти к бывшему другу.
Дойдя до дома Эрага, Дарзи потянул на себя дверную ручку и, оставив конвой мерзнуть под начинающимся дождем, вошел, преодолел недлинный коридор и толкнул еще одну дверь.
— Веласко, герцог Керво! — крикнул он, прежде чем войти в комнату, сыгравшую роль камеры, а затем и пыточной. — Именем его величества Алонцо Первого Рейеса и по приказу его сына принца крови Амари Рейеса вы приговариваетесь к смерти.
Дарзи ожидал чего угодно: вплоть до обнаружения уже остывшего трупа или побега. Так же он рассчитывал на то, что Веласко еще не очнулся, ведь яд на него пусть и медленно, но действовал. Не ждал он, пожалуй, лишь одного — бывший маркиз Нозарока не стал бы просить пощады.
— Насколько понимаю, казнь состоится прямо сейчас? — он стоял у окна в той же позе, в которой Дарзи застал его накануне. Ночью его расковали: метавшийся в бреду арестант мог себя искалечить. Не то, чтобы Дарзи было до этого дело, но он опасался — вдруг кого-нибудь из ближайшего окружения слишком уж озаботят мучения герцога Керво? Он решил до последнего создавать видимость благополучия, даже стрелки узнали о предстоящей экзекуции только утром. Он отбирал их как конвой сопровождения, лишь мельком касаясь темы казни.
После суматошного дня, неприятного вечера и невыносимой ночи Веласко выглядел так, словно только покинул свой особняк. О вчерашнем напоминала только сильная бледность и тени, отчетливее проступившие под глазами. Он всегда прятал эмоции за безупречностью одежд и собственной внешности — Дарзи об этом слишком хорошо помнил, чтобы удивляться или негодовать, он, скорее, восхищался. Веласко превзошел сам себя: надменное выражение лица, подчеркнуто-вежливый тон, леность и в то же время легкость движений. Даже несвежая рубашка выглядела на нем белоснежной.
— Абсолютно верно, — улыбнулся Дарзи. — Я, собственно, за тобой.
Веласко коротко кивнул, надел камзол и водрузил на голову широкополую шляпу с павлиньим пером. Ощущение того, что он собрался к королю, а не на собственную казнь в грязной разбойничьей деревне, возросло.
— Мне ничего не понадобится? — отстраненно поинтересовался он, скользнув взглядом по комнате, словно чего-то искал.
— Разве лишь повязка на глаза, — усмехнулся Дарзи. — Ты рассчитываешь прихватить с собой на тот свет что-нибудь ценное? — спросил он и застыл под пристальным, будто прожигающим, взглядом.
— Я?.. Нет, виконт, что вы? Мне просто вспомнилось: палачи, практикующие утопление, обычно заставляли приговоренных писать записки духам вод. Впрочем… это было давно: когда по Кассии прошла мода следования верованиям исконных нидосских племен. Как-никак мы в Угрчине.
Дарзи поднял брови и пожал плечами.
— Давно, — повторил Веласко, — даже не при прадеде.
Дарзи ожидал колкости или хотя бы усмешки, но герцог остался совершенно серьезен.
— С чего ты решил, что я тебя утоплю?
Веласко повел плечом:
— А разве не так вы рассчитывали обойтись с Амари? Путь-то уже проторенный: торговцы из Париса, несколько прознатчиков Алонцо, не заслуживающие доверия намитцы… этот Хормак, — он слишком глубоко вдохнул и закашлялся, на мгновение прикрыл глаза, провел по припухшим векам кончиками пальцев. — Сколько их было, виконт? Даже на таком мерзавце, душегубе и предателе светлой юношеской дружбы, как я, висит гораздо меньше.
— Тебя расстреляют, — зло бросил Дарзи.
— Даже не повесят? — Веласко приподнял бровь, выказывая удивление. — Почти королевская смерть. Вы на удивление человеколюбивы и милосердны сегодня.
— А ты болтлив и словоохотлив! Что, между прочим, тебе несвойственно, — не выдержал Дарзи и рявкнул: — П…шел отсюда! — он посторонился, пропуская Веласко вперед, и с ожесточением хлопнул дверью.
