Возвышение физрука

– Слышь, братан, мы по делу пришли, – сказал Виталик. – Нам некогда тут репутацию с вашей шайкой прокачивать.

Дипломат он, конечно, тот еще. Но сложно быть хорошим дипломатом, если ты – здоровенный бородатый зомби с охренительно большим дробовиком. При таком билде навык дипломатии вообще не прокачивается, потому что и мотивации такой нет.

– Я знаю, что вас тут пятеро, поэтому ты такой дерзкий, – сказал Виталик. Похоже, он научился работать с интерфейсом одной левой рукой, потому что правая по-прежнему держала дробовик, и никаких манипуляций я не заметил. – Но поверь мне, пятерых может и не хватить.

Я попытался прикинуть, где прячутся еще четверо, стараясь не вертеть при этом головой. Теперь, когда я точно знал, что они есть, поиск много времени не занял. Троих я вычислил сразу, и одного – примерно, с погрешностью в метр-полтора.

Они прятались в невысокой траве, пытаясь слиться с равниной. У двоих совершенно точно был огнестрел, пусть и довольно примитивный.

Остальные двое были вооружены чем попало.

– Ты слишком мелок, чтобы угрожать, – сказал орк. Ввиду того, что Виталик был выше него ростом, я подумал, что говорит он не о физическом размере, а об уровне.

– Давай по умолчанию согласимся, что у тебя больше, – сказал Виталик.

– Что больше? – не понял орк.

– Неважно, – сказал я. – Мы пришли сюда не для того, чтобы угрожать. У нас есть важный разговор к Отцу, и он не будет доволен, если ты нас к нему не отведешь.

– Он и не узнает, что вы вообще приходили, – совершенно по-человечески пожал плечами орк.

– А как насчет даров? – поинтересовался я. – Вас тут пятеро, так что, если мы подарим вам пять золотых, каждый из вас сможет выпить за наше здоровье… ну то, что вы тут пьете.

Глаза орка загорелись.

– Десять, – сказал он, и я понял, что вопрос решен.

В итоге мы сторговались на семь с половиной и обещание, что Отец о нашей маленькой сделке не узнает.

Коррупция – это, конечно, плохо.

Она угрожает институтам государственной власти, раскачивает лодку и я до сих пор не уверен, кто в создавшемся положении больше виноват – тот, кто взятку берет или тот, кто ее предлагает.

Но бывает, что без нее не обойтись, потому что зачастую это наиболее быстрый и наименее болезненный способ решения проблемы.

Скорее всего, мы могли бы похоронить этот степной дозор и проложить себе дорогу огнем и мечом, точнее, огнем и топором, но вряд ли после этого кто-то вообще стал с нами разговаривать на другом языке. Или мы могли бы убить еще несколько часов на то, чтобы уболтать этих супчиков нас пропустить, попутно прокачивая свое красноречие, и, с игровой точки зрения, возможно, это был бы наиболее выигрышный вариант. Но терять это время, при том, что результат не был гарантирован, мне лично совсем не хотелось.

А так, пожертвовав незначительную сумму на смазывание местных рычагов власти, мы оказались внутри охраняемого периметра, да еще и с местным в качестве сопровождающего.

И это избавило нас от проблем с двумя другими патрулями. Наш орк просто помахал им рукой, и никто его больше ни о чем не спрашивал.

Видимо, гости тут все-таки не в диковинку. Едва ли другие игроки посещают это место слишком уж часто, но то, что мы не первые, не вызывало сомнений. Больно уж равнодушно они на наше присутствие реагировали.

– Была у меня в молодости тачка, – сказал Виталик, пока мы тащились по заросшему травой широкому проспекту мимо зияющих провалов окон в выстроившихся вдоль него зданиях. – “Хонда интегро”, сука. Праворульная, естественно к хренам. Не скажу, что это был мой первый автомобиль. Наверное, второй. А может быть, сука, и третий. Я эти консервы особенно не считал.

– Очень познавательная история, раскрывающая тебя с новой, неожиданной стороны, – сказал я.

– Ты вообще знаешь, что такое “интегра”?

– Примерно представляю.

