Страница 5 из 19
ПАНИН
Переводи на самостоятельное дыхание.
СВЯТОГОРСКИЙ
Ты сперва из брюха выйди, Семён Ильич.
ПАНИН
Сказал: переводи. Я не тебе релаксанты экономлю. Хочу проверить в насколько глубокой мы…
Бросает выразительный взгляд на Святогорского. Тот изображает: я всё понимаю, но может менее жестокий метод, чем проверять наличие двигательной реакции болевым раздражением брюшины?!
ПАНИН
Аркан!
Святогорский всё ещё упрямится.
СВЯТОГОРСКИЙ
Снять со стола – моя епархия.
ПАНИН
А стол – моя.
Панин – безупречно профессионально корректен, потому откровенный шантаж не выглядит таковым. Панин должен поставить диагноз. Со вздохом Святогорский переводит бомжиху в режим самостоятельного дыхания. (Собственно, перестаёт дышать за женщину аппарат ИВЛ, то есть – его надо выключить.) Панин сосредоточен на операционном поле.
ПАНИН
Шью брюшину. Двигательной реакции – ноль.
Святогорский расстроен отсутствием двигательного возбуждения – это плохой прогностический признак. Смотрит состояние зрачков бомжихи – расширены, реакции нет.
(БЕЛЯЕВ, МАРГО, БЕРЕМЕННЫЕ, РОДИЛЬНИЦЫ, ПЕРСОНАЛ.)
Идёт Беляев. Старается держаться в корректном печальном настроении. Но его переполняет радость от назначения начмедом. Пусть пока и временно. Навстречу – Марго.
БЕЛЯЕВ
Маргарита Андреевна, с завтрашнего дня я официально исполняющий обязанности начмеда по акушерству и гинекологии. Фактически – главврач родильного дома!
Марго не разделяет его радости, торопится сообщить новости:
МАРГО
Игорь, пока ты у главного торчал, с улицы ворвался мужик с вонючей бабой на руках – и понёсся в операционную. При полном одобрении и пособничестве Святогорского!
Беляев резко мрачнеет.
БЕЛЯЕВ
В смысле?!
МАРГО
Какой-то Панин.
Беляев тут же возвращается в предыдущее настроение.
БЕЛЯЕВ
Фуф! «Какой-то Панин» – мужик! Будь спок, подруга дней моих суровых. Давно ждём. Иначе тут нынче…
Беляев делает жест не то в сторону подвала, не то в сторону главного корпуса, не то и вовсе в небо. Марго смотрит на Беляева вопросительно, с тревогой. Беляев машет ручкой.
БЕЛЯЕВ
Куликовский психует. Непонятно что как… Пойду, поприветствую Семёна Ильича. И тебе советую дружить. С ним. И особенно с его…
МАРГО
Кем?
БЕЛЯЕВ
Сама узнаешь!
Уходит по коридору в сторону оперблока. Марго смотрит ему вслед в лёгком недоумении.
(ПАНИН, СВЯТОГОРСКИЙ, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, БОМЖИХА, БЕЛЯЕВ.)
Панин накладывает стерильную клеевую повязку на низ живота бомжихи. Святогорский пытается привести бомжиху в сознание, склонившись к ней, говоря громко, отчётливо, прямо в лицо.
СВЯТОГОРСКИЙ
Уважаемая! Гражданочка! Мадам!
Обращается к Панину.
СВЯТОГОРСКИЙ
Мог бы и поинтересоваться! Имя пациентки – главное оружие анестезиолога!
ПАНИН
Наше знакомство не назвать светским. Я выудил уважаемую гражданочку мадам из лужи в сквере главного корпуса.
В операционную со стороны предбанника заходит Беляев. Обходит стол с другой стороны. Радушен.
БЕЛЯЕВ
Приветствую, Семён Ильич!
ПАНИН
Здоров, Игорь Анатольевич!
Протягивает руку локтем вперёд – Беляев пожимает ему плечо, Панин ещё не размыт. Святогорский продолжает попытки привести бомжиху в сознание. Скороговоркой:
СВЯТОГОРСКИЙ
Елена! Борислава! Татьяна! Валентина! Ольга! Юлиана! Матильда! Анна! Тамара! …
Панин прислушивается к именам, саркастично усмехается.
ПАНИН
Акрослово несовершенно. Имени на мягкий знак не существует.
Святогорский громко орёт прямо в лицо бомжихе:
СВЯТОГОРСКИЙ
Женщина, тебя как зовут, твою-то мать?!
Бомжиха подрагивает веками и нечленораздельно мычит. Святогорский, обрадовавшись, хватает со столика иглу, втыкает в мягкие ткани плеча – происходит едва заметное сгибание руки в локтевом суставе. И на мгновение открываются глаза – пустые, безо всякого выражения.
БЕЛЯЕВ
Что тут происходит?
Во время последующего перекидывания реплик между Паниным и Святогорским, Беляев переводит глаза с одного на другого, как бы следя за теннисным мячиком.
СВЯТОГОРСКИЙ
Открывание глаз.
ПАНИН
Два балла.
СВЯТОГОРСКИЙ
Нечленораздельные звуки.
ПАНИН
Два балла.
СВЯТОГОРСКИЙ
Патологическое сгибание в ответ на болевое раздражение.
ПАНИН
Три балла.
СВЯТОГОРСКИЙ
Итого – семь!
ПАНИН
По шкале Глазго: умеренная кома.
Беляев ахает, всплеснув руками:
БЕЛЯЕВ
Да что ж такое!
(ПАНИН, БЕЛЯЕВ, МАРГО, САНИТАРКА ЛИЛЯ, СВЯТОГОРСКИЙ.)
Панин сидит за одним из сдвоенных столов, строчит историю родов. На нём «общепароходская» операционная пижама. Штанишки короткие, с заплатами. Курточка рваная, тесная – она ему надавила ещё в операционной – он потягивается – и курточка трещит и рвётся, обнажая великолепно контурированную мускулатуру. Рядом, за другим столом, сидит Беляев.
БЕЛЯЕВ
Э! Только приступил – а уже инвентарь мне портишь!
ПАНИН
Этот «инвентарь» давно пора на швабру наматывать!
БЕЛЯЕВ
У нас тут не Четвёртое управление…
Панин рвёт курточку надвое на груди, снимает, кидает на пол. Возвращается к писанине. Беляев смотрит на торс Панина, одобрительно хмыкает:
БЕЛЯЕВ
Я, конечно, не из этих, упокой господи душу Вовика… Но, коза тебя дери, Сёма! Я понимаю, как ими становятся!
Панин бросает на Беляева насмешливый взгляд, продолжая писать.
БЕЛЯЕВ
А ведь если бы Черкасского не убили, ты бы… (менторски) Молод! Молод ещё отделением заведовать!