Кожное лекарство (ЛП)

Он стоял рядом с человеком по имени Джастис Хармони. У Хармони была ферма далеко за пределами Искупления, как и у многих других мормонов. Его семья, как и многие другие, приняла уцелевших после бойни в Искуплении. Но Хармони был не просто ещё одним мормонским скваттером — он был бывшим жителем Избавления.

И ещё он был сводным братом Джеймса Ли Кобба… более или менее.

«Более или менее» — потому что никто толком не знал, кем (или чем) был отец Кобба. Его дед, священник Хоуп из Проктона, штат Коннектикут, усыновил его и отправил вместе с сумасшедшей матерью жить к Арлену и Маретте Кобб в Миссури. И вскоре после этого он сам покинул Проктон, потому что никто не хотел иметь ничего общего ни с ним, ни с его церковью.

Они решили, что на обоих лежит дурная тень. Поэтому священник переехал в Иллинойс, снова женился и, хотя ему было далеко за пятьдесят, завел другую семью. Однажды ночью, не в силах сопротивляться голосам, которые мучили его, священник сунул в рот дробовик и покончил с собой. Обезумевшая от горя мать Джастиса окрестила всех детей своим фамильным именем — Хармони.

В 1853 году Джастис Хармони присоединился к церкви Святых последних дней в Наву, штат Иллинойс, и вскоре после этого отправился в землю обетованную по мормонской Тропе первопроходцев, которая начиналась в Наву и заканчивалась далеко на Западе у Большого Соленого озера.

Диркер чувствовал отвращение к тому, что увидел. Да и, по правде говоря, в последнее время он испытывал отвращение практически ко всему, что касалось его работы. Большую часть своей жизни он был либо солдатом, либо служителем закона, сносил от людей и уважение, и презрение, которые внушали им эти должности. Но ни разу за всё время ему не приходило в голову стать кем-то другим.

До этого времени.

Потому что, как бы это ни было больно, он решил, что с него хватит.

Он отвел Хармони подальше от дождя под крышу старой мастерской, которая все ещё стояла, посеревшая от пыли, и использовалась добровольцами в качестве сухой лачуги. Там никого не было.

Диркер стоял перед Джастисом, и с полей его шляпы капала вода.

— Ты знаешь меня, Джастис; ты знаешь, что я за человек. Я не страдаю предрассудками. Я был добр к тебе и твоим людям. Разве не так?

Хармони кивнул.

— Да, так оно и было. Мы не могли и надеяться на лучшего законника, чем ты. Ты был справедлив к нам, — Хармони снял шляпу и стряхнул от капель. — Я знаю… мы знаем… что вы пытались разогнать этих Линчевателей, но иногда… иногда случаются вещи и похуже.

— Например?

— Линчеватели совершали набеги на Искупление последние две ночи подряд. Но вчера вечером…

— Вчера вечером их ждали Ангелы Разрушения?

Хармони не призналась бы в этом вслух, но молча кивнул.

— Но здесь было нечто большее, чем просто эти две группы. Из того, что мне рассказали, появилась еще одна группа всадников… и напала на обе стороны.

Диркер сглотнул.

— Это была та же группа, которая устроила побоище в Рассвете?

— Да.

— И эта группа зародилась в Избавлении?

— Да, — вздохнул Хармони.

— Расскажи мне о ней, Джастис. Я должен знать.

Хармони кивнул.

— Все началось с Джеймса Ли Кобба. До тебя, без сомнения, доходили слухи о нем. Что ж, всё это правда, да поможет нам всем Бог; это правда…

Хармони никогда не встречался со своим сводным братом лично, по крайней мере, до того, как он появился в Избавлении. До этого они общались только письмами. Будучи надежно заключенным в территориальную тюрьму Вайоминга, Кобб каким-то образом, через какое-то внешнее агентство, обнаружил, что у него есть сводный брат на территории Юты. Кобб написал Хармони, и они начали обмениваться письмами.

— Я верю, как учил наш Господь Иисус Христос, что во всех людях есть добро, шериф. То же самое я думал и о Джеймсе Ли Коббе. Я написал ему, что он должен теперь отвернуться от своей жизни порока и беззакония, что через Иисуса Христа он может найти прощение и спасение, если он пойдет путем праведности и исповедует свои грехи.

