Страница 21 из 30
— Безопасности для, — пропела я неспешно — мне стоило бы и вовсе надеть кольчугу. Избавьте от ваших предрассудков, господин Маг — путешествовать верхом в широченной юбке совсем мне не хочется. Тем более, что от представителей Темной империи ожидают всяких дикостей. Зачем же разочаровывать народ?
Дамир Вселавович, понятное дело, лишь зубами поскрипел. И чего ему мои покровы не нравятся?
Я пожала плечами и отвернулась. Странности его мне без надобности. Пусть невеста с ними разбирается. Как и всегда, при мысли о невесте сердечко екнуло. Но, как и прежде, отбросила прочь всяческие печали. Не время для них. И не наступит, скорее всего, это время.
Из скрытности, провожать нас никто не стал — накануне все подробности выяснили. Лишь слуги самые приближенные вышли. Двуликие же, понятно, вперед нас рванули по граням к условленным вехам.
Я села на предоставленную кобылку, к которой уже приладили сундук мой дорожный, и чуть поморщилась. Возможность провести неделю наедине с предателем, да еще и верхом, меня совсем не прельщала. Единственная надежда была на то, что утомительное путешествие, которое нам предстояло, будет столь утомительным, что ночи я проведу без снов и страданий.
Молча мы покинули Пресветлую столицу и двинулись на север, по широкой, ухоженной дороге.
Неспешная рысь, да деревенские пейзажи располагали к задушевным разговорам, но я молчала, впрочем, как и Дамир Всеславович. Маг был погружен в свои думы, лишь время от времени бросал на меня взгляды настороженные, да пару раз порывался сказать что, но я делала вид, что не замечаю его намерений.
Мы проезжали небольшие деревеньки, полные жизни и улыбчивых жителей. Все были заняты делом — скотиной занимались, да огородами; торговал кто-то, а кто и за покупками бегал, за детьми присматривал. Из кузниц звон раздавался за много верст; деревья плодовые под тяжестью фруктов наливных, да спелых до самой земли склонялись. Под безоблачным то небом и управлением грамотным, хорошо и привольно было жителям Светлого Королевства.
Я вздохнула.
Все, что в моих силах сделаю, чтобы так и оставалось.
— Руслана… — вдруг сказал мой спутник и я резко развернулась, недоуменно подняв бровь.
— Что, уже не могу так и звать то? — вскипел маг моментально, глядя на мое выражение лица.
— Можете, — буркнула я, подумав, что не пристало из-за такой ерунды сейчас гневаться, тем более, что путь нам предстоит неблизкий.
— Как так получилось, что вы воспитанницей Верховной стали? — а «вы» через силу то прозвучало.
— А что делать было то? — я пожала плечами, не пытаясь уже скрыть подробности — Силу ведающей во мне сразу почуяли, пусть и странно то было для Империи Темной; и Верховную призвали на проверку, та и подтвердила. А уж то, что Ловец я оказалась, так позже обнаружилось. Лишь теперь объяснение то нашлось, когда понятно стало, что Проклятый Рока, из равновесия, у Светлых появился. И ведь мог бы жить и силы своей не знать — или из страха, или от семьи хорошей не использовать. Но судьба его, видимо, непроста была, вот и пестовал он в себе злость и ненависть, да жажду власти. А моя сила пропорционально росла, крепла.
Дамир удивился так, что даже лошадь свою гнедую придержал:
— Так что же это получается, не будь намерений у него самых гнусных, и твоя бы сущность не развилась в такой степени?
— Так и получается, — ответила спокойно, сделав вид, что не обратила внимания на панибратство.
— Уж столько, вроде бы, жил, столько знал — а не догадывался, что гармония то на противостоянии да взаимной любви темного и светлого и всего, что они порождают, держится…
— Так все и происходит. И зло, в итоге, возвращается. Как и предательства гадкие вернутся, пусть позже, — сказала и ехидно на мага посмотрела.
Тот аж вскинулся весь, кулаки сжал, покраснел и рот раскрыл в намерении высказаться.
— Дамир Всеславович, пресветлый вы наш! — вдруг крикнули откуда-то из под копыт и мы с магом резко замолчали и остановились.
