Безымянная тропа (ЛП)

― В чем дело? Я арестован? По каким обвинениям?

― Успокойся, ― сказал ему Кейн, ― очевидно, что ты не под арестом. Я хотел переговорить, вот и все.

― Правда? Ну, тогда я хочу иметь выбор с кем мне говорить. Я предпочитаю, чтобы меня не хватала с улицы ваша банда хулиганов и не тащила сюда. Так что ответ «нет», чего бы вы ни хотели. Теперь, собираетесь ли вы подвезти меня до дома, придется ли мне вызывать такси, или эти двое собираются сначала избить меня где-то в тихой камере?

― Расслабься, мы не тащили тебя сюда.

Затем он заметил пристыженные лица своих двух детективов.

― Гребаный ад, ― сказал он в раздражении. ― Я же сказал, попросить его вежливо.

― Извини, Гув, ― ответил Скелтон.

Старший инспектор Кейн пристально минуту рассматривал Тома, пока до молодого человека не дошло.

― Не беспокойтесь, ― сказал он, ― синяки уже были.

― Я и не сомневался, ― сказал Кейн, но повернулся к своим людям, ― будьте хорошими ребятами и свалите, пока я буду говорить с этим молодым человеком.

Они трусцой покинули его офис.

― Мне жаль, ― сказал он Тому. ― Эти двое могут быть пугающими, даже когда и не пытаются такими быть, но, в целом, они хорошие копы.

― Нам придется остаться каждому при своем мнении, ― возразил Том. ― Я считаю, что они позор для полиции.

― Это не их вина, что им доводилось иметь дело с такой плохой компанией последние двадцать лет. Это наносит отпечаток.

― Вам не кажется, что со временем границы дозволенного размываются? ― спросил Том. ― Что парни, перед которыми стояла задача ловить преступников, могут стать почти таким же, как и люди, за которыми они охотятся?

― Нет, я так не считаю, ― ответил старший инспектор. ― Это наивное мнение, и у вас бы его не было, если бы занимались этой работой, также долго, как и они. Есть очень большая разница между ними и преступниками, которых они сажают. Они могут растрепать несколько перьев по ходу дела, но они на правильной стороне закона, поверь мне, что гораздо больше, чем можно сказать о некоторых из вашей шайки.

― Да, существует достаточно испорченных журналистов, я признаю это, но каждый из них имеет двух или трех копов, которым платят за слив информации деньгами на пиво, ― сказал Том. ― Теперь, из-за чего конкретно вы хотели увидеть меня?

Кейн долгое время смотрел на Тома, будто решая стоит ли продолжать.

― Я хотел поговорить с тобой, потому что слышал, что ты хороший журналист, один из лучших, и ты неболтлив.

― Лесть поможет попасть куда угодно... но не сработает со мной. Чего вы хотите?

― У меня есть для тебя история...

― Ну что ж, начнем...

― Я не хочу за нее денег. Все не так.

― Тогда, продолжайте.

― Эта история... она крупная, принесет тебе пользу и всплыла бы рано или поздно. Я полагаю, что общество имеет право знать о ней, и оно не услышит ее от меня, ― он пожал плечами, ― так что они услышат ее от тебя: если ты заинтересован, конечно же.

Том заставил себя успокоиться. Он сказал себе, что единственная вещь, которую он сейчас не может себе позволить ― упустить хорошую историю.

― Я могу, ― признал он.

― Есть только одна вещь.

― Какая?

― Этот разговор, ― Кейн посмотрел ему прямо в глаза, ― его никогда не было.

― Разумеется.

― Я не шучу.

― Как и я, ― сказал Том. ― Хороший журналист никогда не выдает своих источников. Просто спросите ваших двух молодчиков, если не верите мне.

― Я спрашивал, ― сказал старший инспектор, ― вот почему ты здесь.

― Тогда выкладывайте.

Кейн отклонился назад в своем стуле и сложил руки.

― Хорошо, сядь, и я расскажу тебе.

Том занял место напротив Кейна и позволил офицеру полиции начать.

― Ты знаком с профессором Берстоу и его ролью в деле Ловца детей.

― Конечно, ― сказал Том, но он все еще не собирался признаваться, что написал статью, которая довела все до знания общественности.

