Ловец Снов

Да только тот уже свое дело черное сделал. Из земли дрожащей, что выплевывала потревоженных, скелеты да твари истлевшие полезли. И ведь не убить их — чего им сделается. И злодей, с глазами горящими, захохотал как умалишенный, в самую гущу умертвий кинулся, чтобы скрыться да оттуда управлять ими.

Побежал в отчаянии светлый маг в сторону девушки, но и эти, поднятые, повинуясь приказу, побежали к ней. С разными намерениями. Маг то ценой жизни готовился защитить; а умертвия ценой смерти планировали победить.

Испугался маг пуще прежнего; не за себя боялся, за девицу, что в нем чувства такие страстные вызвала.

Но Руслана опять удивила. Не дрогнула, руки подняла, глаза закрыла и запела чистым голосом. И песня её, что лучи солнца, всё вокруг осветила; и ярче этого солнца сияние вокруг нее полилось. Как на стену наткнулись чудища, остановились, а потом и вовсе растворяться в сиянии начали, да звездами на землю опадать. А где падали — там цветы появлялись удивительные, серебряные, остроконечные — в этих краях доселе невиданные.

Выдохнул маг. Обернулся — а Руслановы подружки уже почти с разбойниками расправились!

Теперь и о главном подумать можно. Вот только где он, главный то? Сбежал, как понял, что не собрать ему армию? Но нет, стоит на кромке леса. И все еще хохочет, будто и ничуть не беспокоит его, что план провалился. Глазами злыми сверкает, а в руках держит…

Маг похолодел и замер весь.

Да быть такого не может! Легенда то!

Ведь не могло быть наяву Ключей этих, что ворота на ту сторону, в иную реальность открывали! Но и Руслана, что впереди стояла, тоже ключи заметила. Ахнула, к лицу рученьки прижала и застыла вся. А потом беспомощно к нему обернулась — что делать то?

Понял маг, что не показалось ему. И вправду теперь злодей Врата отпереть мог. А захороненных поднимал не восстания ради, а чтобы Ключников найти.

И не врали, как оказалось, сказания древних. Ведь сам читал он, еще в детстве, что стоял волшебный град на земле, что тогда ни светлой, ни темной не была. И жили там Прародители да Ключники. От них пошел, говорят, магический род. Самыми сильными магами они и были; и всегда в паре работали с теми, кто силу их сдерживал, запирал Врата нереальности, откуда сила, и Свет, и Тьма и много чего еще черпались. Ведь ежели не запирать, не ограничивать, да позволить тому всему в мир этот попасть, так пойдет все наизнанку: живое мертвым станет; горы — долинами; моря — пустынями. Погибнет мир, да все кто в нем живут погибнут. А что заместо него будет — никто не ведает. Ибо имя ему Хаос.

Насупилась Руслана и вдруг резко, наотмашь, в отчаянии бросила энергию свою невероятную в сторону Проклятущего, себя не жалея, сгорая в этом броске. Но тот и не поморщился даже, ключами то сверкнул, себя защитил, да жестокое, смертельное проклятие в ответ кинул, что плоть разъедает и убивает в муках. А ведь красавица открылась в своем порыве — ни ореола защитного, ни силы накопленной не было уже.

Не думал больше Дамир Всеславович. Наперерез заклятию бросился и Руслану собой прикрыл. И этот смертельный, не для него предназначенный удар будто разорвал тело на маленькие кусочки.

И наступила темнота.

Всхлипы и стоны.

Кто-то плакал, вдалеке будто, а может вблизи, и постанывал, шептал что непонятное.

Продравшись сквозь боль — жив, значит, раз болит! — и темноту, Главный Маг Светлого Королевства открыл глаза и попытался сесть.

Сначала ничего и не видно было, пелена сплошная, но потом разобрал. Был он в лечебнице, в палате отдельной. И то Руслана плакала и причитала во сне, в кресле рядом с ним.

Дамир осмотрелся быстро — весь он в повязках, да мазях пахучих; и чувствовал себя полностью истощенным, как телесно, так и магически. Но живой и даже руки-ноги при нем. Как так получилось, не задумывался: сначала Русланочку надо успокоить, а потом все выяснит. Со стоном он с кровати сполз, на колени перед девушкой стал и тихонько, нежно за руки давай гладить, да тормошить.

