Страница 32 из 91
― Так значит, если она не осталась у друзей, чем она занималась между руганью с папочкой и уездом из города двумя днями спустя?
― Мы не знаем, но у нас есть некоторое количество сообщений о том, что ее видели, когда мы обратились к вероятным свидетелям ее исчезновения. Ее видели на рынке «Грейнджер» и на Нортумберленд Стрит. Так же были сообщения о том, что ее заметили на Кисайд и один раз в Метро Центр.
― Так она что пошла на шоппинг? Тогда это не похоже на то, чтобы Сандра Джарвис на тот момент испытывала стресс, ее точно в последний раз видели на железнодорожной станции?
― У них есть чудесная новая система видеонаблюдения. Зоркий детектив просмотрел часы записей, пока не обнаружил ее.
― Хорошо ему, ― сказал Том и на самом деле имел это в виду. ― А говорят, что ваша работа не гламурная.
― В ней есть и хорошие моменты, ― ответил Брэдшоу, ― но большую часть времени занимает ежедневная рутина, как в деле, над которым я сейчас работаю.
И он рассказал Тому Карни об обожженной девушке и о проблемах, которые у них возникли с ее опознанием.
― И нет никакого шанса, что твоя обожженная девушка может быть Сандрой Джарвис? ― спросил Том. ― Не то, чтобы я говорю, что ты не думал об этом, но, если вы не можете опознать ее?
― Мы можем исключить эту версию. Сандра Джарвис намного выше ростом.
― Эта фотография Сандры снята с видеозаписи, ― спросил Том, ― где она?
― Она должна быть в досье по делу в Ньюкасле, ― сказал детектив.
― Я бы хотел взглянуть.
― Я проведу тебя туда, ― сказал он Тому. ― Они хранят множество информации о ней, которую ты захочешь прошерстить.
― И пока я этим занимаюсь... ― медленно начал Том.
― Звучит зловеще, ― заметил Брэдшоу. ― Чего ты хочешь?
― У нас сделка помнишь? ― спросил Том. ― Я помогаю тебе с твоим делом, а ты помогаешь мне с моим.
― Да, да, что мне нужно делать?
― Наведайся ради меня к местным извращенцам, ― попросил Том.
― Прости?
― Мне нужно, чтобы ты заглянул на Лоунли-Лейн, ― сказал он детективу. ― Я хочу знать все, что там происходит.
***
Когда Том ехал обратно в Ньюкасл, он по привычке оставил радио включенным. В это время дня, между обеденными новостями и временем, когда все поедут домой с работы, местная станция едва ли проигрывала какую-либо музыку, с тех пор как поняла, что ротация простых исполнителей из народа, которым не надо платить, куда дешевле, чем плата звездам за их песни. В данном случае разговор был дешевле. Сегодняшней темой была популярная тема, так как касалась неофициальной религии региона, футбола. «Ньюкасл Юнайтед» был высоко в лиге и, наконец, положил конец десятилетнему ожиданию трофея. Они были так далеко впереди всех, что поражение казалось практически невероятным.
― Да ладно тебе, мужик, ― звонящий приободрил скептически настроенного радиоведущего, ― даже Ньюкасл не смог все похерить.
― Я не был бы так в этом уверен, ― пробормотал Том, поворачивая свою машину на улицу, полную красных кирпичных домов с террасами по типу две комнаты внизу, две спальни наверху, затем припарковался позади белого фургона, который был настолько заляпан грязью, что кто-то написал на нем пальцем: «Была бы моя женушка такой же грязной», в грязи на задних дверях.
Том постучал в дом номер «20». Ответа так долго не было, что он предположил, что никого нет дома, и уже собирался уходить, когда входная дверь распахнулась.
― Миссис Джарвис? ― спросил он, выглядевшую напуганной женщину, которая открыла дверь.
― Да, ― сказала она очень тихим голосом, как будто не была в этом до конца уверенной.
― Я здесь, чтобы увидеться с вашим мужем, ― сказал он ей. – Меня зовут Том Карни.
Он ожидал, что она позовет его внутрь, но вместо этого она исчезла в доме, ничего не говоря, оставив дверь открытой. Вместо того чтобы ждать на пороге, он проследовал за ней внутрь.
Когда он вошел в гостиную, она уже уходила из нее через дверь кухни, и он услышал, как открылась тяжелая задняя дверь. Она пробормотала что-то, что могло быть:
― Я приведу его, ― но это было едва слышно. Его оставили стоять в гостиной, и он не был один.
