Страница 50 из 64
Не было никакой пользы. Джейн глубоко вдохнула, сложила руки на столе перед ней, и поменяла тему.
— Итак, чем ты занимаешься?
Сулу подмигнула.
— Заполняю бумаги и приложения, чтобы закончить свою докторскую работу. Я уже сделала большую часть своей курсовой работы, одновременно выполняя мою кандидатскую. По большей части, мне осталось пройти еще три задания и выполнить диссертацию. Почти все сделала.
— О, когда ты сказала, что тебе стоило бы закончить свою степень, я подумала про степень бакалавра.
— Конечно же, нет, — огрызнулась она. — Какой же неудачницей ты меня считаешь, Джейн?
Джейн проигнорировала комментарий.
— Вау, ты молодец. На что именно ты нацелилась?
— Прикладные науки. Я, все же, сосредоточила мои исследования на биохимии. Думаю, эта область лучше всего мне подходит, и хотела бы получить работу в ЦКЗ (Центр по контролю и профилактике заболеваний в США).
— Тебе тогда придется переехать, по всей вероятности.
— Да, — Сулу пожала своими узкими плечами. — Но Нью-Йорк потерял свою крутость. Он стал выглядеть, как и любой другой город в США. Он немногим более интересен, но ненамного.
Джейн кивнула.
— Я очень ценю, что ты приехала сегодня, Сулу. Я надеюсь, что смогу оставить весь этот кошмар позади, и, если так случится, я приглашу тебя на ужин.
Сулу отодвинула стул, ножки которого проскрежетали по плиточному полу.
— Я думаю, мне пора. Твои родители здесь?
— Нет, — Джейн покачала головой. — Я не знаю, планируют ли они вообще приезжать. Но опять же, они никогда не были замечательными родителями.
Бывшая подруга повернула ничего не выражающий взгляд на Джейн.
— Нет, они не были.
Глава 34
Из тетради Джейн, поздний декабрь
Адвокат моего отца приехал ко мне вечером в пятницу и всего за час вытащил меня из «Райкерс», после того как я провела тридцать шесть часов в этой адской дыре. Я взяла такси до города и зарегистрировалась в отеле в мидтауне, боясь идти домой. Потом отправила Мэл сообщение, чтобы сказать ей, что я на свободе и позвоню ей утром, а затем заказала обслуживание в номер, съела все что принесли и измотанная, упала в постель. Я проспала десять часов, ни разу не просыпаясь. После того, как приняла душ и выпила кофе, я позвонила Мэл.
— Джейн, где ты сейчас?
— Все еще в Марриотт. Том, что в мидтауне. На сороковой улице. У меня остался час до конца оплаченного срока, но я могу остаться здесь дольше, если комната будет свободной.
— Ага. У меня твоя тетрадь, давай встретимся с тобой за завтраком и я отдам ее тебе. Пойдем в «У Арти» – этот ресторан находится между моей квартирой и отелем.
Так что мы встретились, и именно тогда Мэл рассказала мне о мебели. Это были такие хорошие новости, что я почти заплакала. Я оставила сообщение моему адвокату, пока мы все еще были в ресторане.
Моя комната в отеле была зарезервирована на следующую неделю, и мне нужно было переехать в другую комнату, так что я решила просто поехать домой. Все равно, раньше или позже, пришлось бы сделать это. В зависимости от того, насколько все плохо, я планировала выставить дом на торги рано или поздно. Я ненавидела мысль о продаже дома, прежде чем я даже имела возможность пожить в этом симпатичном доме, но, если мне там будет неуютно, какой смысл оставаться? Там были осязаемые напоминания повсюду об этом травматичном опыте, и все чего я хотела сейчас – это переехать как можно быстрее. Двойной сглаз от автомобильной аварии и ареста по обвинению в убийстве был слишком жесток для моей психики – я должна была убраться оттуда.
Я проснулась в собственной постели утром в воскресенье, но ощутимо лучше спала в кровати отеля. Я вероятно, должна была остаться там подольше. Я не чувствовала себя в безопасности в своем доме. Нарисованное граффити на моей подъездной дорожке напугало меня, а по соседству жил мужчина, который как я думала, нанял снайпера, чтобы убить свою жену. Как я могла чувствовать себя там в безопасности?
