Страница 16 из 110
- А, ну тогда поехали. – прогудел мужик. – А этого идиота закинь в кузов – там, в матрасах доедет с комфортом, а потом, когда ты свалишь, я его командиру расскажу, как дело было и как ловко шпак из санбата у него автомат забрал. Поверь – проблем у гаденыша будет выше крыши.
- Ах ты сука, да ты ж стукачок… - завелся было сержант, брызгая кровью из разбитого рта, но я прервал его спич грязной, испачканной в солидоле вязаной перчаткой, плотно утрамбованной в рот, после чего оплеухами выгнал бравого бойца внутренних войск из кабины, загнал в кузов, уложил на матрацы, где связал и ноги тоже. Перчатку мстительно оставил во рту.
Уже подойдя к кабине и взявшись за ручку двери я с обмиранием сердца вспомнил, что оставил автомат сержанта в кабине, и если водила в доле с сержантом, то меня вполне возможно встретит очередь. «Не выходит из меня Рэмбо ну хоть плачь, не зря водила с первого взгляда во мне гражданского пиджака опознал» - с горечью подумал я, вспотевшими руками, распахивая дверцу Урала. Водитель, сидевший в той же позе, с руками на руле покосился на меня, но промолчал. Автомат лежал там, где я их оставил – на полу.
Я уселся на место, захлопнул дверцу и сказал наиграно бодрым голосом:
- Ну что, поехали?
Водила кивнул, включил передачу и грузовик тронулся. Минут пять мы ехали молча, я поднял автомат и с изумлением понял, что он без патронов – рожок был девственно пуст. Рассмеявшись, я закинул бесполезное оружие за сидение. Водитель снова покосился на меня и спросил:
- А ты не похож на мутанта. Недавно в санбате?
- Да уже полгода как. – хмыкнул я. – С первого дня как по Алтаю Чужие ударили.
- Да ты что?! А у нас в автобате слухи ходят один другого страшнее, типа у санбатовских рога и щупальца в первый же месяц отрастают. – прогудел мужик, закуривая вонючую сигарету без фильтра. – Врут что-ли?
- Не врут – преувеличивают. – пожал плечами я. – Щупалец я не видел, но мутации в зоне отчуждения очень быстро начинаются, буквально на первый-второй месяц. Это просто я такой устойчивый оказался.
- Везучий ты. – вздохнул водитель. – А вот я этого всего жуть как боюсь, боюсь человеческий облик потерять. Первые ходки в зону в ОЗК ездил...
- Человек останется человеком, даже если чешуей покрылся. – возразил я.- Внутри-то ты остаешься собой, даже если геном изменился и щупальца выросли!
- Ну это до поры до времени. – вздохнул водитель. – А вот придет сигнал из космоса, и ты это уже не ты.
- И многие так думают? – спросил я.
- Многие, если не все. – пожал плечами водитель. – Люди боятся мутантов, не просто же так чужие метавирус этот распыляют…
- Ну раз так, собрали бы всех мутантов и поставили бы к стенке! – зло воскликнул я. – Или в концлагеря загнали, как америкосы!
- Охренел что-ли? У меня прадед сгинул в немецком концлагере! – вызверился на меня мужик. – Мы, русские, такой херней не занимаемся!
- Зато вы загоняете мутантов в санбаты, без лечения и снабжения. – буркнул я. – А когда мы всеми правдами и неправдами добываем лекарства, вы нас грабите – не люди же, не жалко…
- Да этот мудак в кузове просто гопник, попавший под мобилизацию – досадливо поморщился водитель. – Нормальные люди мутантов не любят и боятся – это правда, но убивать не будут!
Разговор сам собой угас, следующие десять минут мы ехали молча, я разглядывал пейзаж за окном. Когда в окне замелькали заколоченные окна Дубровки, водитель подал голос:
- А ловко ты парня разоружил, занимался чем до войны?
- Экстремальными видами спорта занимался, было дело. – ответил я. – Но никакого карате или там бокса. Просто я здесь с самого начала, под выбросом два раза был, с химерами дрался и даже завалил одну…
- Да иди ты! – восхитился водитель. – Заливаешь, небось?!
- Да мне повезло просто нереально, эта тварь ухитрилась лапой в расщелине застрять. – самокритично заметил я. – Ну а освободиться, я ей уже не дал.
- Ты фартовый, я сразу понял. – завистливо повторил водитель. – Кстати, меня Роман зовут.
Мы проболтали с ним до самого сорок пятого блокпоста, который расположился на окраине деревни Черемшанки, и расстались почти друзьями. Я щедро налил ему медицинского спирта – грамм триста не меньше, и Роман клятвенно заверил меня, что сдаст связанного сержанта коменданту только тогда, когда я отойду от поста как можно дальше и объяснит инцидент в максимально выгодном для меня разрезе.
Я выпрыгнул из грузовика, когда мы подъехали к огороженному колючкой и ощетинившемуся крупнокалиберными пулеметами капитальному блокпосту, возле которого замер БТР-80. Парни на КПП меня знали в лицо, добрый доктор Денисов возил меня к себе практически каждую неделю, и часовой пренебрежительно махнул рукой, проходи мол. Я не стал огорчать такого великодушного парня и бодро потрусил по изрядно разбитой траками трассе на юг, в сторону Манжерока.
До расположения нашей роты машины ходили редко, так что поймать попутку я не надеялся, но пройти девять километров по разбитой, но вполне еще проходимой асфальтовой дороге было делом пары часов. Я шел, бодро перебирая ногами и тихонько напевая себе под нос популярный пару лет назад шлягер. На ходу я обратил внимание, как сильно меняется природа по мере приближения к зоне отчуждения: перестали чирикать птички, трава, которая километров двадцать севернее была зеленой стояла пожухлой и неприглядного темно-бурого цвета, почки на деревьях не распустились, а набухли и истекали неприятного вида слизью. Метавирус не щадил никого - ни людей, ни животных, ни растения и медленно, но верно калечил земную биосферу.
Что было хуже всего, ветер разносил его далеко за пределы зон отчуждения. Сообщения о выявленных мутациях приходили за десятки и даже сотни километров. Метавирус разносили в своих желудках звери и птицы, выносили на одежде и подошвах люди. «Они боятся мутантов, но скоро все мы будем мутантами» с немалой долей злорадства подумал я, подходя к эвакуированной деревне Манжерок.