Святочный сон

Владимир Александрович вышел проводить кузину и строго напутствовал:

- Сплетни не слушай, поменьше болтай: все переврут и разнесут. Да не кокетничай, тебе не пристало.

Соня уже колебалась:

- Надобно ли ехать? Может, я останусь?

- Я тебе останусь! - гаркнула Марья Власьевна и набросила ей на плечи Сашенькину шубу. - А ты негожее время выбрал для морали! Молчи уж! - пригрозила она Владимиру.

Надев на туфельки теплые башмаки, Соня покорно направилась к карете. В спину ее подталкивала Аргамакова, заявившая домочадцам:

- Ранее утра не ждите!

Ответом ей были протяжные вздохи дам.

- Соня, постой! - донеслось вдруг с лестницы.

Миша выскочил в переднюю и уже в сенях нагнал тетушку.

- Как, ты не спишь? - возмутилась Софья Васильевна.

Мальчик с восхищением смотрел на малознакомую, чудесно пахнущую молодую женщину.

- Немедленно спать! - погнала его Соня.

Миша торопливо шепнул:

- Если увидишь князя, передай ему, что я жду.

- Что ждешь? - строго подняла брови Соня.

- Он поймет! - сказав это, Миша умчался.

- Ну, где же ты, Сонюшка? Так до ночи не доедем, - ворчала Марья Власьевна, забираясь в карету.

Соня не помнила, как они доехали до Поварской. Ей казалось, что она видит волшебный сон. Вот-вот проснется - и сказка рассеется, оставив по себе сладостное воспоминание. Огромный иллюминированный подъезд, толпа экипажей, роскошная мраморная лестница с ливрейными лакеями, зеркала, кенкеты, множество свечей, - все это тоже был сон, его продолжение. Приветливые хозяева встречали гостей у входа в танцевальный зал.

- Представьте нам вашу прелестную спутницу, - с улыбкой предложила княгиня Мещерская. - Верно, это ваша родственница?

- Крестница, - не задумываясь, ответила почтенная дама.

- Приятного веселья, - пожелал Соне хозяин, с интересом рассматривая ее.

Они вошли в зал. Сердце Сони затрепетало от ожидания чуда. Великолепие дома, блестящая толпа, светская болтовня, грохот музыки оглушили девицу, непривычную к такому размаху. Марья Власьевна же была здесь как рыба в воде. Всех она знала, все знали ее. Отовсюду раздавались приветствия, отвешивались поклоны. Как только дама успевала всех услышать, всем ответить? Вот она остановилась рядом с занятной парой.

- Это, Мещерские, родственники хозяевам, - шепнула Аргамакова Соне. И уже обращаясь к паре, спросила: - Что ваш сынок? Чай, скоро бегать будет? Давненько не бывала у вас. Вот девицу вывезла, Софью Васильевну Мартынову, рекомендую.

- Очень рады, - ответила дама, чем-то напомнившая Соне Сашеньку. - Алешенька здоров, уже лепечет. Такой забавный! - она просияла, говоря о сынишке.

- Что твоя служба, Николушка? - спросила Аргамакова ее мужа, совсем молодого человека, много моложе супруги.

- Ожидаю повышения, - скромно улыбнулся молодой Мещерский.

То, как держались друг за друга супруги, как ладно отвечали, как тепло переглядывались, вызвало в душе Сони некоторую зависть. Положительно, эти люди были счастливы, несмотря на немалую разницу в возрасте. "А князь меня моложе всего на пять лет!" - с тоской подумала бедная дева.

- Люблю их, - сказала Марья Власьевна, когда Мещерские отошли., - все их семейство. Это ведь второй муж у Лизаветы. Она была генеральшей, овдовела, растила шестерых детей, о замужестве и не помышляла. И вот тебе на: мальчишка влюбился да не отстал, покуда не добился своего. Теперь любо-дорого смотреть. Еще мальчонку родили.

Соня вздохнула.

- Ты на ус-то мотай! - толкнула ее в бок Аргамакова. - Лизавете-то не в пример тебе уж тридцать восемь годков было, не менее. Так что рано нос вешать, выдам я тебя замуж!