– Ну и вот, – сказал он. – Это, сука, спорт-купе. Она у меня была в заводском обвесе, спойлеры, антикрыло, вот это вот все. Предыдущий владелец еще и резину низкопрофильную туда вкорячил. Выглядела она, как натуральный болид, хоть сейчас в “нид фо спид” играй. Но при этом при всем, двигатель – всего сто двадцать лошадей.

– Беда, – посочувствовал я.

– То есть, ехать-то она, сука, ехала, девочек можно было легко цеплять, с пацанами на сходках о крутых тачках разговаривать. Но вот гонять на ней не получалось. Меня даже гаишники, сука, задалбывали. Тормознут такие, документы проверят, а потом смотрят и спрашивать начинают, как она, сука, наваливает. А там сто двадцать лошадей, она, сука, вообще никак не наваливает. Но смотрится, как я уже сказал, просто офигенно.

– История стала еще более познавательной, – сказал я. и – И в чем суть?

– Суть в том, что мы сейчас должны быть, как та “интегра”, – сказал он. – На самом деле мы не такие уж и крутые, но выглядеть должны просто офигенно, иначе никто нас тут всерьез воспринимать не будет.

После того, как мы заплатили золотом за то, чтобы нас провели к вождю, у меня в принципе практически не оставалось сомнений.что так особо крутыми перцами мы не будем выглядеть ни при каком раскладе, но Виталику я об этом ничего не сказал. Потому что, кто ж знает?

Может, он воспримет это, как вызов, и начнет крутость из каждого квадратного сантиметра своего тела выдавливать, а тело у него не маленькое, и ничем хорошим эта демонстрация не закончится.

Отец, как и положено вождю племени, заседал в деловой части города, в самой его середине. Под нужды своей администрации он занял какой-то бизнес-центр, о чем свидетельствовал роскошный когда-то вестибюль с разбитыми зеркальными панелями на стенах и неработающим фонтаном посередине.

Наверняка тут были и лестницы, но наш провожатый не искал легких путей, и на третий этаж нам пришлось забираться по заблокированному эскалатору.

Хорошо хоть, что Отец не устроил свою резиденцию в пентхаусе.

Судя по тому, что нам удалось увидеть за время прогулки, племя Отца имело довольно-таки нехилую численность. Явно не горстка дикарей, живущих в хижинах и ютящихся вокруг пары костров. Навскидку, я бы оценил население в несколько тысяч человек, но не сильно бы удивился, если бы речь шла и о десятке тысяч.

При том, что консервы уже давно должны были протухнуть, а возделанных полей на пути нашего следования я не видел. Как же они выживают? Исключительно благодаря охоте, собирательству и какой-нибудь неведомой игровой условности?

Перед дверями в конференц-зал стояли двое гвардейцев личной охраны Отца. Это стало очевидно, как только я заметил, что поверх стандартной кожаной брони, в которой тут щеголял каждый второй, у них были нацеплены бронежилеты, а вместо берданок вооружены они были короткими штурмовыми винтовками. Я ожидал очередного раунда боданий и уговоров, и даже начал прикидывать, в какую сумму он может нам обойтись, но гвардейцы просто разошлись в стороны и предоставили нашему провожатому открыть дверь.

– Дальше сами, – сказал он и срочно ретировался.

Мы вошли, увидели Отца и сразу стало понятно, почему нас так просто сюда пропустили, ни о чем не спрашивая, не предлагая оставить оружие на входе и даже не предприняв попытки заглянуть в инвентарь.

Отец был молод, на вид даже моложе нашего провожатого, но уровень у него уже не читался. Еще он был огромен.

Обнаженный по пояс, он вольготно расположился на здоровенном деревянном кресле, и даже в такой расслабленной позе было видно, как под его серой кожей перекатываются бугры мышц.

По правую сторону от кресла был небрежно брошен здоровенный боевой топор, который был бы двуручным даже для Виталика, но этот тип явно мог обращаться с ним и одной рукой.

Справа стоял крупнокалиберный пулемет, который участники движения “Игил” (запрещенная в России организация) так любят устанавливать на свои пикапы.

Никакого пикапа, понятное дело, поблизости не наблюдалось.

Отец был в помещении один, и гвардейцы за дверями явно исполняли для него роль мебели. При желании этот тип мог отразить любую угрозу и справиться в любым нападавшим, и вообще, это немного непривычно, когда предводитель по боевой мощи стоит чуть ли не половину своего племени.