Страница 26 из 57
- Но за что? Зачем? - плакала Сашенька. - О, он так равнодушен, зол! Что сделала я ему?
Соня несколько замялась, но все же ответила:
- Это все Дюваль. Именно с его появлением, вспомни, душенька, начались всякие недомолвки и недовольство Владимира. Не так ли? Биби вовсе ни при чем, она под горячую руку попала.
Сашенька перестала плакать и несколько задумалась.
- Следует ли отказать мсье Дювалю от места? - спросила она неуверенно.
Пришел черед Соне задуматься. Чего проще согласиться с этим разумным решением, но...
- Дорогая, Миша так привязан к учителю. К тому же мсье Дюваль безупречен как воспитатель, ты сама это знаешь. Под каким предлогом мы откажем ему?
- Да, ты права. Мишу с ним не узнать. Учитель влияет на него вполне благотворно. Скажи, Соня ведь мсье Дюваль отдается своему занятию с удовольствием?
- Да, - вздохнула Соня. - Каким кавалергардом нарядил Мишу, любо-дорого! И все на свои средства!
- Вот видишь... - прошептала Сашенька, и в голосе ее Соне послышалось облегчение.
Да и сама она теперь не могла и подумать, что Дюваля не будет в доме. Как-то незаметно он сделался необходим, незаменим.
- Но как же Владимир? - жалобно пролепетала Сашенька. - Я не вынесу более его равнодушия! Не прогонять же Биби, она так несчастна!
- Воля твоя, но позволь теперь не согласиться! - возразила Соня. - Что за беда, если Биби наймет себе другую квартиру, как она, помнится, намеревалась?
- Но как? - терялась Мартынова. - Как я скажу ей об этом? Мне бы не хотелось, Соня, лишаться подруги. Она непременно надуется на меня, и все наши планы рухнут.
- Какие такие планы, когда ты лежишь больная который день уже? - удивилась ее собеседница.
- Но балы, вечера, гулянья? Я и так уже пропустила сколько всего! Нет, отказать Биби я не в силах!
- Тогда терпи, душа моя. Не вижу, как можно еще воздействовать на Владимира и вернуть его к прежнему! - Соня была непреклонна.
Прекрасные глаза Сашеньки вновь наполнились слезами. Она схватила Соню за руку и жарко зашептала:
- О нет, я не вынесу! Соня, душенька, послушай. Я не знаю наверное, но кажется, я ... беременна...
- Нет, мадемуазель! Это несносно, вы не слушаете меня! Где вы блуждаете в своих мыслях? - возмущался мсье Бодри. - Все. Я умываю руки. Дети непременно перещеголяют вас в танце.
Лиза и Катя хихикнули, но тотчас сделались серьезными под хмурым взглядом Сони. Когда учитель танцев удалился с поджатыми губами и обиженным лицом, Миша взялся утешать тетушку:
- Это ничего, Соня. Мы с тобой еще порепетируем, и все получится!
Воспитательница растроганно чмокнула Мишу в макушку:
- Спасибо, мой ангел. Мсье Бодри прав, мои танцы никуда не годятся. Ох, не до того мне сейчас.
Помимо всяких хозяйственных забот Соню одолевали тревоги, связанные с новостью, которую ей довелось узнать от Сашеньки. Молодая особа отправила детей умываться к обеду, а сама закрылась в своей комнате. Дюваля в доме не было. Он все чаще уходил по своим делам, насколько позволяли занятия с Мишей. После несостоявшегося объяснения француз заметно отдалился от Сони, она это болезненно ощущала. Давеча за завтраком (Сашенька по-прежнему не выходила к столу, а дети уже позавтракали) Владимир обратил внимание на отсутствие учителя.
- Не загулял ли наш Дюваль? Не нравится мне это.
Когда как его никто не поддержал, Мартынов сам себе пообещал:
- Сегодня же справлюсь у князя Горского об его протеже!
Биби тревожно встрепенулась:
- Вы представлены князю? Но как?
Соня внимательно прислушивалась к происходящему, и отметила беспокойную дрожь в голосе дамы.
- Нет покуда. Он ускользает от меня с ловкостью невидимки. Однако я был у него на квартире и оставил визитную карточку. Право, князь не спешит отрекомендоваться.
