Такое кино

- Мне эта халабуда не нужна, но я ее продам! - заявила наконец Анжелочка, вернувшись в гостиную. Она уселась на диван и схватила нектарин из корзинки. - Некуда будет тебе баб водить, милый.

- Поезжай домой, Анжела, - хмуро сказал Туринский.

- Я тебя обую по полной, ничего не оставлю при разводе! Знаешь, какие у меня адвокаты?

- Знаю, детка. Поезжай домой. - Женя видела, что Виктор едва сдерживается, чтобы не вспылить.

- А студия и теперь уже в моих руках. Так что у тебя, гений наш фестивальный, ничего не останется.

При слове "студия" Туринский побледнел как полотно, и Мордвинова решила вмешаться.

- Пожалуй, хватит, - сказала она как можно спокойнее. - Виктор Алексеевич все же инфаркт перенес...

Кинозвезда, до того смотревшая на нее как на пустое место, презрительно оглядела Женю Мордвинову с ног до головы:

- Это твоя домработница?

- Сиделка, - не дав ответить Туринскому, заявила вдруг Женя. - И настоятельно прошу вас не волновать больного: ему нужен покой.

- Правда, что ли, сиделка? - с недоверием спросила Анжелочка. - А мне говорили, ты себе старую клячу завел, вот бы насмешил!

Туринский вскипел. Он угрожающе двинулся на супругу, но Женя и тут встряла.

- Девушка, вы бы ехали домой и не волновали моего клиента. Я за него отвечаю.

Звезда кинула нектарин обратно в корзину и поднялась.

- А где вы были, когда он из окна больницы сиганул по простыням? Вся Москва до сих пор потешается, клоун!

Анжелочка вышла, швырнув дверь в стену, и сбежала по ступенькам. Они не спешили закрывать дверь. Туринский сделал несколько шагов к выходу и остановился на крыльце. Женя замерла в напряженном ожидании. Слышно было, как хлопнула калитка, пискнула сигнализация машины. В тишине заповедного уголка вдруг раздался надрывный крик:

- Туринский, ты не вернешься?

Женя стиснула пальцы, ожидая ответа. Немного помолчав, Туринский твердо ответил:

- Нет.

Автомобиль сорвался с места. Взвизгнули тормоза, и машина унеслась в темноту. 

Портрет

 - Как ты думаешь, это можно показывать людям или - совсем детский лепет?

Аня вошла на кухню, где сидел Тим с книгой и сигаретой.

Знакомые открывали бар и предложили Ане устроить на его открытии выставку ее работ. Что ж, с чего-то надо начинать... Конечно, они были заинтересованы: Аня приведет гостей, которые, во-первых, оценят новый бар и, возможно, расскажут о нем своим друзьям, а во-вторых, будут покупать в баре выпивку. Получится нечто вроде презентации. Аня дала согласие и теперь в свободные минуты доставала картины, рассматривала их и отбирала для выставки. Завтра нужно было отвезти хотя бы часть.

Она держала в руках небольшую картинку на холсте, изображающую символическую композицию, впечатления от сна. В центре композиции мужчина и женщина сплелись в объятьях, а вокруг их ложа стоят синие коровы, которые втягивают в себя ноздрями нечто бесплотное, что рождается от объятий этих двух, их энергию любви.

Тим внимательно осмотрел картину, улыбнулся:

- Обязательно покажи, это интересно.

Аня в сомнении покачала головой и ушла к себе. Она порылась еще, отобрала пару картин, установила так, чтобы на них падал свет, и в задумчивости уселась напротив.

Неделю назад Тим переехал к Ане. Она сама это предложила, когда Тим оказался в затруднительном положении. Сергей вернулся в Питер, а одному снимать двухкомнатную квартиру дорого. Тим искал товарища, никто не находился, а время поджимало. Тогда Аня предложила переехать к ней, пока мама живет на даче. Конечно, она все хорошо обдумала, взвесила, созвонилась с Женей. Поначалу Аня боялась спрашивать, ведь она посягала на комнату мамы, ее личную территорию. Но, кажется, Женя была даже довольна, что дочь теперь не одна.