― Его вклад заключался в том, чтобы сузить наше расследование. Это составленный им психологический профиль, позволил нам отсеять несколько сотен зацепок, полученных констебулярией Дарема. Детективы по этому делу, по сути, работали на него. Если он говорит, что зацепка стоящая, то мы идем по ней, если он говорит, что это мертвый конец, мы откладываем ее, потому что он представляет собой новый метод расследования, за ним будущее.

Кейн холодно произнес последнюю фразу.

― Улавливаю картину.

― Не то чтобы ему нельзя было доверять, ― продолжил старший инспектор, ― я имею в виду, он получает все эти письма на свое имя, блестящий отчет от ФБР после всей проделанной для них работы.

― К чему вы клоните?

― Но что если я скажу тебе, что этот профессор Берстоу не тот, за кого себя выдает?

― Что вы имеете в виду? ― спросил Том. ― Вы хотите сказать, что некоторые детали его резюме не подтверждаются при более тщательной проверке?

― Вероятно, я говорю, что ничего из этого, ― признался Кейн.

― Гребаный ад, ― на секунду Том задумался. ― Если вы говорите мне, что охота на серийного убийцу детей зашло в тупик из-за мужчины, который направлял расследование ― умышленное запутывание, тогда я скажу, что это, в самом деле, крупная история.

― Я так и думал, ― согласился Кейн с классической недосказанностью.

― Как, черт возьми?

― Он никогда не работал на ФБР, ― сообщил Кейн, ― и никогда не помогал полиции ни по одному из дел, а уж тем более по расследованию убийства. Он не профессор и даже не доктор, его дипломы ― фальшивки. Мужчина ― сказочник.

― Господи Боже!

― Кажется, что мы находились в таком отчаянии, что человек, который занимался подбором кадров, не удосужился провести проверку подноготной на Берстоу. Вместо этого, он прочитал все рекомендации на гербовой бумаге, услужливо предоставленной ФБР, и принял их за чистую монету.

― О, мой Бог.

― Все это вышло на чистую воду только потому, что американский турист прочитал в Лондоне репортаж в газете о деле Мишель Саммерс. Статья содержала упоминание, что профессор Берстоу был активно вовлечен в расследование предыдущего дела в США. Вся беда в том, что тот мужчина был агентом ФБР, который работал по тому делу и знал, что Берстоу не имел к нему никакого отношения. Обладающий развитым чувством гражданского долга, он позвонил, чтобы сообщить об этом нам. Один из наших детективов связался с ФБР в Лэнгли и, каково же было удивление, у них отсутствовали записи о профессоре Берстоу, вовлеченном в это дело или другое. У нас ушло полтора часа, чтобы проверить все остальные факты в его резюме, а затем мы попросили нашего замечательного профессора прийти в участок и помочь нам с нашими расследованиями. Только в этот раз, он оказался по другую сторону стола для допроса. На самом деле, прямо сейчас он в камере.

Том едва мог поверить услышанному.

― Почему он думал, что это сойдет ему с рук?

Кейн пожал плечами.

― Потому что он лает, ― сказал он просто, ― я не имею в виду, что он крутится вокруг в своем собственном дерьме, в бешенстве и с пеной у рта, но он, определенно, мыслит иначе, чем другие люди.

― Он сознался?

― Не сознался, но и ничего не отрицал. Он просто вел себя, будто это не имеет значения. Он знает, кто убийца, и собирается помочь нам найти его, если только мы выслушаем. Немного ли он на себя берет, а?

― Еще кто-нибудь знает об этом?

― Если ты имеешь в виду других журналистов, то нет.

― Кто об этом знает?

― Полдюжины старших офицеров полиции и парочка ударившихся в панику политиков, включая нашего высокочтимого местного члена парламента.

― Подождите-ка минутку, ― попросил Том, ― они не пытаются замять это?

― А как ты думаешь?

― Но как они смогут?

― Ох, я не знаю, снимут обвинения или, вероятно, у них есть знакомый, который определит его в психиатрическую больницу в соответствии с законом о психическом здоровье ― надеясь, что никто не заметит.

― И вы не хотите, чтобы так произошло? ― Том сузил глаза, ― даже хоть это может нанести очень большой вред репутации полиции? Почему это?