Пожилая леди, одетая в белый кардиган поверх платья с цветочным узором, сидела в кресле, внимательно его разглядывая, ее лицо было прорезано глубокими морщинами.
― Кто вы? ― обвиняющим тоном спросила она.
― Том, ― представился он, надеясь, что это будет достаточным объяснением.
― И чего ты хочешь, Том? ― с хитринкой спросила она, как будто все, кто приходил в дом Джарвисов, был мошенником того или иного рода.
― Я здесь, чтобы помочь советнику Джарвису.
Судя по ее возрасту и тому, что она ощущала себя здесь вполне как дома, он предположил, что это должно быть бабушка Сандры Джарвис.
― Помочь ему с чем?
― Он попросил меня попытаться найти его дочь.
Он знал, что это откровение может расстроить пожилую женщину.
― Ах, это, ― казалось, она потеряла интерес, ― у нее немного не все дома.
Том был ошарашен выбором слов бабушки в отношении своей внучки, но по слегка стеклянному выражению старых глаз пожилой леди, она казалась не совсем вправе оценивать психическое состояние других людей. Она открыла рот, как будто собиралась добавить что-то.
― Не то, чтобы...
― Тише, мама, ― одернула ее миссис Джарвис, которая вновь неожиданно появилась на пороге. Старуха не выглядела чрезмерно обеспокоенной тем, что ее заставили так резко замолчать. Жена советника перевела свое внимание на Тома. ― Его нет во дворе. Должно быть он на огороде.
Она произнесла это так, будто не совсем могла вспомнить, говорил ли он ей, что пойдет туда или нет.
― Хорошо, ― сказал Том, ― тогда не могли бы вы указать мне верное направление?
***
― Так что я могу сделать для вас, сержант, ― спросил сержант Хеннеси.
Он был одним из тех старых служак, который всегда был веселым, потому что приближался к уходу на пенсию с каждым прошедшим днем.
― Мне нужна какая-нибудь информация о Лоунли Лейн, ― сказал Брэдшоу.
― Аллее Потрахушек? ― спросил Хеннесси. ― Что ты хочешь знать?
― Меня это интересует по делу.
Он не хотел вдаваться в подробности, но ему и не нужно было беспокоиться, так как Хеннесси даже не изобразил интерес.
― Я слышал, что там прямо Дикий Запад, ― заключил Брэдшоу, ожидая, что другой мужчина сам все выложит.
― Ты не поверишь, что там происходит с наступлением темноты, ― сказал он вместо этого, ― помимо очевидного.
Брэдшоу предположил, что он намекает на более темные делишки, чем подростковый секс и внебрачные связи.
― Однако там не так уж часто кого-то арестовывали.
― Много раз, ― сказал Хеннесси, и, когда Брэдшоу стал выглядеть озадаченным, он добавил, ― просто редко что заканчивалось выдвинутыми обвинениями. Только меду нами, мы отпускаем большинство с предостережением или предупреждением.
― Почему?
― Потому что, мой дорогой друг, ― сказал Хеннесси, ― если бы мы арестовывали там каждого мужчину с высунутым членом, камеры были бы забиты до отказа, а помощник комиссара порвал меня на части.
― Я не понимаю, ― произнес Брэдшоу, он на самом деле не понимал. ― Конечно же, если бы этих людей поймали за совершением чего-то преступного, мы бы их арестовали, предъявили обвинения и осудили.
― Ох, моя бедная наивная душа, ― снисходительно сказал Хеннесси Брэдшоу, ― все не может так работать. Почему, потому что все наши зарегистрированные преступления дойдут до сведения высшего руководства в одно мгновение, а это все, о чем заботятся те, кто у власти: статистика и цифры. Нет, нет, нет, мы бьем извращенцев по рукам и отправляем их собирать вещи, что мы надеемся, удержит некоторых из наименее неугомонных от нового выставления своих стручков на публике.
― Так ты говоришь просто об эксгибиционистах и им подобных?
― Я говорю обо всем, ― сказал он. ― Мы натыкаемся на групповушки и даже однажды на группу сатанистов, в развевающихся белых балахонах. У нас более одного случая скотоложства с фермерскими животными и буквально сотни женатых мужчин, снимающих мальчиков проституток. Ты хочешь, чтобы я выдвинул обвинение им всем? Я уверен, что их жены и семьи нет ― и они, определенно, нет.