- Не проще ли спросить у самого мсье Дюваля, куда и зачем он отлучается? - робко пролепетала Биби. - Я уверена, ни на что дурное он не способен.
Владимир шутливо округлил глаза:
- И за Дюваля вы можете ручаться? О, Биби, вы воплощенное великодушие!
Тут вступила Соня:
- Володенька, ты в чем-то подозреваешь учителя?
Мартынов сделался серьезным.
- Знаю, скажешь, что пустое. И что прикажешь делать: все женское население без ума от француза. Что за комиссия, Создатель...! А ведь мы до сих пор ничего не знаем о нем.
Силясь скрыть волнение, Соня возразила:
- Однако он показал своими поступками и благородство, и усердие. Чего ж еще? Что подсказывает тебе сердце?
Владимир усмехнулся:
- Увы, сердце - это по вашей, дамской части. Я человек трезвый и должен полагаться на рассудок. А рассудок мне говорит, что дело нечисто.
Соня теребила салфетку и не находила слов. Ей нечем было возразить, поскольку Владимир оказался прав, как всегда. Однако именно сердце подсказывало ей, что не следует сомневаться в благородстве Дюваля. Влюбленной женщине (да, приходится все же признать это!) представились ясные живые глаза, его внимательный, чуть насмешливый, но ласковый взгляд... Она невольно вздохнула. Тотчас же вздохнула и Биби. Владимир швырнул салфетку и грохнул стулом, поднимаясь.
- Изволь беседовать с глупыми бабами!- и он вышел, хлопнув дверью.
Женщины переглянулись, словно спрашивая друг у друга, что это с ним. Биби первая пришла в себя и посеменила за Владимиром, как обычно то делала Сашенька.
И теперь, припоминая утренние события, Соня чувствовала необходимость разобраться во всем. Она решительно отогнала тревожные мысли, связанные с Сашенькиной возможной беременностью. Придет время об этом подумать, когда все станет ясно. Она раскрыла свою тетрадь и взялась писать.
Между Дювалем и Биби определенно есть отношения. Вот каковы они? Биби показывает подлинную заинтересованность в судьбе Дюваля и трепещет при его упоминании. Дорого бы я дала, чтобы узнать, что между ними...Однако инстинкт подсказывает мне, что скоро все разъяснится. Эти отлучки из дома неспроста.
Даша просунула голову и позвала:
- Барышня, обедать кличут.
"До тридцати лет дожила, а все "барышня",- с грустью подумала Соня. - Докрасовалась девица до седой косицы..."
- Детей посади, я скоро спущусь, - приказала она горничной.
Верить ли сну? - продолжила записи Соня. - Покуда ни намека на его исполнение, разве что только его маска заставляет задуматься. Что скрывается под этой маской? Все вопросы, вопросы и ни одного ответа. Завтра мы вместе ведем детей в балаганы, он обещал. Может статься, тогда вернемся к тому разговору? Дюваль обижен тем, что я не выслушала его. Я глупо поступила, осознаю вполне. Теперь не нахожу себе места от раскаяния. За утренним чаем хотела повиниться, но он казался неприступным, мрачным. На завтрак не явился, и теперь его нет. Одна надежда на завтрашние балаганы...
Глубоко вздохнув, Соня закрыла тетрадь. Она поспешила в столовую и замерла на ее пороге, услышав голос француза.
- О, нет, мадам, - смеялся чему-то Дюваль. - У меня нет невесты, а также никого родных.
- Но где же вы бываете, когда уходите из дома? Может, решили наняться в другую семью? - спрашивала Биби, и в голосе ее чуткая Соня уловила нотки скрытой угрозы.
Приняв независимый вид, она вошла в столовую.
- Соня, мы завтра едем в балаганы! - радостно сообщил тетушке Миша. - Мсье Дюваль обещал! Вместе едем, верно?
- Да, мой мальчик, - силясь не смотреть на француза, ответила Соня и заняла свое место.
Дюваль поднялся при ее появлении, но и только. За всю трапезу он не перемолвился с ней ни словечком. Да и Биби тоже напрасно растрачивала свой пыл, посылая красноречивые взгляды: Дюваль говорил только с Мишей.
Ранним утром следующего дня, который не предвещал ничего дурного, Соня заглянула к Сашеньке. Та уже проснулась и ждала горничную, чтобы умываться.
- Что, душенька, нынче тебе лучше? - заботливо спросила Соня.