Страница 4 из 11
– Ну и что? – сказала Маруся. – Парень небось шмыгнул в туалет и сидит там. Нина обойдет участок, гараж. А ты сходи к жене Кирилла. Успокой ее, объясни, что супруг у нас, сына их мы ищем. Главное, чтобы он из поселка не удрал.
– У шлагбаума надежная охрана, – напомнила я.
– Мусик, подростки изобретательны, – вздохнула Манюня, – а секьюрити проверяют машины, и только те, которые не принадлежат жителям Ложкина. На пешего человека, если он на выход спешит, внимания не обратят. Парню шестнадцать лет, наверное, он ростом со взрослого. Куртка, шапка… Выйдет за ворота без проблем. Давай, мусик. Наверное, Вера в истерике.
– Можно прилечь на пару минут? – еле слышно осведомился Кирилл.
– Конечно! – воскликнули мы с Манюней хором, потом дочь добавила: – Отведем вас в гостевую. Там очень удобная кровать.
– Нет, я не дойду, – признался гость, – ноги ватные и дрожат.
Маша внимательно посмотрела на Кирилла.
– Давайте попробуем, мы возьмем вас под руки. В гостиной вам не удастся отдохнуть. Сейчас Дусенька играет в детской, но скоро она придет сюда. И собаки к вам залезут.
Кирилл резко сел.
– Псы? Терпеть их не могу. Люди, которые держат дома собак, грязнули. Вонь, повсюду шерсть, экскременты! Фу! Я уйду.
Мы довели соседа до гостевой спальни. Кирилл свалился в кровать, не сняв одежды, и в ту же секунду заснул.
– Немного странно врываться в дом к незнакомым людям без приглашения и, видя, что у хозяев есть несколько собак, называть обитателей коттеджа грязнулями, – заметила Маруся, когда мы вышли в коридор. – Может, я и неряха, но не стану плюхаться в постель, не сняв верхнюю одежду.
– Кирилл не в себе, – встала я на защиту гостя, – и разоблачаться при женщинах, которых увидел впервые, неудобно. Он элементарно нас постеснялся.
– Ой, да ладно, мусик, – поморщилась Маруся, – он просто хам. От хороших родителей дети не убегают.
– По-всякому бывает, – вздохнула я. – Елена Макарова прекрасная мать, всю свою жизнь отдала дочери. Постоянно за руку с Катей везде ходила, все проблемы девочки решала. И каков результат? Дочь вышла замуж за недостойного человека и с тех пор не общается с матерью.
– Мусик, – остановила меня Маша, – тетя Лена задушила Катюню своей любовью. Дочь шагу самостоятельно сделать не могла, в загс отправилась в тридцать лет и очень любит мужа. Но зять не нравится теще. Почему? Николай не пьет, работает, заботится о семье, он прекрасный отец. Что не так? Ответ прост: Коля стал главным человеком в жизни Кати, мать теперь у нее на вторых ролях. А Елена хотела сама руководить дочерью, постоянно вмешивалась в ее семейную жизнь, требовала, чтобы Катя проводила все свободное время с ней, а не с «чужим, наглым мужиком, который без разрешения в семью влез». Последние слова – цитата из речи Макаровой. Я их сама не один раз слышала. Николай молчал, а Катя в конце концов объявила матери: «Мы с тобой теперь общаемся по телефону раз в два дня не более десяти минут, в субботу, воскресенье я остаюсь с семьей, тебя в гости не приглашаю. Не нервируй меня, я жду ребенка». Елена примчалась к Катьке домой, устроила безобразный скандал, требовала от Николая убираться вон, вернуть ей дочь, ей немедленно сделать аборт, мол, младенцы в семье не нужны. Понятное дело, Катька не хочет иметь дел с озверевшей мамашей. Надеюсь, Вера не такая.
Я пошла в прихожую. Не знала, что Лена так себя вела, мне она рассказала другую версию: она заботилась о молодых, как могла, любила их, а муж выдвинул Кате ультиматум: или я, или твоя мать. Феликс порой напоминает мне, что в любой ссоре есть как минимум две стороны. И если хочешь докопаться до истины, понять, почему вспыхнула война, надо выслушать всех участников битвы. Нельзя делать выводы, побеседовав только с одним человеком.
Глава 4
Дверь мне открыла полная женщина в широких джинсах и бесформенном пуловере. Не очень чистые волосы она стянула в хвост. На одутловатом лице я не заметила ни грамма косметики, кожа была землистой, под глазами темнели синяки.
– Вы кто? – устало спросила она.
– Ваш муж… – начала я.
– Его нет дома, – перебила меня хозяйка.
