Страница 46 из 91
― У Ричарда была хорошая сторона и темная сторона, ― сказала Эми Хелен, ― он способен на любовь, но она должна быть на его условиях. Вот почему я порвала с ним, но он не привык к тому, что его отвергают. Он очень тяжело это воспринимает. Это пробуждает в нем худшие качества.
― Ричард хотел контролировать вас, ― спросила Хелен.
Эми покачала головой.
― Он хотел владеть мной. Поначалу, это было замечательно, но, не когда он начал отпускать комментарии вроде: «Ты же это не наденешь?» и «С кем это ты говорила?». ― Теперь на ее лице отражался гнев. ― Мне было девятнадцать, Бога ради. Я наслаждалась жизнью, а он хотел держать меня на привязи.
Она отклонилась на своем стуле и начала накручивать прядь волос в нервном, повторяющемся жесте.
― Стало намного хуже. Я не думаю, что он даже понимает, что его поведение ненормально.
Она покачала головой.
― Всегда так: по каким-то причинам мужчины становятся одержимы мной.
Это могло прозвучать эгоистично от другой женщины, но Эми Риордан сказала это так, будто это было проклятием.
― Почему они просто не могут быть с кем-то, не желая полностью владеть этим человеком?
― Я не знаю, ― тихо сказала Хелен. Казалось, что Эми Риордан едва ли знала отношения другого типа, и это травмировало ее.
Затем Эми, казалось, пришла в отчаяние.
― Что со мной не так? ― жалобно спросила она, как будто другая женщина могла дать ей ответ.
***
Магазин изменился с последнего раза, как Том здесь был. Владелец торговал записывающим оборудованием для журналистов, секретарей и клерков, пишущих под диктовку, а также тридцати пяти миллиметровыми камерами и катушками с пленкой, но в последнее время они отделились, и маленький магазинчик стал выглядеть, как нечто, чем бы гордились фильмы про Джеймса Бонда. Технология, совершившая прорыв за прошедшее десятилетие, означала, что машины, бывшие прерогативой крупных компаний и состоятельных лиц в восьмидесятые стали теперь доступны любому, располагающему небольшим доходом.
Диктофоны, или персональные записывающие устройства, как настойчиво называл их владелец, хранились в запертом стеклянном шкафчике, а цены на них сильно варьировались.
― Я просто хочу диктофон базовой комплектации, ― настаивал Том. ― Я журналист, а не шпион. Что это? ― спросил он, беря в руки что-то, выглядевшее, как гибрид толстой ручки и фонарика.
― Камера слежения.
― Что?
― Это последняя новинка из Америки, ― восторгался владелец. ― Вы просто кладете это в какое-то скрытое место и можете тайно записывать все, что происходит в комнате.
Она называется камерой-няней, так что с помощью нее вы можете убедиться, что няня должным образом следит за детьми и не причиняет им вреда.
― Так значит вы снимаете молодую девушку без ее ведома?
― Да, ― согласился он.
― Как по мне звучит довольно жутко. Что это за вещи?
Том показал на второй шкафчик.
― Скрытые подслушивающие устройства.
― Жуки?
― Да.
― Все такое крошечное, ― удивился Том.
― За этим будущее. У нас есть камеры наблюдения в высоком разрешении и записывающие устройства звука с функцией распознавания голоса.
― Мне просто нужно что-то для записи интервью, ― сказал ему Том. ― Я хочу старомодный, работающий от батарейки, надежный диктофон с кнопками.
― Кнопками?
― Запись, конец записи и, возможно, пауза, но ничего кроме, ― сказал Том, ― вы поняли?
― Да, я понял.
Владелец не скрывал своего разочарования.
― У меня все еще может быть такой, ― мрачно произнес он, ― в задней части помещения.
***
У Хелен ушло какое-то время на то, чтобы заверить Эми Риордан, что та не была причиной словесного и физического насилия, которое она пережила от нескольких мужчин за прошедшие годы.
― Это не ваша вина. Вам просто очень не везло, вот и все, но вы найдете кого-то...
― Я не хочу находить кого-то, ― резко сказала она, и Хелен решила немедленно свернуть эту тему. Ей пришлось напомнить себе, что у нее есть причина быть здесь и ей нужна информация от Эми.
