Страница 3 из 54
Мой член возбужденно шевелится.
Она делает легкое движение головой, и золотые пряди в ее волосах сверкают при искусственном освещении, ослепляя меня. На секунду она становится не похожа на обычную женщину, а напоминает мне настоящую богиню! Я замираю, внутри живота все сжимается.
Что это было, черт возьми?
Теперь моя очередь удивляться. Я стараюсь сохранить бесстрастное выражение лица, но мне не нравится неожиданное впечатление, которое произвела на меня Синди Форрестер. Она заставила меня на мгновение потерять рассудок. Все должно быть по-деловому, не более того. Мне необходимо вернуть свой рассудок в игру. Она не богиня. Она обычная женщина. Красивая женщина.
Но это не значит, что у меня не было красивых женщин. Всю жизнь вокруг меня роились потрясающе сказочные существа. Деньги — отличный афродизиак. И от моего состояния все эти женщины становились безжалостными и алчными, как мухи на несчастных животных, бродящих по равнинам Африки. Как бы они ни старались, они никогда не вгоняли меня в ступор. Ни разу. Я встречался с ними. Играл. Дарил им дорогие безделушки. А потом уходил.
И она не исключение. Я медленно улыбаюсь ей.
Ее щеки розовеют. Она краснеет, потому что поняла, что мысленно я ее раздевал. Сорвал ее уродливый костюм и накрахмаленную рубашку, увидел красоту ее тела и зажал зубами ее сосок.
Она живет одна. Женщины, предпочитающие карьеру, как правило, живут одни, со своим грязными мыслишками и вибратором в компании. Ее несчастные соски, должно быть, требуют прикосновения настоящего мужчины, мечтают о мужских губах, которые знают, что делают.
Ее карие миндалевидные глаза вспыхивают, когда она понимает, что вот уже несколько секунд пялиться на меня. Вспоминает, где находится. Она берет себя в руки, по крайней мере внешне, но не может убрать румянец с щек и слегка затуманенный жаждущий взгляд, пока пялиться на меня. Пришло время бросить ей крученый мяч и посмотреть, как она сможет его отбить.
Я одариваю ее полуулыбкой, от чего она прочищает горло.
Удерживая ее взгляд, я толкаю стопки фишек вперед. Все. Игра началась. Она игнорирует фишки и кости, не сводя с меня глаз. Я также смотрю на нее, но знаю, что выиграл, когда толпа вокруг меня опять сходит с ума. Многие сделали ставку на меня и выиграли деньги.
Волнение вокруг достигает апогея, меня хватают за руки, пытаясь привлечь мое внимание, но для меня веселье закончилось. Теперь пришло время поговорить о деле с Синди, а я не собираюсь вести деловые разговоры за столом для игры в крэпс среди толпы.
Я собираю фишки, оставляя плюс-минус около ста тысяч фунтов. Поднимаюсь и рассовываю фишки по карманам.
— Гм, сэр? — Говорит Саша, кивая на фишки, оставшиеся на столе.
— Похоже, сегодня счастливая ночь для нас обоих, — отвечаю я, подмигивая. Затем разворачиваюсь и ухожу, оставляя всех с открытыми ртами.
Я считаю шаги. Зная, если Синди действительно так хороша в своей работе, она сорвется с места и догонит меня до десятого шага. Она превосходит мои ожидания и догоняет через шесть шагов.
Я замедляю шаг, но не останавливаюсь.
— Так ты уже поняла, как я сжульничал?
Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не рассмеяться при виде шока на ее лице. Но она быстро меняет выражение на профессиональную маску. Синди не отстает от меня, пока я иду к бару.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — холодно отвечает она.
Я смеюсь, она хмурится.
— Да ладно тебе, — говорю я. — Я знаю, что ты в своем кабинете наблюдала за мной, пытаясь понять, что я задумал. Так что можешь не делать вид, что не понимаешь.
К ее чести, она не пытается отрицать, что я говорю правду, хотя и не спешит соглашаться.
— Думаю, мы оба можем прийти к выводу, что ваша ночь удалась, — говорит она. — Может вам стоит на этом закончить?
Я смеюсь.
Она сжимает губы.
— Что тут смешного?
— Ты. Ты решила, что можешь мне говорить, что мне делать. Позволь сказать тебе кое-что, мисс Форрестер. Никто не говорит мне, когда пора заканчивать.