Я наняла кое-кого отскрести краску и перекрасить мою входную дверь, но слова не стерлись из моей памяти. Здесь были люди, которые хотели причинить мне вред. Это не то, к чему легко привыкаешь.
Через неделю после моего ареста, я лежала в кровати на грани между сном и явью, когда течение из воспоминаний на бешеной скорости ворвалось в мой разум, вызывая хаос в моих мозгах, втекая внутрь оттуда, где они прятались. Как в речном водовороте, я увидела лица, слова, запахи, песни – все, что у меня ассоциировалось с ними. Большинство были из моей школьной жизни, мелкие подробности ее, несчастья. Все это потекло в мое сознание.
И я поняла то, что другие принимали за чистую монету: в течение всей одиссеи моего взросления, я наблюдала за Мейсоном Колдвеллом. Наблюдала за ним… и обожала его издалека.
Поразительно, что я вообще забыла, кем он был.
Мейсон Колдвелл, третий. Его друзья звали его Три, Трей и Тристикс.
Преследовательница. Вот как они звали меня, как меня окрестила полиция после моего ареста. Я ненавидела это слово. Я не понимаю, что такого ужасного в том, чтобы показывать интерес к человеку, которого обожаешь. Это ненамного отличается от того, чтобы быть знаменитостью и тем, что я бы следила за его карьерой, за исключением, быть может, того, что публичные люди ожидают такого, а он нет. Но, в любом случае, он не знал – не мог знать.
Теперь он знает. Теперь мир знает. Теперь я – пария.
Большинство или все самые популярные дети в высших школах не добрые – они являются полярной противоположностью слова добрый – но Мейсон таким был. Он был добр и относительно хорошо относился даже к самым низшим кастам в школе. Он никогда не был жестоким. Случалось, что он мог засмеяться, когда один из его друзей измывался над слабым учеником – я никогда не говорила, что он был святым – но Мейсон никогда сам в этом не участвовал.
По этой причине, я прощала ему множество грехов, которые в ином бы случае я не смогла обойти вниманием. В основном, его посредственный вкус в девчонках.
Верно, они были красивыми, он встречался с самыми популярными девушками в школе. С Сарой Нидхэм в девятом классе: пять футов шесть дюймов роста, блондинка, с бледными глазами, большими белыми зубами, чирлидерша. Я ненавидела ее. С Тесс Гарднер с блестящими темно-вишневыми волосами и гигантской грудью, в десятом. С Шеннон Грэхем, куклой Барби, в одиннадцатом. Она продержалась до двенадцатого класса и выпускного.
Опять же, в выпускном классе из двухсот человек Мейсон, без вопросов, входил в топ пяти из самых популярных парней. По моему мнению, ему не было равных.
И другое воспоминание: Мейсон поехал учиться в Тафтс. Я помню это. Я была не так далеко от него в Браун и это сделало меня счастливой. Я, кажется, помню, как видела его на ивентах в Брауне. Бостон и Провидение. Да… верно. Он встречался с девушкой, которая ходила в мою школу. Я ненавидела ее за это. Я так думаю, что в какое-то время потеряла его след, вероятно, после того, как мы оба закончили колледж.
В то время нечто экстраординарное случилось в моей жизни. Я, наконец, обрела признание.
Мой самый большой вес достигал отметки в сто восемьдесят фунтов, не так плохо при моем росте в пять футов девять дюймов. Примерно сорок или пятьдесят фунтов лишнего веса.
Я также входила в топ пяти лучших учеников моего класса.
Так что, у меня было только двое друзей, которые тоже были изгоями. Ради веселья, мы вместе справлялись с нашими многочисленными проблемами.
Люди, такие как мы – невидимки. Я получила мою работу благодаря талантливому обращению с цифрами, но никогда не ожидала, что зайду так далеко. Мой первый день был ужасен. Поезд опоздал на одиннадцать минут – в метро тоже бывают неполадки. Я добралась до Бродвей 1850 в девять десять утра, когда мне было необходимо уже зарегистрироваться в отделе кадров в восемь сорок пять. Женщина за столом некрасиво нахмурилась, когда увидела меня и практически бросила мне бумаги, которые я должна была подписать. Я уже практически развернулась и ушла, но мое упрямство, оставшееся от девчонки неудачницы, удержало меня на месте, и я заполнила все бумаги.