Невеста смерти

Перемолоть, понять…

Отправился в ад — по своей воле.

… Когда же в той его жизни «все пошло не так»? Он ведь всегда был целостным, прямым. Не испытывал ненависти к своим подопечным — к тем, кого отправлял на пытки и костер, чтобы спасти их души. Хотел им помочь. Это было во славу Всевышнего. И ради них самих.

Все было ясно — раз и навсегда. А потом … осознание, муки совести, то, что привело к его к запоздалому раскаянью… Неполному, но все же. К осознанию, что не Богу он служил. Лишь своим представлениям о Боге.

… Наверно все произошло из-за девушки. Той еврейской ведьмы, которая была слишком умной и красивой. Той самой, к кому он приходил в камеру, и смотрел на нее, говорил с ней, отчаянно взывая к ее душе. Но она была непреклонна.

Отречься от веры отцов? С чего вдруг. Бог един. Отбросить свои тайные знания? В них нет ничего тайного, это всего лишь то, чему научила ее покойная мать: как расположены сосуды у животных, как вылечить гнойную рану… Она ведь помогает людям, а не наоборот! Это вы, инквизитор, не видите дальше своего носа. Но вы еще увидите — когда будет поздно. И вас разорвет на части… По промыслу Божьему.

«Так значит, этот промысел приведет тебя на костер!» — ответил он ей тогда.

Она была так красива… Так молода. Так умная и горделива. Может быть, поэтому ее слова резали сердце, как бритва, пробуждая в нем … что-то. Сбивая с толку, как не сбивали софистические мудрости поднаторевших в философии стариков.

Его сердце обливалось кровью, когда он подписал разрешение на пытки. Не смотрел, отворачивался. А потом, когда она с вывернутыми руками, серой кожей, лиловыми синяками и потеками крови лежала на холодном полу, держал ее… Пришел и держал в руках измученное хрупкое тело. И плакал, умоляя ее заснувший разум отречься… от всего, что мешает им.

А потом… Потом он не выдержал. Вопреки всему, он готов был сохранить ей жизнь. «Лишь перейди в мою веру, и будь со мной!». «Быть с тобой, чудовищем? Нет, лучше костер…». Хоть на мгновение в ее глазах мелькнуло нечто… другое. Как будто немного, совсем чуть-чуть, но и ее влекло к нему.

Тогда она потеряла сознание, почти беззвучно прошептав перед этим: «Может быть, если б ты не был таким…».

Ее не волокли на казнь. Она шла сама. И это ее проклятье… Все, что осталось ему от нее — лишь пепел и проклятье. Оно пало на него еще при жизни. Каждый день в час перед сном он слышал ее слова: «Вы еще увидите, и вас разорвет на части…».

… И он задумался. Увидел. Разорвало. А потом грязные хищные руки рвали на части и его тело… Их было много, полная площадь, толпа людей, жестоко мстящих за жестокость.

Все дело было в ней. В девушке. Которую он … странно полюбил своей жестокой душой. И которая была… Алисой.

Доминик вынырнул, отчаянно глотая ртом воздух.

Алиса.

Опять обречена им на смерть. Опять прокляла его. Но это не важно!

Пусть он сгорит. Пусть не знает счастья и покоя. Можно подумать, прежде, до ее появления, он их знал! Пусть вечно корчится. Это не важно.

Только бы успеть, пока роковая случайность — одна из цепочки, запущенной им когда-то — не унесла ее жизнь.

Лишь бы успеть.

«Господи, помоги мне! Ради нее!» — прошептал Доминик. И побежал на Землю.

И в этот момент он понял еще одно: он больше не обязан быть смертью.

Оказавшись на Земле, Доминик сразу понял, что Алисы здесь нет. Нет уже давно… Взглядом смерти он шарил по бескрайним просторам, и не находил ее маленькой фигурки.

Но и мертва она не была. Он бы знал… Ни в один морг не привезли девушку, похожую на нее. Ни в одну больницу она не поступала. Ее не было в этой реальности.

Догадка, страшная и резкая, мелькнула в голове. Он сделал жест косой, потянул нити реальности, и увидел то, что произошло около двух суток назад.