Она открывает рот, но я не даю ей вставить ни слова.
— Я не пьян. Я не причиняю никаких неприятностей. И мы оба знаем, что у тебя нет никаких доказательств того, что там произошло, кроме… моей удачи. Так скажи мне... у тебя, что вошло в привычку вышвыривать отсюда людей, если они выиграли?
— Я бы не назвала мои слова попыткой вышвырнуть вас вон.
Я искоса смотрю на нее.
— А как бы ты их назвала?
— Тактично намекаю, что хорошо бы вы решили продолжить вечер в другом месте. Особенно, когда почти признались в мошенничестве.
— Я ни в чем не признавался.
Мы почти дошли до бара, я останавливаюсь и разворачиваюсь к Синди. Она тоже останавливается, заметив, как быстро оценивающем взглядом сканирует меня, пытаясь понять представляю ли я дня нее опасность или нет. В конце концов, я крупный парень. Должно быть, она приходит к выводу, что ей ничего не угрожает, потому что не зовет на помощь охрану. Вместо этого она открыто смотрит мне в глаза.
— Только двадцать процентов общения происходит вербально. Все остальное — язык тела.
Я медленно улыбаюсь.
— Это говорит тебе мое тело, Синди?
Под ее кремовой кожей кровь приливает к горлу и щекам, и я с любопытством разглядываю ее. Она выглядит именно так, как я себе и представлял, а представлял я ее с моим членом внутри нее. Я решаю сменить тему. Одержимость сексом с ней не продвигает моих планов.
— Должен сказать, что у вас тут довольно хитро все устроено, — замечаю я.
Я вижу, как она борется с собой, не желая вступать со мной в беседу, но все же ей становится любопытно, что я имею ввиду. Любопытство берет над ней верх, она хмурится.
— Что вы имеете в виду?
— Послать блондинку секс-бомбу разобраться с ситуацией вместо кучки накаченных головорезов.
Ее щеки пылают еще ярче, и я вижу, как она тяжело сглатывает. Я решаю бросить ей кость. Приятно улыбаюсь, собеседник расслабляется, переставая видеть во мне врага.
— Не очень-то гостеприимно будет выглядеть это место, если охрана начнет таскать клиентов по полу, не так ли?
Впервые холодная профессиональная улыбка исчезает, и ее место занимает настоящая улыбка. Она достигает ее глаз, отчего они сверкают.
— Полагаю, что нет.
— И я думаю, что в этом месте почти нет бравады. Дерущиеся мужчины, доказывающие, что с ними нужно считаться, гораздо менее склонны драться с... красивой женщиной.
Она моргает.
— Что ж, похоже, вы полностью разобрались в нашей системе. Итак, позвольте мне задать вам вопрос. Вы ждете неприятностей?
— О, от меня всегда одни неприятности, — весело признаюсь я. — Но если вы спрашиваете, не собираюсь ли я начать наносить удары вашим низкооплачиваемым, перегруженным работой охранникам службы безопасности, то могу вас заверить, что нет, не собираюсь.
— И все же вы по-прежнему здесь, хотя я вежливо попросила вас уйти, — заявляет она.
— Ах, но вы же не просили меня уйти. Вы сказали, что пора заканчивать, а я не люблю, когда мне говорят, что делать.
— Тогда, возможно, мне следует перефразировать. Я вежливо прошу вас покинуть наше заведение и продолжить вашу ночь где-нибудь в другом месте, — говорит она, сверкая на меня своей собственной версией моей победной улыбки, эта улыбка не достигает ее глаз.
Уверен, что эту фразу она говорила бесчисленное количество раз, хотя звучит она не как заезженная пластинка.
— Но компания здесь такая хорошая. Зачем мне менять это заведение на что-то менее... гостеприимное? — Парирую я с улыбкой, которая доходит до самого члена.
— Потому что я прошу вас по-хорошему. — Она улыбается, эта ее улыбка может заморозить за секунду целого слона.
Я смеюсь. Ничего не могу поделать. В ней есть что-то такое, что, как мне кажется, воздействует на среднестатистического клиента, но я — не среднестатистический клиент.
— Можно сначала задать тебе один вопрос? — Спрашиваю я.
Она кивает, настороженно наблюдая за мной, как будто ждет подвоха. Воздух между нами словно разряжен, я ловлю себя на мысли, что действительно может что-то произойти.