Решение нелегко далось прежде всего ей самой. Имея в прошлом не вполне удачный опыт совместной жизни с мужчиной, она давно отвыкла от постоянного присутствия рядом чужого человека. Аня не представляла, как перейти на иной уровень отношений, как впустить Тима в свое интимное пространство. Ведь она при Тимофее даже в туалет стеснялась ходить. А как показаться ему нечесаной, заспанной или больной, некрасивой? Да и Тиму, наверное, необходимо личное пространство. У него могли быть те же соображения на этот счет. Разные комнаты - это единственный выход. Поэтому пришлось обратиться к маме. Слава Богу, она все поняла и с радостью согласилась с Аниным решением.

И привыкать тоже было трудно. Его присутствие рядом грело, делало ее слабой и нежной, но не становилось обыденным, привычным. Постоянное напряжение, необходимость держать себя в хорошей форме, в тонусе, в хорошем настроении изматывало. По счастью, можно было закрыться в своей комнате, да еще работа занимала много времени у обоих. В результате они виделись не больше, чем до его переезда. Вещей у Тима было немного, кочевая жизнь не располагала к накоплению. Однако компьютер, фотоаппарат, гитара - все было высшего класса и самых последних моделей.

Что касается общего хозяйства, то оно было нехитрое. Готовил тот, кто раньше возвращался с работы. А продукты покупали, как придется. Бывало, встречались в городе и шли вместе в кафе. Кажется, мало что изменилось в их жизни. Новое положение их не было гражданским браком. Тим знал, что это временно, в его жизни не было ничего постоянного. Может, потому и дал себя уговорить, что привык кочевать? Да и нужна ли ему стабильность, если он всякий день живет как последний?

Аня старалась не думать о болезни Тима, приняв за данность зыбкость их союза, и тоже жила сегодняшним днем. Когда это произошло, она успокоилась, и все встало на свои места.

- А вот эту? - снова потревожила она уединение Тима.

Это был редкий день, когда оба оказались дома и отдыхали. Тим опять спокойно отложил книгу. Взглядом изучил картину, которую ему показывала Аня, и сказал:

- Мне кажется, и эту надо показать. Зачем отбирать, выставь все, и пусть смотрят!

Тим, конечно, был снисходительным критиком. Он прочел Анин сценарий и был потрясен. Идеями, фантазией, неожиданными образами. Он повторил тогда то, что неоднократно говорил раньше:

- Аня, тебе надо писать! Ты зря ограничиваешь себя кино, ты можешь больше, это же очевидно! Пробуй, работай, ищи! Кино - это не все, тебе надо развиваться, двигаться вперед.

- Но ведь сценарий - это тоже для кино, - шутливо возражала она.

- Да, но совсем другой вид творчества.

Иногда он замирал, глядя на нее восхищенным взглядом. Говорил любуясь:

- Какая ты красивая!

И неважно, что она в затрапезе или только что из постели.

Аня все же забраковала одну картину, старую, которую она не раз переделывала, но так и не добилась, чего хотела. Она искала телефон знакомого декоратора, обещавшего сделать рамки довольно дешево, оптом, когда вдруг зазвонил домофон. Аня с недоумением сказала:

- Да?

- Аня, я привез тебе портрет.

Это был Артем Ненашев. Она вспомнила, что как-то звонила ему и просила дать для выставки его портрет. Аня нерешительно нажала на кнопку, открывая входную дверь. Артем явился с букетом цветов, ее любимых белых лилий. Куртка его блестела от дождя, но прическа была безукоризненна, как всегда. Весь он являл собой образец собранности, четкости.

- Вот, - Артем протянул цветы, а потом подал картину. - А Жени нет?

- Нет, она живет за городом, - ответила Аня, чувствуя страшную неловкость оттого, что не может пригласить его хотя бы выпить кофе.

Возникла тягостная пауза. Артем смотрел в ожидании и не спешил уйти.

- Завтра у нас премьера, пойдешь? - спросил он в несвойственной ему легкомысленной манере.

- Завтра я работаю, - ответила Аня.

- Где ты сейчас?

- Все там же, на многосерийном фильме. Проект продлили до конца декабря.

Тут в прихожей возник Тимофей.

- Привет, - сказал он, узнав Артема Ненашева.

- Привет, - кивнул тот.