Грянул вальс. Середина зала заполнилась танцующими парами. Хозяева открыли бал. Танцевали и новые знакомые Сони, Лизавета и ее молодой муж. Марья Власьевна собрала кружок из дам почтенного возраста, сидевших на стульях у стен. Соня вовсе затосковала. Танцевать она боялась, но еще больше боялась не станцевать ни разу. Однако кавалеры покуда приглядывались к новенькой. Вот уже несколько лиц обратились к ней, любопытствуя. Шептались, спрашивали о ней, но подойти не решались. Соня заметила, что Марья Власьевна подманила к себе пальцем мужчину в вицмундире и указала на Соню. Чиновный господин разглядывал Софью Васильевну чересчур основательно, как той представлялось. Выслушав Марью Власьевну, он было направился к ее протеже.

И тут случилось новое чудо. Соне показалось, что толпа расступилась, и пред потерянной девицей явился статный, высокий красавец в щегольском фраке. Все взоры обратились к нему, по толпе словно электрическая искра пронеслась.

- Горский! Горский! - доносилось отовсюду.

Да, это был он. Неузнаваемый, светский, иной... Князь приблизился к Соне и поклонился ей. По толпе пронесся легкий вздох: "Кто она?" Пригласив молодую женщину на тур вальса, князь занес руку, чтобы обнять ее за талию. Не чуя под собою ног, Соня следовала за кавалером.

Однако все страхи вмиг улетучились. Откуда что взялось! Каким-то инстинктом Соня улавливала всякое движение князя, сливаясь с ним в одно целое. А ведь она едва умела танцевать! Пошли ль ей на пользу уроки мсье Бодри или же ее посетило вдохновение? Впрочем, об этом Соня не думала теперь. Она дивилась преображению Горского, силясь понять, что за человек перед нею. Это был не Дюваль, тот грубоватый увалень-француз. Князь Горский мало чем напоминал бедного учителя. Сила и властность, исходившие от него, подчиняли волю молодой особы. Она не смела поднять на него глаз, заговорить... Князь тоже молчал, это делалось мучительным.

- Миша просил вам сказать, что он ждет... Я не знаю, что именно, он не разъяснил, - пролепетала Соня, по-прежнему не поднимая глаз.

- Передайте ему, что я помню, - столь же неясно ответил князь.

- Вы дурно поступаете, вовлекая Мишу в заговор. Не следует ссорить его с домашними. Или вам мало?

Горский молчал. Лишь теперь Соня дерзнула заглянуть ему в лицо. Взгляд князя напугал бедную девицу. Она ждала раскаяния, гнева, смеха, на худой конец, но ошиблась. В глазах кавалера Соня прочла незнакомое ей чувство, принудившее ее невольно опустить взор и покраснеть.

- Вы говорите не о том, - хрипловатым голосом произнес наконец Горский.

Соня вовсе смешалась. Она не понимала князя, да и сам он себя не понимал. С первой минуты, как он увидел Соню, Юрий потерял голову. Сказать, что он не узнал ее, неверно. Узнал тотчас. А до того, как увидел, по стуку сердца понял, что она здесь. Однако такого взрыва чувств повидавший виды мужчина не ожидал от себя. Послушный какой-то неведомой силе, влекущей его к ней. Горский устремился к Соне. Он будто бы и не заметил ее преображение, однако все вдруг встало на свои места. Словно в мозаике для полноты картины не доставало частицы, а теперь этот осколок найден, и картина засияла красотой совершенства. Обнаружившаяся прелесть Сони лишь довершила работу, происходившую в душе князя. Чтобы вспыхнуть страстью, он должен был увидеть ее такой: очаровательной, нарядной, грациозной. Князь не заметил преображения именно потому, что Соня всегда для него была прелестна.

- Что же вы желаете слышать? - наконец, вымолвила Софья Васильевна.

Однако князь не успел что-либо ответить. Музыка стихла. Подводя Соню к месту, Горский обронил:

- Мазурка и кадриль за мною.

Он тотчас растворился в толпе.

- Что, матушка, вспомнили былое? - съязвила Марья Власьевна, впрочем, вполне добродушно. - Ну, на этого рот не разевай! Не по Сеньке шапка. Вон сколько вокруг него вьется молоденьких девиц. Нам бы что попроще.

Она посмотрела на смущенную девицу и что-то смекнула:

- Или вы еще в доме спознались? Ох, Владимир Александрович-то не обрадуется!

Сон продолжался, но принимал водевильный характер. Соня не успела возразить, к ним приблизился чиновный господин.

- Позвольте ангажировать вас на мазурку, - поклонился он молодой женщине.

- Мазурка мной уже обещана, - еще более смутилась Соня.