Волчий цветок

- Но у меня нет снаряжения.

- А прокат?

В конце концов, они договорились встретиться внизу в холле, и Лина побежала переодеваться. Спортивной одежды у нее с собой не было, она просто вытащила из чемодана джинсы, большой мохнатый белый свитер, дутую курточку и шнурованные меховые ботинки. Взяла на  всякий случай, и вот, пригодилось.

Оделась, глянула на себя в зеркало, смотрелось хорошо. И тут же нахмурилась. Сумка с проклятой отравой лежала на тумбочке в прихожей. Она уставилась на сумку, потом вытащила бутылку и подумала, что надо бы отдать ее Вольскому. Пусть отддаст на анализ, или что-то еще с ней сделает.

И в это время зазвонил оставленный на столе ее телефон, Лина поставила бутылку на тумбочку и пошла в гостиную. Подняла гаджет, посмотрела - незнакомый номер. Неприятно стало почему-то, тревожно. Не ответила, дождалась, пока прекратится вызов.

Она уже повернулась, собираясь выйти, подняла глаза и обомлела. В прихожей стоял Вольский, в руке держал ту самую бутылку. Крышку отвинчивал. Лина успела только беззвучно ахнуть, глядя, как он подносит бутылку ко рту и отпивает содержимое.

глава 14

Безумно тяжело было сдерживать себя рядом с ней. Потому что чувствовал, его ведет рядом с ней, застилает разум. Моментами просто накатывало нечто неконтролируемое. Но Александр терпел, чтобы не спугнуть, не отвратить, не потерять доверие.

Он даже отпустил ее ненадолго, потому что, да, ему надо было взять передышку. Девушка ушла к себе, а он быстро переоделся и стал ждать, в конце концов, недолго же. Но в какой-то момент его просто неудержимо потянуло к ней.

Непонятная жажда, чувство, что ей может угрожать опасность без него, желание защищать. Чувства смешались в какой-то адский коктейль. Противиться было невозможно. Сам не понял, как оказался у дверей ее номера. Глупо было торчат там, но Александр ничего не мог с собой поделать.

А когда вдруг понял, что дверь открыта...

Он просто вошел.

Тихо, словно крадущийся хищник, тихо, чтобы не напугать. Еще не зная, как будет объяснять свое присутствие здесь. Первое, что Александр увидел там - ее изящные лодочки, лежавшие на полу бочком. Он задохнулся возбуждением. Как будто ему много было надо! Черт бы его побрал, ему дико нравился запах, он готов был вылизать ее маленькие ножки. И не только...

Мгновенно пересохло в горле.

На тумбочке в прихожей лежала сумка Лины. А рядом небольшая початая пластиковая бутылка с водой. Немного странный запах, Александр инстинктивно насторожился. Но в тот же время он онпредставил, что она касалась горлышка губами, и отпил глоток.

***

Он... пил эту гадость.

Лина онемела в ужасе. В ушах зазвенели слова женщины, которую она все еще по привычке называла мамой:

...Ты должна его отравить.

Она же всеми силами противилась, хотела избежать этого!

И сделала ровно то, о чем ее эта страшная женщина говорила.

Боже, какая досадная случайность, что она вытащила эту проклятую бутылку с отравой именно сейчас! Что она так глупо забыла ее на тумбочке в прихожей!

ЧТО теперь будет, Господи... Если с ним случится что-то плохое, она же никогда себе этого не простит. Как теперь после этого жить?

Дыхание сбилось, крик замерз в глотке. Лина в шоке смотрела, как он, словно в замедленной съемке, запрокидывает голову и отпивает глоток. Как дергается кадык и катится комочек по крепкой загорелой шее. Господи, он был такой красивый в теплом сером свитере и в облегающих стройные ноги джинсах. Ей хотелось плакать от бессилия.

Хотелось зажмуриться, но не получалось закрыть глаза.

Прошла длинная как год секунда, одна, другая. Наконец мужчина отнял от рта бутылку и извиняющимся голосом сбивчиво произнес:

- Я думал... У тебя было открыто. Ничего, что я вошел? - и пожал плечами, показывая на бутылку в своей руке. - Прости, не удержался. Ты не против?

Казалось бы, все хорошо. Все хорошо, правда? Но у него стали неуловимо меняться глаза. Мужчину повело и шатнуло вперед.