— Такое случается с приговоренными, — язвительно бросил тот.
Больше он не проронил ни слова, не торопясь вышел, окинул холодным взглядом своих будущих убийц, позволил себя связать и с высоко поднятой головой прошествовал к месту казни.
***
Сильнее всего Амари боялся заблудиться. Лес вокруг выглядел чужим и враждебным, ветви нависали над дорогой и, казалось, стремились дотянуться до него — скинуть с седла и извалять в пыли или хотя бы побольнее оцарапать. Глубокий порез на щеке горел, в волосах запутались листья, но он и не думал сбавлять темп. Небо уже почти посветлело, а Амари все никак не мог найти валун. Если бы сейчас ему встретился зеленоглазый дух леса, то душу свою отдал бы, не задумываясь, только бы тот показал путь, лишь бы не дал сбиться с дороги и помог успеть вовремя. Но душа подлеца и убийцы, пусть и нечаянного, духу леса оказалась без надобности. Наконец Амари не выдержал: свернул, не дожидаясь камня, положившись на одно лишь наитие, пролетел сквозь кусты и выметнулся на высокий берег Мирросы.
Хмурилось небо, внизу катились темные воды, и холодный порывистый ветер налетал от реки. Он словно хотел оттолкнуть застывшую у самого обрыва стройную фигуру в черном камзоле. Керво! Бледный, с распушенными иссиня-черными волосами, тонкие губы искусаны в кровь, а взгляд — яростный. Его убийцы стояли к Амари спиной: десять солдат, десять мушкетов, и капитан Валэ, уже занесший руку.
— Г…отовьсь…
— Нет! Отставить! Сейчас же!.. — выкрикнул Амари и пришпорил Злата.
Конь ринулся вперед, проскакал меж двух ближайших солдат — Амари показалось, что он коснулся их мысами сапог — и неистово заржав, встал на дыбы.
Валэ резко опустил руку с громким отрывистым:
— Пли!..
Амари не слышал стрельбы — только шум собственной крови в ушах, зато видел дымные облачка, поднимавшиеся над мушкетами — не над всеми, из десятка солдат повиновались приказу только двое. Одна из пуль чиркнула его по уху, вторая пролетела мимо. Амари обернулся, замирая от ужаса. Он уже представлял бездыханное тело или и вовсе никого: герцог мог упасть в воду. Но Керво остался жив и невредим, пуля лишь срезала прядь черных волос.
— Оружие убрать!.. — Амари не столько произнес эти слова, сколько прошипел. На смену страху пришел холодный расчетливый гнев и обжигающая ярость. Пламя и лед — кто сказал, что они не союзники?
Солдаты подчинились безоговорочно. Побледневшие, осунувшиеся, видимо, не каждый день им доводилось расстреливать герцогов и королевских особ.
— Сильное упущение, капитан, — выдавил Амари сквозь стиснутые зубы, — людей следовало муштровать тщательнее.
— Я передам ваши слова барону Милагрину, — пообещал Валэ. Он уже понял, что проиграл, но держался достойно и не просил милости.
— Не придется, — и, взглянув на солдат, коротко бросил. — Взять!
Двое отступников покосились в сторону своего бывшего командира. Быстро же они решили сменить сторону и согласиться с новым приказом. Амари качнул головой. Арестовывать Валэ он не собирался, по крайней мере, пока. Остальные стрелки немного потоптались на месте, но, не дождавшись дополнительных указаний, обступили этих двоих.
— Отконвоировать в селение, запереть в каком-нибудь сарае.
Амари еще не знал, как с ними поступит. Скорее всего, выгонит. Всех десятерых. Одних за неподчинение приказам, других — за слишком ярое им подчинение. Возиться со стрелками не хотелось до дрожи, да и вообще что-либо предпринимать — тоже. Однако кое в чем он был уверен: Валэ непременно убьет, хоть и неохота марать об него руки. Керво в свое время побрезговал, и вот что из этого вышло!
— Дарзи виконт Валэ, — произнес он, спрыгнув на землю.
— Мой принц! Я не ожидал… — бывший капитан все же принялся оправдываться.