Страница 18 из 23
— И ты думаешь, пару находочек он заныкал и продал на чёрном рынке, да?
— Ну, один он бы не мог такое сделать, возможно, он входит в преступный синдикат. Но да, примерно так. Я думаю, что не все находки попали в музеи и на кафедру университета.
— Что ж, логично. А здесь какой у него интерес? Думаешь, он набрёл тут на что-то интересное?
— Да, я думаю, что у него появились зацепки ещё тогда, когда он учился. У нас же тут много древних находок, нам ли с тобой не знать. Сколько мы материала нарыли, который теперь пойдёт в «Непознанное», в рубрику «история нашего края». Одни развалины храма Солнца и Луны чего стоят.
Ну, развалины — это громко сказано. Развалины, это когда что-то остается от стен и крыши. В данном случае было лишь найдено местоположение этих храмов, в черте которых было несколько осколков камней с древними письменами и обозначено место то ли служившее алтарём для жертвоприношения, то ли там разводили священный костёр. Я особо не вникала, потому что чётко не было написано, и доказательства были какие-то косвенные и пространственные.
— А какие там сокровища? — усомнилась я. — К тому же там уже столько археологов потопталось. Что может найти он, чего не смогли другие?
— По всей видимости смог, раз решил вернуться.
Тут Стас сел на свой конёк и начал рассказывать мне всю историю, которую я уже читала, про раскопки и то, что обнаружили при них. Сколько у нас всего ещё неизведанного, никому ничего не надо, иначе придётся переписывать историю…
Я всё это слышала не раз, а потому заскучала. К чудовищу-то это не имеет никакого отношения, я-то это знала. Да и сокровища там всё-таки, судя по тому что я знала, сводились к сохранившимся в наших климатических условиях камнях с рунами или иероглифами, да фундаментам древних зданий.
Даже моя богатая фантазия не могла вообразить, какую выгоду из этого мог извлечь антиквар на чёрном рынке. Даже если откроют следы какой-то новой неизведанной цивилизации. Это могло принести ему славу как учёному. Но материально? Это же не золото, не древние предметы искусства. Даже если кому-то захочется заиметь кусок гранита с древней надписью «здесь был Вася», а древние надписи были приблизительно такого содержания, насколько я могла сделать выводы из всего прочитанного по этой теме, то вряд ли этот камень стоит большую цену.
Мне представилась картина стоящего чудовища на рынке с обломками фундамента и выкрикивающего: «Кому кусок фундамента за пять тысяч долларов? Ему три тысячи лет! Нет? А кому кусок фундамента за три тысячи долларов? Ему шесть тысяч лет! Налетай! Без внимания не оставляй! Если вы положите этот кусок в свой фундамент, обретёте древнее могущество расы новой открытой мной цивилизации древних нордовестопитеков! Скидка 10 %». Я чуть не захихикала. Но Стас так серьёзно в этот момент вещал о древней цивилизации, что я не рискнула отвлекать его внимание.
Потом я вообще представила чудовище на раскопках. Вот когда он в это ввязался, он представлял себе последствия? Как бы спросить его об этом, не нарываясь? Впрочем, если он научный руководитель, вряд ли самому есть надобность морозить свой нос в экспедиции. Имеет право только указания давать и заниматься одной научной работой. И что он в ней напишет? Я опять чуть не рассмеялась, представив его доклад.
Даже интересно, как он выпутается из этой истории? Снова сменит внешность? Интересно, существует ли всё-таки реальный Алекс Боровский? А если да, то что с ним сейчас и где он?
Закончив, но не дождавшись от меня какой-либо реакции, Стас снова перешёл к нашим отношениям. Он предложил мне ещё выпить, заболтал, потом ещё бокал и ещё. А потом предложил поехать к нему.
Но тут позвонила Нина и спросила, где я. Ей срочно нужна была информация по какому-то объекту недвижимости. Я очнулась от чар Стаса, которым начала поддаваться, протрезвела и сказала, что мне пора домой. У Стаса было такое перекошенное лицо при звонке Нины, что я поняла, за что он её не любит. В данном случае, она позвонила не вовремя для него и очень вовремя для меня. Надо будет ей занести тортик на днях.
Стас проводил меня на такси до дома и поцеловал на прощание. На поцелуй я ответила, но он увлёкся дальше, и мне пришлось напомнить ему, что мы расстались. Он не желал слушать, и мне пришлось просто позорно сбежать.
