КАМА

Кама. Рождение легенды

Проект «Зеленое дерево»

В сером здании в центре Москвы. В двадцатых годах двадцать первого века.

В кабинете тихо шуршал системный блок компьютера, да билась о стекло жирная осенняя муха. Генерал оторвался от бумаги, лежащей перед ним на столе, глянул на сидящих за длинным темным столом людей и произнес:

– Давайте послушаем приглашенных ученых, наших консультантов, – устало потер переносицу, и вяло махнул рукой в сторону тощего очкарика, – пожалуйста, Василий Степанович.

– Насколько я понимаю, у исследований несколько задач. Основная, – увеличение продолжительности жизни, достаточно успешно решается, процессы замедления старения и, при возможности омоложения тоже развиваются довольно активно. Мне импонирует подход с разных направлений, и участие в наших исследованиях  японских и китайских коллег, из областей с самой большой продолжительностью жизни на нашей планете. По их философским представлениям о пяти элементах, ключ к продолжительности жизни лежит в почках, которые соответствуют воде, черному цвету, управляют слухом, влияют на кости, а если рассмотреть подробнее, и провести параллели с нашими представлениями …

– Простите, Василий Степанович, ближе к теме.

Ботаник покопался в бумагах и продолжил:

– Так вот, к увеличению продолжительности жизни и омоложению вы хотите развивать и направление ускорения регенерации, улучшения бойцовских качеств. По той же теории пяти элементов следующим звеном, управляемым почками, является печень, которая, будучи органом «фэн» – ветра, регулирует быстропротекающие процессы, например, молниеносные формы аллергии. Считаю, что ускорение регенерации тканей, нужно изучать совместно с этим направлением. Кроме того, для вас может быть интересным увеличение реакции и мышечной силы людей, расширение возможностей органов чувств. С точки зрения генетики и биохимии….

Время на совещаниях тянется медленно и скучно, поэтому все оживились, когда прозвучало:

– Спасибо ученым за интересные доклады, мы их больше не задерживаем.

Генералы в штатском завистливо проводили глазами покидающих кабинет ученых.

– А мы продолжим. Хорошая новость коллеги в том, что эта геронтологическая тема находит широкую поддержку почти у всех людей, контролирующих финансовые потоки. А вот прикладные аспекты, связанные с развитием и подготовкой бойцов для спецподразделений, финансируются не в том объеме, как бы нам хотелось. К тому же смежники ведут свои игры на этом поле. Предлагаю геронтологическую и связанные с ней темы продолжить под кодовым названием «Черная вода» и попробовать подключить к ней программы выживания и регенерации. Параллельно развивать другой проект физиологической подготовки бойцов, и исследования, связанные с изменением генома, и, соответственно ускорения регенерации, назовем проектом «Зеленое дерево» и выведем из-под нашей юрисдикции в какую-нибудь частную компанию. Поручим проработать этот вопрос в разрезе специальных операций, с соответствующим режимом секретности моему заму. В какой-то части эти проекты могут пересекаться, но нам интересно проверить все направления, и конкуренция в этом пойдет на пользу делу.

– Может подключить полковника Серова?

– Нет. Он креатура министерства обороны, а утечки к смежникам ни к чему, на данном этапе. Позже мы подумаем, как этим воспользоваться.

***

Из дневника Камы. Март 2030 года.