– Он у нас, – быстро договорила я.
– У вас? – удивленно повторила Вера.
– Да, мы живем по соседству, – пояснила я.
– Вы зачем пришли? – вдруг спросила Вера. – С какой целью? Сказать, что я пустое место? Вам об этом Габузов, муж мой, постоянно твердит?
Глаза Веры наполнились слезами.
– Как вам только в голову такая глупость пришла? – опешила я. – Кирилла я увидела впервые только сегодня утром.
– Ага, так я тебе и поверила, – прищурилась хозяйка, – небось хочешь его увести? Вот же дура! Сама не знаешь, куда лезешь!
Мне редко хочется схватить нечто тяжелое и опустить его на голову человеку. Такое желание я испытала всего один раз в жизни. И вот сейчас случился второй. Я сделала глубокий вдох и спокойно произнесла:
– Я замужем и вполне счастлива в браке. Кирилл некоторое время назад пришел к нам. Он рассказал, что ваш сын Вениамин ушел из дома. Почему отец побежал к соседям? Да потому, что у нас много собак, а мальчик очень хочет щенка, наблюдает издали за нашими питомцами. Немного странная, на мой взгляд, идея. Сейчас ваш муж почувствовал себя плохо. Он лежит у нас в гостевой комнате. Думаю, вам надо вызвать врача.
– У меня Леся, – невпопад ответила Вера.
Я поняла, что дальнейший разговор не имеет смысла, развернулась и пошла к калитке, забыв сказать неприятной особе «до свидания». Когда я добралась до нашего участка, калитка в заборе открылась, появился Юра, у него было такое лицо, что у меня похолодело между лопатками. Я поспешила к зятю.
– Что случилось?
– Нашли, – коротко сообщил он.
– Мальчика? – уточнила я.
Юрец кивнул.
– Все плохо? – прошептала я.
Юра опять кивнул, пропустил меня вперед и пояснил:
– Он был в сарае. Сначала я зашел в маленький дом, там только Дегтярев с кем-то по телефону говорил. Мне бы в голову не пришло в хозблок заглянуть. Зачем? Там холодно, темно. Да Нина попросила дрова для камина принести, ну я и пошел туда. Открыл дверь. На скамеечке, куда мы корзину для поленьев ставим, сидел человек в куртке и шапке, рядом лежала сумка. Он сгорбился, голова на грудь упала. Я спросил:
– Вениамин, это вы?
Он не ответил, я потряс его за плечо, парень упал. Он умер.
– О боже, – прошептала я. – Кириллу сказали?
– Нет пока, он спит, – вздохнул Юра.
– Надо его срочно разбудить, – засуетилась я.
– Не могу, – признался Юрец, – не способен сообщить отцу о смерти сына. У тебя это получится?
– Никогда, – ответила я, – надо попросить Дегтярева. Он полицейский, привык людям ужасные вести приносить.
– Дядя Саша в курсе, – пробурчал Юра, – я сразу к нему кинулся. Он позвонил Николаю Юрьевичу Разломову, тот вместо полковника на его работе теперь главный. Он уже к нам летит.
Надо отдать должное Разломову, не прошло и получаса, как в наш гараж въехал микроавтобус криминалистов. Потом появились две иномарки, из них вышли Коля и Олег, его заместитель.
– Где? – коротко спросил последний.
– Пошли, – велел полковник, – остальным сидеть в доме. Не высовываться.
Мы сгрудились в столовой.
– Может, по чашечке кофе? – робко предложила Нина.
– Не хочется, – ответила Маша.
– Мне тоже, – сказал Юра.
Некоторое время все молчали, потом Феликс подошел к окну и сказал:
– Из сарая носилки выносят.
– Ужасно, – прошептала Нина. – Как Кириллу сказать?
– Нам лучше не вмешиваться, – распорядилась я, – всем займутся Коля с Олегом.
– Похоже, он жив, – вдруг произнес Феликс.
– Нет, – возразил Юра, – он упал со скамейки на пол, не шевелился, глаза были закрыты.
– У покойников они обычно открыты, – уточнил Феликс, – и навряд ли тело станут увозить, прикрыв одеялом и воткнув в руку капельницу. Мертвецов помещают в мешок.
Я бросилась к окну и увидела процессию. Первым рысил Дегтярев. За ним шли криминалист Леня в рабочем комбинезоне и незнакомый мне юноша в такой же одежде, они тащили носилки. Сбоку, держа в высоко поднятой руке прозрачный пакет, от которого тянулся шланг, семенил Олег. Замыкал шеренгу Коля, он разговаривал по телефону.