А ведь я ещё дала слово пойти с ним к Боровскому в качестве его девушки. Как бы это не дало ему ненужной надежды. А что будет, если узнает Нина! Я даже зажмурилась, представив её реакцию. Страшно!
И хотя догадки Стаса в отношении Боровского ничего не стоили, хотя может и были логичны с его стороны, забирать своё слово я не решилась. Когда понадобится помощь от него, если не сдержать слова сейчас, можно и не получить её потом. В конце концов, ничего страшного не случится, если схожу, там будет полно народу, полно знакомых, и нам со Стасом будет не до друг друга.
Глава 16
Дома спали только папа, да его брат, Пётр. Его жена Евгения и сестра моей мамы Светлана хлопотали на кухне. Вокруг них вертелась дочь тёти Светы, моя двоюродная пятнадцатилетняя сестра Варя, а сын тёти Жени и дяди Пети, мой двадцатидвухлетний брат Шурка щёлкал пультом в гостиной, одновременно служившей его спальней по ночам.
— О, смотрите-ка кто явился не запылился, — вскочил с места Шурик и присоединился ко всем встречающим меня на пороге. — Щёки-то горят как маков цвет, сразу видно чем свидание закончилось. А мы уже не знали, явишься ты домой или нет.
Запустив в братца курткой, которую только сняла, я обратилась к женскому полу:
— А чего не спим-то? — поразилась я.
Тётки переглянулись, замялись.
— Решили вот пирожков напечь, хочешь? — тётя Света засуетилась около меня, схватив мою обувь, и пошла её мыть в ванную.
— Второй час ночи! Ага, самое время! И печь и кушать!
Я вздохнула аромат свежеиспеченных пирожков с яблоками. Он сбивал ещё на подходе к квартире. Мы прошли на кухню. Варька махнула на Шурика, и тот, схватив пирожок с противня, смылся снова к телевизору.
— А ты чего не спишь? — спросила строго я Варю.
— Ага, все не спят, а я буду, — она возмущённо подпёрла руки в боки. — Я тоже хочу послушать про твоё свидание. Так вы со Стасом снова вместе?
И на меня уставились три пары любопытных глаз. Сдерживая смех, я протянула:
— Та-а-ак, это что ещё за женсовет?!
Тётки молчали, но сдавать позиции не собирались. Варя же озвучила за всех:
— Не томи уже, рассказывай! Вы помирились? — Варя смотрела строго. — Или нет? — надежда в голосе сменилась разочарованием. Лица тёток выражали ту же эмоцию.
— Нет, я и не собиралась.
Варя опустила руки, плечи, повесила голову, всем видом выражая своё отношение к моему поведению, схватила пирожок и вынесла вердикт перед уходом из кухни:
— Ну и дура!
Придав лицу гневный вид, я обернулась, но она уже ушла, оставив меня с тётями. Те сразу засуетились, стали накрывать на стол.
— Есть хочешь? — участливо спросила тётя Женя, пряча глаза.
— Я из ресторана! — напомнила я.
Но почувствовала себя неловко, словно в чём-то виновата. Живя в большой семье, не избежать излишней опеки и участия в своей жизни. Даже когда этого не хочется. Меня очень трогала забота близких, я её ценила и была благодарна судьбе за это. Я их всех сама любила до безумия. Но вот в такие моменты как сейчас меня не покидало ощущение нелепости происходящего.
Как-то хотелось оставить свою личную жизнь при себе, а не обсуждать её всем миром. Но, к сожалению, выбирать не приходилось. Всё шло в комплекте. И хотя мне очень хотелось иной раз сказать что-то резкое или попросить не совать нос в мои дела, я каждый раз себя сдерживала. Вспоминая, как много любви и заботы они мне дали, сколько нервов потратили, бессонных ночей провели у моей постели, сколько слёз пролили. Ведь воспитывать меня пришлось им.
Мама моя умерла, когда мне было восемь лет. И ухаживать пришлось не только за мной. Мой отец, безумно любивший маму, и до несчастья слыл чудаковатым человеком, большим ребёнком. А после её ухода, он полностью ушёл в какой-то параллельный мир. Его старались лишний раз не беспокоить, потому что возвращение в реальность приносило ему столько боли, что смотреть на это было невозможно.