День начался паршиво. Во-первых, шел дождь, я такую погоду вообще-то люблю. Но сегодня было собеседование и пришлось надеть последние целые колготки. Однако после прогулок по лужам, они приобретали пятнистую камуфляжную окраску на икрах и ноги начинали яростно чесаться. Может это было нервное, но лишнего раздражающего фактора в день собеседования не хотелось, а я уже начинала накручивать себя. Во-вторых, как и следовало ожидать, не успела выйти на улицу, как меня окатила брызгами проезжающая машина. Причем ведь мог объехать лужу, но не стал, скотина, что тут скажешь. В-третьих, когда залезала в забитый автобус, кто-то из вопящих и толкающихся школьников дернул, зацепившись, мой рюкзак. Пластмассовая пряжка лямки гулко выстрелила в лоб другого подвернувшегося школьника, и хоть в этом я была частично отмщена. Однако рюкзак превратился в сумку и, чтобы снять его с оставшейся лямки, мне пришлось сделать шаг назад, вперед и вбок сдвинув толпу. С задней площадки послышались возмущенные маты, пара школьников получили подзатыльники и притихли, а я, на передней площадке, сделала вид, что ко мне все происходящее не относится. Уже выйдя из автобуса, обнаружила, что мой рюкзак то ли разорван по шву, то ли разрезан, но ничего из него не пропало. Может быть, лопнувшая пряжка как раз и избавила меня от потерь. А потом и вовсе, жизнь наладилась. Наверное, дневная норма неприятностей поторопилась вывалиться с утра, сделав оставшийся день приятным и безоблачным. Кстати, когда я выходила из автобуса, небо действительно очистилось и сияло девственной голубизной. И асфальт быстро подсыхал под теплым солнцем. А собеседование вообще оказалось формальностью.

Вот я и вышла на свою первую работу, почти после года метаний, неудачных поступлений в вуз и переживаний по этому поводу. Мама вздохнула с облегчением, отчим перекрестился, и я в первый день стажером в магазине «Коллекция вин» в девять часов уже выставляла бутылки, пришедшие с утренним завозом. Продавщица Вера, назначенная моим наставником, заразительно позевывала, еще не отошедшая после Восьмого марта и бурных празднований по этому поводу. Вера была примерно моей комплекции, то есть ростом под два метра и весом под сто килограммов. Возникало такое впечатление, что меня взяли без разговоров, только потому, что хотели, чтобы в каждой смене был такой «борец сумо», способный одним весом выдавить из помещения магазина расшалившегося клиента. Поскольку с охранниками, такие мужички сразу начинали драку, а с дамами, не рисковали почему-то. Это мне Вера рассказала на одном из обеденных чаепитий, добавив, что если адаптироваться в своей нише, то все будет в шоколаде. Я ее не очень-то и поняла, не было такого желания выгонять пьяных клиентов. Может потому, что еще помнила своего папашу, за два метра ростом, который как-то по пьяни, сломал челюсть моей маме. Я, правда, тогда сильно психанула и ему тоже сломала нос шваброй, когда тот отрубился, и храпел, разевая рот и пуская слюни. Пришлось, правда, потом перевернуть на живот и вызвать скорую, потому, что он чуть не захлебнулся своей кровью. Но сразу после этого, мама подала на развод, и я больше не встречалась со своим драчливым папашей. Уже через много лет, мама рассказала, что он как-то запомнил, или подозревал, что это доча сломала ему нос, и грозился отомстить, но мама сказала, что тогда напишет заявление по поводу сломанной челюсти. И папаша, подписав все полагающиеся бумаги для развода, молча ушел из нашей жизни. Мама, правда, еще полгода маялась со сломанной челюстью, но, похоже, это ее только укрепило в правильности сделанных шагов. А я отца почти не помнила, он постоянно ездил в какие-то командировки.

В магазин зашел бритоголовый мужичек, которому можно было дать и сорок, и шестьдесят, и глядя на меня выцветшими голубыми глазами, спросил:

– А есть ли у вас коньячок, выдержанный и с натуральной пробкой, или бренди приличный?

– Конечно, – ответила я, наученная своим наставником, что на все вопросы покупателей относительно товара, нужно отвечать утвердительно. – Сейчас поищу, тут где-то был.

Я и понятия не имела, есть ли у нас такой коньяк, и даже есть ли у нас коньяк вообще. Но наставница быстро пришла мне на помощь, достав из коробки под прилавком какую-то бутылку, упакованную в подарочную коробку.

– Ахтамар подойдет? – спросила я, прочитав название на коробке.

– Ну… это, конечно, армянский, для России вполне, но не могли бы Вы огласить весь список?