Воины снегов

В момент отъезда возникла некоторая заминка — на развороте собаки соседних упряжек оказались рядом и принялись рычать друг на друга и вставать на дыбы, пытаясь вырваться и вцепиться в своих коллег. Каюры с ними справились довольно быстро, но, когда Кирилл вновь посмотрел на оставленного члена отряда, тот лежал боком на снегу и не двигался. Удивляться этому долго не пришлось — события начали развиваться стремительно.

Передовая упряжка едва проехала мимо проталины, где стояла палатка, как раздался крик:

— Стой! Стой! Остановитесь!

Каюр утопил в снегу тормоз из оленьего рога, а потом воткнул между копыльями остол. Остальные последовали его примеру. Первый и второй встали и принялись распускать только что завязанные ремни на поклаже. Третий — самый мелкий — подбежал к передовому и стал ему помогать. Дорого бы дал Кирилл за то, чтобы в этот момент в руках у него была не старая раздолбанная одностволка, а новенькая цифровая видеокамера: в десятке метров от него воин-таучин облачался в полный тяжёлый ламеллярный доспех! Это было настолько увлекательно, познавательно... В общем, хватило бы на хорошую статью или главу диссертации! Процесс продолжался не более минуты. Поножи привязывал уже помощник, а сам «латник» в это время пытался согнуть довольно длинный лук, чтобы накинуть на «рог» тетиву. Ещё через несколько секунд он был готов к бою: поверх одежды костяные доспехи, за спиной наискосок колчан, из которого торчат оперённые древки стрел, на бедре слева висит не то короткий меч в ножнах, не то большой нож, в руках лук. Второй — тот самый парень, которого Кирилл принял за сына — оделся самостоятельно. Его доспех, кажется, был попроще и полегче — не из костяных пластин, а из полос толстой кожи. Головного щита с крылом он не имел, только кожаный шлем с чьим-то пушистым хвостом на макушке.

Наблюдатель едва оторвался от этого зрелища, чтобы наконец выяснить, причину столь резкого изменения планов своих недавних врагов. Выяснил: сверху по долине приближается редкая цепь воинов — семь человек. В руках у них луки, а из-за спин торчат копья наконечниками вверх. Они идут, переваливаясь с боку на бок и высоко поднимая ноги, потому что на них не лыжи, а снегоступы.

— Эн-хой!! — грозно закричал тяжёлый латник. — Ползите сюда, жалкие трупоеды! Я сделаю из вас корм для собак!!

Молодой тоже что-то закричал, размахивая кулаком свободной руки.

«Интересно, какая дальнобойность у местных луков? — отстранённо подумал Кирилл. — А ведь этих ребят взяли в клещи — ни вперёд, ни назад! Однако...»

Примерно в сотне метров цепь нападающих остановилась и стала топтаться на месте. Было понятно, что они просто ждут, когда приехавшие со стороны тундры приблизятся и начнут атаку с тыла. Дождались, и бой начался — на дистанции метров 70-80. Причём на два фронта. Обороняющиеся разошлись метра на четыре, встали спиной друг к другу и принялись отстреливаться. Третий — он оказался мальчишкой лет четырнадцати — мотался между ними, уворачивался от летящих стрел, подбирал упавшие и засовывал их в колчаны стрелков. Дистанция явно превышала прицельную — снаряды шли в основном навесом и серьёзного ущерба латникам причинить не могли. Последние, впрочем, сами стреляли мало, да и то, в основном, чужими стрелами. Главным образом они занимались тем, что кричали нападающим всякие гадости про них самих, их детей и родителей. Те отвечали визгливыми голосами. Язык атакующих оказался Кириллу почти понятен — тот же таучинский, но какой-то искажённый.

Надо сказать, что «огонь» нападающих отнюдь не был ураганным — они, похоже, экономили боезапас. То один, то другой, демонстрируя смелость, делал шаг вперёд и ждал, когда подтянутся остальные. Дело явно затягивалось. Сначала Кирилл удивился робости атакующих — полтора десятка против двоих?! Потом в непосредственной близости от него просвистели две стрелы, и он задумался о другом: «Пардон, ребята, а я-то тут при чём?! Чего вы в меня-то пуляете?!» От третьей стрелы пришлось уклоняться, и стало как-то не до шуток. Озираясь во все стороны, Кирилл кинулся к своей палатке. Залез внутрь и стал торопливо набивать карманы патронами — всеми подряд. При этом у него мелькнула смешная мысль отсидеться здесь — я, мол, никого не трогаю, и вы меня не трогайте! Стоило это подумать, как прямо перед лицом сквозь крышу просунулась палочка чуть толще карандаша. На конце у неё была костяная втулка с прорезью, и в эту прорезь вставлен маленький острый сколок не то кремня, не то обсидиана. «Не выйдет! — понял аспирант. — Ой!»

