Страница 4 из 12
Художественно-документальные версии биографии Светланы были представлены в книгах, кинофильмах и телепередачах, которые с большей или меньшей степенью достоверности отражали сведения, содержащиеся в приведённом Заявлении.
Понятно, что многие события остались за рамками этого документа. В частности, первая любовь Светланы. Именно это быстротечное девичье чувство стало пагубным для прежде безоблачных взаимоотношений с отцом.
Стало общепринятым считать, что первую любовь Светланы с писателем и сценаристом евреем Каплером загубил Сталин из-за своего антисемитизма, ненависти к людям этой национальности. О сталинском антисемитизме поговорим позже, а сначала узнаем о том, как Каплер появился в жизни Светланы.
Друзья-киношники привлекли Алексея Яковлевича к написанию сценария кинофильма о Василии Сталине. 8 ноября 1942 года лётчики, артисты, кинооператоры, писатели и среди них Каплер собрались на даче в Зубалово для обсуждения будущего фильма и приятного времяпровождения. Там и произошла встреча Светланы и Каплера. Во время шумного застолья Каплер пригласил Светлану на фокстрот. Она робела, но он заверил, что Светлана «танцует очень легко».
Юная десятиклассница влюбилась в 42-летнего киносценариста Алексея Каплера. Ей было шестнадцать лет.
Новую знакомую Каплер поджидал у школы, провожал до дома, водил на закрытые кинопросмотры в управление кинематографии и в Третьяковку, часами говорил с ней по телефону… Для того чтобы никто не догадывался, с кем она ведёт долгие разговоры, Светлана называла своего собеседника «Люся». Под этим женским именем Каплер был известен в кругах московской «богемы». У домашних создавалось впечатление, что болтают две подружки.
«Мне стало так тепло и спокойно с ним рядом! – объясняла потом Светлана. – Я чувствовала какое-то необычайное доверие к этому толстому дружелюбному человеку, мне захотелось вдруг положить голову к нему на грудь и закрыть глаза… Нас тянуло друг к другу неудержимо. Люся был для меня самым умным, самым добрым и прекрасным человеком. От него шёл свет и очарование знаний».
В Сталинграде, куда он был направлен военным корреспондентом, Каплер задумал напечатать в «Правде» под видом писем любимой серию статей. 14 декабря 1942 года в «Правде» было напечатано Письмо первое лейтенанта Л. (Люси) из Сталинграда.
Первое (и последнее) письмо начиналось так:
«Моя любимая, кто знает – дойдёт ли до тебя это письмо. Ему предстоит очень сложный путь. Я буду всё-таки надеяться, что это письмо дойдёт до тебя, что оно пронесёт под огнём врага через Волгу, через степи, сквозь вьюгу и бураны в милую нашу Москву мою нежность к тебе, родная.
Сегодня выпал снег. В Сталинграде зима. Небо опустилось и стало низким, как потолок в избе. Хмурая, холодная погода особенно остра в такой день. Думается о близком человеке. Как ты живёшь сейчас? Помнишь ли Замоскворечье? Наши свидания в Третьяковской галерее. Как закрывался музей, и сторож гнал нас, звеня колокольчиком, и как мы не могли припомнить, перед какой картиной просидели весь день. Потому, что мы смотрели в глаза друг другу. До сих пор я так и не знаю об этой картине ничего, кроме того, что было очень хорошо сидеть перед ней и спасибо художнику на этом. Я буду, как только появится свободная минутка, писать тебе».
Дальше шло длинное описание короткой жизни мальчика, который при бомбёжке Сталинграда потерял родителей, прибился к части и погиб в бою. Письмо заканчивалось прямым указанием местонахождения адресата:
«Любимая, я буду писать тебе, и буду ждать твоих писем. Если бы ты знала, как нужны они здесь! Скоро вечер. И в Москве тоже вечер. Из твоих окон видна зубчатая стена Кремля и над ней небо Москвы. Может быть, у вас там тоже сейчас падает снег. Твой Л.».