Лина наконец отмерла. Еле смогла выдавить сквозь сведенное горло:

- Саша...

И бросилась к нему.

- Саша! Отдай это сюда, отдай! Саша!!!

Отняла. А он смотрел на нее странно. И слушал очень заинтересованно, но словно не понимал, что она говорит. Зрачки глаз... что-то такое творилось с его зрачками, они как будто вытягивались. И вдруг он судорожно вздохнул, подаваясь к ней, и замер. Кулаки сжались.

Боже. Отравила. Отравила!

Руки затряслись, бутылка выскользнула, обдавая ее брызгами.

Но в следующий миг вдруг все сменилось.

Рывок - мир опрокинулся, стал иным. Иные цвета, запахи, восприятие. Как в странном сне.

Какие-то обрывки мыслей. Тела, живущие своей жизнью, отдельной от разума. Ощущения такие яркие, на грани. Блаженный Хаос! Объятия, губы, руки. Страсть.

Еще в том диком сне был волк, он... А может, то была она?

***

Когда Лина проснулась, долго не могла вспомнить, кто она и где находится.

Медленно возвращалось сознание.

Ей смутно помнилось, что здесь творился какой-то погром. Но вроде ничего не разворочено, хотя в номере царил беспорядок. Разбросанная одежда, смятая, скомканная постель.

Истома во всем теле. Лина вдруг так ярко вспомнила его ненасытные губы там. Свои ощущения... А память возвращалась кусками и побрасывала фрагменты картин из вчерашнего «сна». Она закрыла глаза, наливаясь стыдом.

Получается, они с Вольским вчера просто переспали?

Лина осела на подушки, тревожно стало. Потому что на каком-то моменте ясные воспоминания просто обрывались - и дальше тупик. Так может, это ей почудилось, а в той бутылке была какая-то наркота? Ведь был же волк... Волк смущал.

А если не привиделось, то как теперь смотреть Вольскому в глаза?

глава 15

Его люди всегда были рядом с ним, но, в то же время, расстоянии. Защищали, и одновременно давали главе Северного клана личное пространство. Эта связка работала настолько четко, что иногда Вольский забывал о том, что он не один.

Вот как в этот раз, когда он кинулся за ней как одержимый. Уже войдя к Лине в номер, ощутил легкий укол совести, но остановиться уже не мог. Эта странная вода, не то минеральная, не то... Только проглотив, Александр почувствовал привкус - аконит. Волчий цветок. Смерть для разума.

А рядом была ОНА.

Сейчас его накроет, начнет корежить, провоцируя оборот, которого не может быть. И он в припадке умопомрачения разорвет и покалечит Лину. Или еще хуже, он может ее убить. Кровавая муть встала перед глазами, ужас от осознания.

Единственное, о чем он мог в тот момент думать - это как удержать вырывающееся на свободу безумие, не навредить! Любой ценой! Не позволить зверю вырваться. Но желание, темное, непреодолимое, уже отшибало мозги.

Потом был провал.

Он не сознавал, что творил. Но это было так блаженно и правильно. Это замыкало цикл, поднимало над безумием, над собой, над самой жизнью. В момент оргазма он отключился.

Когда в первый раз пришел в себя, он был волком.

Восприятие стало другим, звуки, краски, все изменилось. Четыре лапы плохо слушались, и волчий цветок все ревел в крови, отнимая разум, но волк, которым он был, четко осознавал, что рядом с ним его пара. И она без сознания. Кровь. Девственная кровь на ее бедрах. Ей может быть больно, волк откуда-то знал, что его слюна должна залечить.

Беречь. Охранять. Он берег... Пока его снова не выключило. Быстро и безжалостно.

На этот раз он очнулся мужчиной.

Голым мужчиной в разгромленном номере. А девушка, которую он...

Александр пришел в ужас. Неужели он изнасиловал ее в припадке безумия? Лина спала в коконе из смятых простыней и собственных светлых волос. Такая нежная. Ее пьянящий сладкий запах смешивался с ароматом страсти и снова будил в нем желание.

Рев крови в ушах. Проклятый аконит еще не выветрился, сознание мутилось и раздваивалось, с этим что-то надо было делать. Мужчина затряс головой, отгоняя наваждение. С трудом поднялся на ноги и потянулся укрыть. Страшно было заглянуть Лине в лицо, он ведь не помнил, что творил.