Ощупывание поражённой части тела (правой ягодицы) показало, что если он скоро и умрёт, то не от этой раны: «Крови вроде бы нет... Но пора, чёрт побери, просыпаться и что-то делать!» И Кирилл «проснулся».

Он выдернул из-под спальника свой станковый рюкзак — на спине там была плотная подложка, которую он использовал в качестве матраса. Пуховый спальник, не сворачивая, затолкал внутрь, быстро скатал в рулон коврик и пристегнул его снизу. Схватил папку с картами и снимками, сунул в верхний клапан, застегнул молнию и начал пятиться наружу, волоча раздутый рюкзак за собой. В тамбуре он чуть не угодил коленом в свой полукруглый котелок с остатками каши. Не долго думая, кашу он вытряхнул, а котелок надел на голову — посудина пришлась почти впору, а проволочная ручка оказалась под подбородком. Кирилл чуть подогнул её пальцами, чтоб было плотнее.

Оказавшись на воле, новоиспечённый воин немедленно влез в лямки рюкзака — спина, затылок и задница оказались хоть как-то защищены. Наклонился, чтобы поднять ружьё, и в этот момент по котелку что-то довольно сильно стукнуло. От удара край посудины съехал на глаза, закрыв обзор.

— A-а, гады, — прохрипел Кирилл, начиная звереть. — Что я вам сделал?!

Бой на два фронта продолжался тем же порядком, но уже без взаимных оскорблений — на полном серьёзе. Дистанция сократилась до прицельной и убойной — из щитков старшего воина торчали две стрелы, а один из нападающих пытался отползти назад, пачкая снег кровью. В стратегии и тактике Кирилл разобрался довольно быстро: цепи медленно продвигались вперёд и растягивались, собираясь, вероятно, образовать круг. Обороняющиеся сошлись ближе, прикрывая спинами мальчишку — поставщика халявных боеприпасов. Действовали они уверенно и чётко: стоило кому-то из наступающих оказаться чуть впереди остальных, как стрелы летели именно в него и ни в кого больше. И так до тех пор, пока смельчак не оказывался позади соратников. Старший воин стоял неподвижно, двигая лишь руками, чтобы пускать стрелы. Молодой был хуже защищён доспехами, и ему приходилось немного шустрить — уворачиваться от особо метких выстрелов. Но вот парень наложил очередную стрелу, чуть согнулся, как бы глядя в землю, и замер на пару секунд. Потом вдруг резко распрямился, подал вперёд левую руку с телом лука, а правую с тетивой и зажатым древком стрелы рванул почти до уха: вс-сс!

— А-а-а! — один из нападающих взмахнул руками, выпустил лук и повалился навзничь. Остальные, глянув на него, подались чуть назад.

— Эн-хой! — радостно констатировал парень.

— Своей или чужой? — сдержанно поинтересовался старший.

— Чужой!

— Молодец! Убей ещё, и они уйдут.

Сам он дважды быстро выстрелил в одного из воинов, а на третий раз задержался — целился долго и тщательно, заставив жертву заметить это и отступить назад. Однако стрелок в последний момент сменил цель, и снаряд угодил в соседа — куда-то в область грудной клетки. Ещё один мёртвый или тяжелораненый распластался на снегу. И эта цепь тоже остановилась и даже немного подалась назад — умирать, похоже, никто не хотел.

«А ведь отобьются, — с изумлением подумал Кирилл. — Вдвоём от целой толпы — и без автоматов!»

— Давай два в одном, — предложил старший. — Из твоих.

— Давай, — согласился молодой и поднял лук с наложенной стрелой. — Третий справа. Я готов.

— Эн-хой! — спокойно откликнулся старший и стремительно развернулся на 180 градусов, одновременно натягивая тетиву. Он мог себе это позволить, поскольку сзади был защищён немногим хуже, чем спереди.