Небольшое село — не село даже, так, хуторок на несколько домов — мимо которого мы в этот момент тихонько ехали, расположилось справа от основного тракта. Оттуда к нам и прибежал небольшой, весь какой-то округлый мужичок в простой подпоясанной рубахе с закатанными рукавами, да холщовых штанах.
— А я иду, значит, к соседу, и вдруг вижу — спаситель наш едет, родненький, по делам важным, наверняка! Но медленно едет, видать, не торопится. Ну как тут не побежать, не остановить то! — мужик деловито и споро лошадок подхватил, да, улыбаясь щербатым ртом, показал в сторону одного из домов, — Прошу вас, не откажитесь, зайдите к нам отобедать! Ведь время то самое для еды предназначенное, а дальше по дороге лес да поля кругом, нескоро вам пристанище встретится. А супружница то моя как раз похлебку сытную приготовила, да хлеба напекла — прошу, вам понравится!
Я с удивлением на мага светлого посмотрела — что за знакомцы странные? Дамир то впечатление жителя столичного производил, от простых людей далекого; а тут и спаситель, и родненький. И не сопротивляется вроде, даже улыбнулся чуть, отчего отстраненное лицо его стало открытым и даже дружелюбным. Да уж, совсем я, оказывается, про него ничего и не знаю.
Так мы быстро оказались в светлом, бревенчатом доме, и были сытно накормлены и напоены, разве что спать не уложены — тут уж и я, и маг воспротивились. По отдельным фразам, да благодарному лепету, поняла, что с полгода назад проезжавший мимо Дамир поручение отложил своё и спас младшее дитя наших неожиданных хозяев. Спас от странной хвори, когда ни ведьмы, ни знахари не могли помочь. Муж с женой нам вкусности подкладывали, да благодарили снова и снова, что сам великий и светлый снизошел до них.
Мой спутник выглядел весьма смущенным, а я, против воли, улыбалась. Добрые дела находили самый сильный отклик в душе моей. И как бы ни поступил со мной он предательски, но то, что силен, отчаян и смел — вон как меня спасать бросился тогда, на обрыве — да еще и добр к окружающим, делало Дамира и в самом деле светлым.
Снова мы в путь отправились. Оба молчаливые — не хотелось мне ни споров, ни ссор сейчас. Удивительно уютное чувство где-то у меня в глубине поселилось, что я даже на пару мгновений забылась, зачем я еду и что нас связывает с человеком, что рядом находится. Представлялось мне, что путешествую не по делу, а по желанию, да с человеком любимым и верным. И что впереди у нас только хорошее.
Вот так, в задумчивости, мы приехали на развилку. Сначала от тракта свернули, на дорогу чистую, широкую, но уже не главную. А потом и вовсе на распутье оказались трех дорог, что вели от камня огромного. Слышала я о камне этом магическом, но чтобы увидеть — впервые получилось.
— Камень — часть земель, что тянутся во все стороны отсюда. Доколе чувствует происходящее — неведомо. Стоит здесь с незапамятных времен, и как ни пытались понять, что он такое — так и не смогли. Одно лишь распознали — как дерево он корнями проник на дали дальние. И что происходит на дорогах, сюда и пишет. Вот только беда в том, что пишет то иносказательно и все время разное.
— Это как же?
— Да вот, смотри.
Глянула я и ахнула.
На камне слова появлялись живые — завитками изгибались, листьями притворялись. Да что ни слово, то чудное, что ни указание — непонятное. Вот промелькнуло про дорогу правую, что широка и светла она, словно река. И тут же, с ехидцею — уж как я могла понять это по буквам, не знаю, но уж больно ехидные буквы были то! — что в реке и утонуть можно. Про среднюю дорогу было сказано, что верная она лишь для тех, кто с верою. Ну а про ту, что налево ведет, было кратко написано — «Попадешь, куда надобно, и без магии справишься».
— А на самом деле то как действовать, чтобы к ведающим двинуться? Уж не поверю, что карт нет, на которых эти дороги указаны.
— Да есть все, конечно, — маг досадливо поморщился, — можно было и по тракту ехать, но в два раза дольше пришлось бы. А эти все пути укороченные, малолюдные, проходимые. Условлено было с правителем, что по ним поедем, уж больно заманчиво будет выглядеть наше одиночество.