Сталину и начальнику его охраны Власику не нужно было вычислять, из чьих окон и кому видна зубчатая стена Кремля. К тому же «дядька», всегда сопровождавший Светлану охранник, фиксировал маршруты и время её прогулок с Каплером, включая поход в Третьяковку.
Следующий шаг, который, по мнению Каплера, должен был сблизить «влюблённых» – доверительная передача Светлане иностранных журналов, один из которых (за 1932 год) был со статьёй о том, что её мать Надежда Сергеевна Аллилуева застрелилась, а не умерла от аппендицита, как это раньше говорили девочке. В этих журналах не могла не быть расписана весьма ходкая тогда ложь о том, что жену убил Сталин. Это открытие было не только сильнейшим ударом по ещё не устоявшейся подростковой психике Светланы, но и миной под авторитет отца.
«В ту зиму обрушилось на меня страшное открытие. Я читала английские и американские журналы просто из интереса к информации и к языку – “Life”, “Fortune”, “The Illustrated London News”. И вдруг наткнулась на статью об отце, где, как давно известный факт упоминалось, что “жена его, Надежда Сергеевна Аллилуева покончила с собой в ночь на 9 ноября 1932 года”. Я была потрясена, я не верила своим глазам, но ужасно, что я верила этому сердцем…
С тех пор мне не было покоя. Я вспоминала то, что могла помнить. Я думала об отце, о его характере, о том как в самом деле трудно с ним; я искала причин, но никто не хотел мне толком объяснить…
…Что-то рухнуло во мне самой и в моём беспрекословном подчинении воле, слову и мнениям отца…»[3]
Как после этого девочка должна была относиться к отцу? Вот в ней и рухнуло «что-то». И не просто «что-то», а вера, уважение и любовь к прежде обожаемому родителю.
Возникает вопрос, почему именно эти журналы ей передал Каплер? Неужели для удовлетворения интереса Светланы к языку не нашлось других, без страшной для 16-летней девушки новости о такой смерти матери? По-моему, как преднамеренное вредительство эти действия Каплера оценивать нельзя. К тому же журналы Каплер получил, как это принято считать, не от своих американских и английских коллег, аккредитованных в то время в СССР, а взял в московской Библиотеке иностранной литературы, что говорит о целевом намерении дать Светлане именно такую информацию о смерти её матери. Это был очень умный и дальнобойный ход тех, кто стоял за ним, – рассорить отца и дочь, которую Сталин безмерно любил. Теперь, зная судьбу Светланы после смерти отца, можно с полной уверенностью утверждать, что именно с этой истории с журналами началось её обращение в антисталинизм, который привёл Светлану к разительным переменам в её жизни. О них мы поговорим позже. Но об этом случае заметку оставим.
Прочитав «Правду» с письмами «лейтенанта Л. из Сталинграда», Сталин не предпринимал никаких действий. Но по прибытии Каплера в Москву его встречи со Светланой продолжились. Тогда Каплеру позвонил заместитель начальника охраны Сталина полковник Румянцев и предложил уехать куда-нибудь в командировку «подальше». Каплер не внял совету.
Через день его арестовали. Причина: связи с иностранцами. Он действительно был знаком со многими иностранными журналистами.
После этого у Сталина с дочерью состоялся крупный разговор.
«Он прошёл своим быстрым шагом прямо в мою комнату, где от одного его взгляда окаменела моя няня, да так и приросла к полу комнаты, – писала в своей книге Светлана. – Я никогда ещё не видела отца таким. Обычно сдержанный и на слова и на эмоции, он задыхался от гнева, он едва мог говорить: “Где, где это всё? – выговорил он, – где все эти письма твоего писателя?”
Нельзя передать, с каким презрением выговорил он слово “писатель”… “Мне всё известно! Все твои телефонные разговоры – вот они, здесь! – он похлопал себя рукой по карману. – Ну! Давай сюда! Твой Каплер – английский шпион, он арестован!”
Я достала из своего стола все Люсины записи и фотографии с его надписями, которые он привез мне из Сталинграда. Тут были и его записные книжки, и наброски рассказов, тут было и длинное печальное прощальное письмо Люси, которое он дал мне в день рождения – на память о нём.
3
Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М.,1990. С. 130, 131.