Вот она идет к дому… О Господи — босая, в ночной рубашке. Как это чудовище, он сам, мог так с ней поступить? Вот отчаянно тянет на себя дверь, в надежде, что она откроется. Стоит в темном подъезде, неуверенно, держась за поручень, идет по лестнице. А потом… Алиса летит вниз. Вот, значит как, было на этот раз. Удар головой, еще один…

Нет, еще один не случился. Мелькнул темный плащ, ярким всполохом — яркие огоньки-глаза. Карл держит на руках бесчувственную девушку.

Карл.

Как Доминик и предполагал.

Доминик сжал зубы. Тревога растеклась внутри одновременно с облегчением. Он был благодарен Карлу за спасение ее жизни. Бесконечно благодарен… И хотел, но не мог верить, что главная смерть действовал из лучших побуждений.

Доминик поднялся наверх, встал где-то в центре пространства.

— Карл! — закричал он мысленно, и был уверен, что тот услышит. Обязательно услышит, потому что, наверняка следит за ним, и уже знает, что Доминик вернулся из «ада».

— Ну что ты кричишь на всю реальность? Перебудишь всех… — Карл появился незаметно, встал за спиной. А, когда Доминик, обернулся, по своему обыкновению сел на «облачко», положив ногу на ногу. — Что случилось то?

— Как будто ты не знаешь, — ледяным голосом сказал Доминик. — Ты забрал мою…невесту.

— Твою невесту…? — Карл удивленно поднял то, что у него было вместо бровей. — Ту самую, да, что ты выбросил, как котенка на улицу… Ай-я-яй, хорошие хозяева не поступают так со своими питомцами. Вот я и подобрал. Девушка симпатичная, зачем ей умирать. Между прочим — я спас ей жизнь, ты можешь быть мне благодарен. Ты благодарен, инквизитор?

— За это — благодарю, — ответил Доминик. Да, тут было место благодарности. Пока Алиса жива, есть хоть какие-то шансы. — Смотрю, ты хорошо покопался в ее памяти, раз знаешь все, что с нами произошло, и что я вспомнил.

— Конечно, — непринужденно ответил Карл. — Ну, так что? Будешь требовать свою пассию обратно?

— Несомненно. Она нужна мне. А я — ей.

— Ой-ой-ой! А если она не хочет тебя видеть? Ты ее чуть не прикончил. Не думал, что твоя девушка больше не хочет тебя знать? — испытующе посмотрел на него Карл.

— Хочет. Алиса понимает, что я был … «болен». Я знаю ее душу.

— О как! — рассмеялся Карл. — Сильно. Восхищен твоей верой и упрямством. Но, знаешь, Алисе неплохо живется с моими девочками.

— С твоими девочками?

— Ну да, — пожал плечами Карл. — Неужели, ты думаешь, я давно не догадался забирать лучших? Не люблю, когда гибнет красота…

Доминик крепче сжал косу, чтобы не накинуться на Карла. Лицемер. Поганый лицемер, который заставлял всех соблюдать законы, а сам давно творил, что считал нужным. Да, запрета на питомцев-людей не было… Но как он врал ему, Доминику, что прежде никто так не делал. Вот оно истинное лицо Карла — как раз ему подходит этот образ насквозь прогнившей мумии.

— Ты… прикасался к ней? — быстро спросил Доминик. Если да — он найдет способ «убить» Карла. Не знает пока какой, но найдет.

— Да нет пока… Знаешь, насилие не входит в число моих пристрастий. А твоя Алиса дурная, вроде тебя… Придется дать ей время оценить, как ей повезло.

Замолчал, с интересом наблюдая за реакцией Доминика.

Доминик про себя выдохнул. Ему казалось, что он не пережил бы и сам, если бы Карл — не важно в каком обличье — овладел его Алисой.

— Дурак ты, Доминик, — неожиданно продолжил Карл. — Знаешь, я ведь хотел честной проверки в конце года. Почему? Я надеялся, что ты справишься. Как всегда справлялся я… Немного внушения, немного усилий — и ты становишься господином для них, они твои питомцы, нежные, ласковые. А работа идет своим чередом. Ты бы прошел проверку, и мы разрешили бы заводить себе людей. Да и я … легализовал бы моих девочек. Может еще в гости к чужим питомцам ходили б… А ты все испортил!

— Ты сумасшедший! — в тот Карлу рассмеялся Доминик. — Сумасшедший престарелый смерть, который не знает, куда девать свое бессмысленное существование. Карл, — Доминик посмотрел на него пристально и внимательно. — Если ты хочешь, чтобы я продолжил работать, отдай Алису.