Хармони невесело усмехнулся.

— И Кобб ответил, что теперь он ищет в своей жизни только доброту и чистоту. Я хотел верить в это, шериф, но не мог. Ибо в этом человеке было что-то скрытое, что-то черное и мерзкое… но как воин Христа, я не мог отвернуться от него.

— Но хотел, — заметил Диркер.

— Да, Господи, да, конечно, — Хармони на мгновение задумался. — Шериф, хотя я лично не был знаком с Коббом, я знал о нем. Еще до того, как начали приходить эти письма. Кое-что мой отец записал в письме, прежде чем покончить с собой… кое-что о своей жизни в Престоне, штат Коннектикут, и о том, какие ужасы там происходили. Моя мать рассказывала мне о них. О проклятии нашей родословной. Ну, это не имеет значения, я не буду обсуждать эти вещи. Это скелеты, которые должны оставаться запертыми в семейном шкафу.

После освобождения из тюрьмы Кобб не стал навещать своего сводного брата в недавно восстановленной деревне Избавление. Хармони написал ему, что он должен приехать, должен креститься в церкви. Следующее, что он услышал о Коббе, была телеграмма из округа Тул, извещавшая Хармони о смерти брата.

Подробности не сообщались. Только то, что он умер в компании гошутов и что его гроб отправят в Уиспер-лейк. Очевидно, это была его последняя просьба — быть похороненным рядом с родственниками.

— Я уверен, ты знаешь, что произошло дальше. Гроб действительно прибыл в Уиспер-лейк, и в ту же ночь, оставшись с ним наедине, Хайрам Каллистер умер. Коронер решил, что это самоубийство. Я уверен, что ты помнишь это…

— Меня тогда не было в городе, — ответил Диркер. — Доктор Уэст признал это самоубийством, хотя и не был в этом уверен. Он сделал это, чтобы избавить Калеба Каллистера от неприятностей расследования. Ибо к тому времени уже было широко известно, что его брат… ну, что он не совсем здоровый человек.

Хармони только покачал головой.

— Я знаю об особенностях Хайрама Каллистера. Во всяком случае, ходившие об этом слухи. Но смерть Хайрама не была самоубийством. Его горло было сломано, и хотя он действительно перерезал себе вены, многие считают, что он был вынужден это сделать. Или сделал это вместо того, чтобы взглянуть в лицо тому, что было в гробу…

— И что там было, Джастис? Кобб?

Хармони рассказ о Коббе почти всё, что знал. Что двое мужчин, которые доставляли гроб из долины Черепа, чуть не сошли с ума после той ночной поездки. Потому что ни один человек не способен посмотреть в глаза тому, кто находился в ящике, и не свихнуться.

Хармони подошёл к двери, приоткрыл её и уставился на холодный, густой дождь, который быстро превращал Искупление в море грязи.

— Наверно, неделю или две спустя Кобб появился в Избавлении одной темной ночью, когда дул сильный ветер. На нем был черный бархатный плащ с капюшоном, и он утверждал, что весь покрыт ужасными шрамами. На руках у него были кожаные перчатки. Он пришел в компании группы… хм, презренных личностей. Это были разбойники, солдаты удачи, кровожадные убийцы — Кроу и Худ, Грир и Кук, Баскомб и Вайс…

Хармони рассказал, что они поселились в разрушенном отеле. Мормоны, будучи людьми милосердными, не прогоняли их. Может быть, они и не осмеливались. Во всех них было что-то очень неправильное. Их пригласили на службу, но они отказались.

Они заперлись в старом отеле и выходили оттуда только по ночам. Они привезли с собой в повозке что-то такое, на что никто не должен был смотреть. Что бы это ни было, они заперли это в номере отеля.

— Ты спрашивал, что это было? — поинтересовался Диркер.

Но Хармони только покачал головой.

— Я не спрашивал. Но уверен, что это было живое существо… или почти живое. Потому что по ночам оно выло, визжало и колотило в стены. В глухую ночь можно было услышать, как оно издает самые отвратительные и богохульные звуки. Как бы там ни было… наверно, оно всё ещё там. Я знаю только, что люди Кобба говорили, что оно прибыло из Миссури…