― Когда Ричард Белл дал вам пощечину...
― Он ударил меня. Это была не пощечина!
― Мне жаль, ― произнесла Хелен. ― Когда он вас ударил...
― Он ударил меня кулаком, ― сказала Эми. ― Он сразу же извинился и умолял меня не доносить на него, но я донесла. Полиция сработала оперативно. Я думаю, они вселили в него страх перед Богом. Он больше мне не досаждал. Я думала, что на тот момент, он собирался уйти из колледжа. Он перестал появляться на лекциях или занятиях, пока Энни, в конце концов, не притащила его однажды с собой.
― Что вы тогда о ней подумали?
― Я никогда не замечала ее, ― сказала Эми, ― сначала нет. Энни, казалось, просто появилась в жизни Ричарда, а затем постоянно была рядом... Какая женщина вцепится в мужчину, которого бросила девушка за то, что он ее ударил?
― Вы думаете, она искренне любила его? ― спросила Хелен.
― Я думаю, она любила его как проект, ― снисходительно произнесла Эми. ― Ей нравилось думать, что она занимается безнадежным делом и возвращает его к жизни. Я не знаю, любовь ли это.
― А Ричард ее любил?
― Конечно же, нет, ― ответила Эми, ― он любил меня ― или мне стоит сказать, что он был одержим мной в тот момент, когда она ворвалась в его жизнь. Она подбирала поломанное добро. Он был просто благодарен, что она спасла его.
― Поэтому он изменял ей, ― спросила Хелен, ― потому что он никогда на самом деле не любил ее?
― Возможно. Я просто думаю, что он взялся за старое. Я причинила ему боль, так что он решил, что будет избегать эмоциональных привязанностей. У него была его новая девушка, за которой не нужно было ухаживать, она стала его женой, а на стороне у него были другие, чтобы удовлетворять его сексуальные аппетиты. Я думаю, что все это было способом избежать близости, чтобы больше никогда не испытывать боль.
― Но это он причинил боль вам, а не наоборот.
― Он ударил меня, потому что я сделала ему больно, ― объяснила Эми. ― Он не мог справиться с тем, что его отвергают. Вы этого не понимаете? Энни ни за что бы его не отвергла, не важно, что он сделал. Она все еще поддерживает его даже сейчас, если верить газетам. Когда он начал встречаться с ней, он знал, что она никогда его не бросит, так что он никогда больше не испытает подобной боли. Теперь вы видите?
― Я вижу. По вашим словам он очень хладнокровный.
― Ох, он может таким быть.
― Вы думаете, он убил Ребекку Холт?
― Когда я порвала с Ричардом, он ужасно меня называл, причинил мне боль, ударил меня, даже пожелал мне смерти. Подразумевал ли он это? Я не знаю. Была ли Ребекка Холт перезапуском наших отношений с другим, намного более худшим концом? Кажется, что так. Я провела много времени, проигрывая это все в своей голове. Я беспокоюсь, что это моя вина.
― Как это может быть вашей виной?
― Полиция спрашивала меня, хочу ли я выдвинуть обвинения, когда он ударил меня. Я не хотела разрушить всю его жизнь, так что я позволила им предостеречь его, а университет разрешил ему остаться. Если бы они выдвинули ему обвинение в нападении, его могли приговорить. Вы не видите? Его бы вышвырнули с курса, а Энни не смогла бы его спасти. Он никогда бы на ней не женился или даже не встретил Ребекку Холт, так что не смог бы ее убить. Вот почему, я ничего не могу поделать, виня себя.
― Это не ваша вина, Эми. Вы не могли предотвратить этого.
― Иногда, я тревожусь, что сойду с ума, потому что понимаю, что задаюсь вопросом... все время... убил ли он Ребекку, и был ли он способен убить меня тогда, но просто не довел это по какой-то причине до конца. Я продолжаю думать, что могла сделать больше, чтобы убедиться, что он не причинит больше вреда другой женщине... что ее смерть полностью моя вина.
Теперь слезы свободно потекли по ее лицу.
От горя голос Эми стал громче, и другие люди в кафе начали обращать внимание на женщину, которая плакала у окна.