Страница 5 из 12
«Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уют…»
Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уютПолюбить ты смогла и не знала в безумные годы,Что гранили валькирии нашей тоски изумруд,Звезд оправы украсив им и смертоносные оды.Освященные скорбью, туда полетели они,Где умеют ценить безупречные эти размеры,Где величье двоится и комкают лед простыниОтраженья, а вечность изящные любит манеры.Но изящество стоит бессмертия, красным в желтиЗолотистой мелком ангелочки увеченных значат,Красоты не прощают камены, а ты их прости,Поелику со мной о гербовниках Смерти маячат.Лебедь, лебедь Стратим, ты куда улетаешь опять,В небесах догонять нынче светлых цветочников туне,Сколь двоиться преложно и Леты оплаканной вспятьПо две те не бегут мировольные волны в июне.Свечки рано сдвигать, паки рано венцы выноситьИз келейной аромы, серебро, зри, воры считают,Буде Господа звать и цветки меловые коситьНам нельзя, пусть сейчас книги жизни царевны листают.Все оцветники наши, все наши и кельи-гробы,На армический требник иль мирты волхвы не скупятся,Мало мирры и ладана станет для вечной алчбы,Закаждят фимиам аониды, в притворах скопятся.Пунш, арак голубой, эль манящий, рейнвейна карменЩедро льется теперь, богоразы отвержены пьянству,Весело, весело, и забавили в жизни камен,И слагали гекзаметры, оды вещая тиранству.Лишь предательства темного царский не вытерпит зрак,Были други коварны и немощных суе губили,Разливайся отравой смертельной холодный арак,Башни вестно молчат ли, в Царь-колокол терние ль вбили.Но еще зарыдают палатные фурьи и фри,Хорошо без царей – изливайте иродски слезинки,Мрамор наших акафистов будут живить словари,Богоимное Слово немые впитают лозинки.Это Слово полнощное будет серебро таить,Всякий новый тезаурис нашим огнем возгорится,Будут, будут, еще на хоромных пирушках делитьЯства, хлебы и вина, а нищим и незачем крыться.Лишь одна только речь дарованна, сама говори,Благо молви хотя с отражением в течной лепнине,Грозно сирины, видишь, летают, ползут в словариСов и змей изумрудных кольцовья всеприсно и ныне.Вероятно, рыдая над титульным желтым листом,Лепестки роз бордо запоздалой слезой обжигая,Ты представишь, как ангелы держат зерцало над ртомУ меня и горит в изголовье свеча ледяная.«Пойдем на Патриаршие пруды…»
Пойдем на Патриаршие пруды,Сиреневый там дождь еще не хладен,Каждят останки пляшущей ЗвездыИ дьявол темноцарственный безладен.Пойдем, поидем, друг успенный мойИль мертвая подруга, будем вместеИ плакать над точащею сурьмойВ свечельном этом времени и месте.А был я оглашенным ко святымХождениям и внесен в Божий список,Мак в юности был алым, золотым,Пускай дарит аромой одалисок.Фаворским огнем требники горят,Горят и наши тонкие крушницы,А мертвых царичей ли укорят,Глорийные, летите, колесницы.Что это Новогодье, РождествоС порфирными шарами, яко будемРыдать еще сиротски, о ЕгоКресте явимся ль, мороки избудем.Убойным стал алмазный сей венец,Но Руфь меня восждет на Патриарших,Стряхну при Божьих пильницах тернец,Ответствовать черед за братьев старших.Черед, пора и молвить, и препеть,В миру любивших нас невест чудесных,Не тщившихся ни жить и ни успеть,Взнести до царствий истинно одесных.Ах, счастие любое от бедыНевежества всегда проистекает,Пойдем на Патриаршие пруды,Бессмертие нас горнее алкает.Не горько царю мертвому вино,Пиют же вусмерть ангелы блажные,Оне меня отпустят все равноСирени зреть и ели вырезные.Декабрьская тяжелая иглаИ снег, и меловатные сувоиРаспишет бойной кровью, тяжелаУ вечности иглица, паче хвои.Не я ль играл с Чумою на пирах,Не аз ли только вечности и чаял,Боясь очнуться в снеженьских юрах,Зане легко уснуть, где мак растаял.Уснуть и видеть благостные сны,Отпустят ангелки мя на мгновеньяСюда, где прегорьки и солоныБлуждающие звезды вдохновенья.Вскричу, махну ль приветственно рукой,Десницею бесперстой, дожидаласьНеясно и откуда, но такойРуфь помнил я, со мной она скиталась.С каких неважно темных береговЯвлюсь, чтоб навсегда уже оставитьЮдоль, которой с кровию слоговЛюбви и маков алых не прибавить.Летят ангелы, летят демоны
В сей май пришла вослед пылающей пореНагая осень вновь, и то предстало въяве,Что умертвил Господь навеки в ноябре,Что гнилью затекло, клубясь в посмертном сплаве.Безумство – созерцать остудное клеймоУпадка на церквях и славить ноябрины,Иосифа читать неровное письмо,Сколь ястреб не кричит и глухи окарины.Была ль весенних дней томительная вязь,Где малый ангелок со рдеющею бритвой,Ямбически легла антоновская грязь,Экзархам серебрить купель ее молитвой.А мы своих молитв не помним, бродникиЛетейские чадят и гасят отраженья,Проемы тяжелы, где топятся венкиИ ангелы следят неловкие движенья.Ах, томных ангелков еще мы укорим,Не стоят копий тех загубленные чада,Стравили весело, а десно мы горимТеперь за серебром портального фасада.Антоновки давно украли вещуны,Кому их поднесут, не мертвым ли царевнам,Яд более тяжел, когда огни темныИ славские шелка развеяны по Плевнам.Что русский симфонизм, его терничный медОтравы горше злой, архангелы пианствоПриветствуют быстрей, надневский черный ледСтрашнее для певцов, чем Парок ницшеанство.Гори, пылай, Нева, цикуту изливай,Рифмованную труть гони по Мойке милой,Обводный холоди гранитом, даровайБессмертие певцам холодности унылой.Я долго созерцал те волны и гранит,Печалил ангелков, их лепью умилялся,Доднесь алмазный взор оцветники темнит,За коими Христос злотравленным являлся.Забрали музы тень благую на Фавор,Терновьем повели строки невыяснимость,А чем и потянуть бессмертие, каморПылающих черед гасить хотя ревнимость.На золоте зеркал горят останки лип,Раструбы лиц и чресл и в пролежнях полати,И, багрие разъяв, зрит цинковый Эдип,Как мертвый Кадм парит в кругу фиванской знати.В слепом альянсе зелень с чернью, а меж нихКирпичные взялись деревья, и блистаютИх красные купы, да в небесех двойныхИ ангелы, и демоны летают.