— Просыпайся, милая, ну проснись же! Кошмар это все.

Затихла девочка, замерла, очнулась, глаза открыла, полные горя, а потом его увидела, на коленях то стоящего, как всхлипнула, от облегчения и пережитого, обхватила его за плечи и разрыдалась пуще прежнего.

Мужчина на месте остался, пусть и сложно было ему. По голове, по волосам шелковым милую гладил, шептал что успокаивающее — сам не понимал, что; всё себе боль отобрать пытался. Успокоилась, наконец, она, затихла. И тогда он голову повернул, за подбородок её приподнял и к губам, от натекших слез еще соленым, прижался.

И снова, как и в предыдущие разы, так ему стало хорошо! Жарко стало, ярко, волнующе. Губы эти сахарные, что самый сладкий грех; дыхание это легкое, что лучшее обещание жизни. Все сильнее и сильнее прижимался он к самой нежности, обмирая от ощущения счастья и сгорая в пламени.

Только сил то у него и не было. Покачнулся Дамир, и чуть на пол не осел окончательно. Руслана почувствовала, рассмеялась даже — нуда, сам при смерти, а целоваться лезет — и на подушки лечь помогла, захлопотала вокруг.

— Как же так? — спросил Дамир, на себя показывая.

Поняла ведающая, носик свой задрала гордо:

— Вылечила тебя. Уж на что мне силы даны, ежели не на это? По крупицам, по кусочкам собрала, и плоть остановила, и потоки телесные замкнула. Весь день трудилась, вот к вечеру ты и пришел в себя.

Гордилась собой. Дамир ею тоже гордился. Да только видел, что бледная она вся, осунувшаяся. Устала как, бедная, с ним возиться! Да после событий то страшных еще… Вот в кресле и заснула. А от усталости и потери сил еще и кошмары снились.

— Спасибо тебе, милая, что спасла меня, — прошептал он хрипло, чувствами переполнившись.

— Это ты, Дамир, первым спас меня; закрыл меня собой. Я бы в тот момент сильнее гораздо пострадала, — прошептала она смущенно и покраснела.

Тут маг еще кое-что вспомнил.

— А злодей то что?

— Ушел, — Руслана напряженная сделалась и отстраненная будто.

— А остальные?

— Мертвы, — тут её лицо ожесточилось.

— А как же вы меня из леса вынесли то?

— Что, думаешь крупный такой? — подмигнула она — Так и вынесли, на рученьках, с Миланой и Кариной. Ну, Большак помог немного. В Прокуратуре, конечно, переполох сделался, когда мы заявились с тобой и рассказами о произошедшем. Нас запереть хотели даже, чтобы выяснить, что да как, но директор от Верховной письмо получил и пока успокоился.

— И что же Верховная написала? Что лучшую ведающую сюда направила? И не сразу правду сказала, поскольку прокурорских подозревали вы?

— Нуда…

— И больше ничего? Или ты, может, хочешь что добавить?

Руслана посмотрела на него грустно и внимательно, будто действительно хотела что сказать, а потом решительно головой покачала.

— Нечего добавлять. Сам же догадался, как все было.

— Но ты мне скажи, почему вообще ведающие об этом задумались?

Опять девушка будто объяснить что хотела, но вот тень по лицу пробежала, что волна, и глаза снова стали честным-честным и прозрачным, будто речка горная в яркий день.

— Верховная нарушение структур сильное заметила, вот и направила.

Ох, понятно же, что умалчивает о многом, скрытница какая! И о себе ни слова не хочет сказать, кто и откуда. Что ведающая, да из светлого королевства он и так разумеет — других в доме у Верховной не водилось; но родилась где? Что за семья? Годков сколько? Что за подружки странные, на ведающих непохожие, с ней?

Но ничего, все он со временем узнает. Обо всем выяснит. Не спрячется она теперь.

Зачем не спрячется, он и сам не понимал, но решил ведь — так чего теперь раздумывать?

Голова кружилась слегка и тело как свинцом налилось. Эх, не окреп он еще.

— Ты поспи. Тебе восстанавливаться надо, — сказала девица и отвар поднесла какой-то. Он посмотрел с сомнением, но потом понял, что от нее и яду примет. Выпил всё. И тут же почуял, что веки тяжелеют.