Чтобы царствовал один в мире Черный Властелин

Ночи были просто невыносимы. Лежать рядом, держать друг друга в объятьях и обходиться жаркими ласками на грани фола. Зная, что, в общем-то, ничто не мешает пойти дальше и удовлетворить желание, от которого темнело в глазах. И все же Аня поняла, насколько прав был Вася. По большому счету, тот странный способ, которым он избавил ее от боли, к сексу имел отношение лишь по касательной – в любом смысле этого слова. И можно, конечно, было сказать: ладно, сейчас как-нибудь вот так, а потом уже… Но как-нибудь не хотелось. К альтернативным способам Аня относилась именно так, как сказал Вася: острая приправа, но точно не основное блюдо. Поэтому было в этом мучительном ожидании утонченное, на грани мазохизма, наслаждение: подождать – и получить сразу все, не довольствуясь малым.

Аня перекатывала во рту слово «люблю», как леденец, как янтарную бусину от бабушкиного ожерелья, и улыбалась. Раньше оно казалось ей пустым, фальшивым и едва ли не постыдным. Максимову она его ни разу не сказала, обходясь скороговоркой «я тебя тоже». Может быть, потому, что по отношению к нему оно как раз и было пустым? Аня пыталась сравнить – и понимала: то, что она испытывала к нему, было чем-то болезненным. Получить, добиться... Да, Вася был прав: она была захватчицей, завоевательницей, и достанься ей Максимов в полную и нераздельную собственность, скорее всего, очень скоро наскучил бы. Но теперь все было иначе. Это чувство было другим – мягким и теплым, ясным и радостным, без единой темной ноты. А еще в нем было то, чего она никогда еще не испытывала: такая нежность, от которой щипало в носу и наворачивались слезы.

Аня не могла поверить, что знает Васю всего несколько дней. Видимо, эти дни обладали какой-то тайной магией, поскольку смогли вместить в себя то, на что обычно уходят недели и месяцы. Она - вслед за ним - могла сказать: мне кажется, я знала тебя всегда. Как будто именно его ждала, его искала и никак не могла найти. В это было нелегко поверить, но она позволила себе это сделать…

 

Последний день их странного похода был особенно жарким. И долгим, как тридцать первое декабря в детстве. Ане хотелось мысленно подтолкнуть стрелки Васиного «Ориента», чтобы они передвигались быстрее. Ей казалось, что все вокруг переполнено чувственным через край: изнывающее от зноя белесое небо, поникшие листья, тихий плеск ручья на перекате. А запах… Разогретая сосновая смола, болотная трава-пушица, сухой мох, ядовитые белые цветы. Терпкий, бесстыдный, откровенный, он дурманил, сводил с ума, накатывал тяжелыми волнами, которые сливались с теми, которые рождались в самой глубине ее существа…

Начало смеркаться. Они больше не разговаривали и даже сидели поодаль, словно уже не в состоянии выносить близость друг друга. Иногда Аня ловила Васин взгляд и напряженно улыбалась, изнывая от нетерпения. Все ее чувства обострились до крайности, ее слегка знобило, как будто она обгорела на солнце и кожа отзывалась на малейшее прикосновение, даже легкое дуновение ветерка.

- Я пойду к ручью, - сказала она, когда дракон в очередной раз посмотрел на часы и кивнул: пора.

Подойдя к запруде, Аня скинула свою символическую одежду, подобрала волосы и вошла в воду, словно совершая тайный колдовской ритуал. Ей хотелось смыть с себя груз прежних чувств, ошибок, разочарований, встретиться с тем новым, что ждало ее, такой же обновленной. Вода, едва доходившая до пояса, была теплой, но ее сейчас не охладило бы даже ледяное озеро водяного.

Выйдя на берег, Аня лишь слегка вытерлась остатками рубашки. Ночь не принесла прохлады, кожа сохла почти мгновенно, а ей хотелось сохранить хотя бы каплю свежести. Она шла медленно, продлевая эту сладкую пытку, как будто не хватило предыдущих дней. За деревьями был виден свет – там горел костер, там ждал ее тот, кого так ждала она сама.

Стараясь ступать бесшумно, Аня вышла на край поляны и остановилась, любуясь им. Костер горел в отдалении – не для тепла, а лишь для того, чтобы видеть друг друга в зыбких отблесках. Вася обернулся, увидел ее и пошел навстречу.

- Я бы хотел, чтобы все было более… романтично, - сказал он и вдруг подхватил Аню на руки, прижав к себе.

- А по-моему, удивительно, - прошептала она, жадно вдыхая его запах, от которого кружилась голова. – Как будто мы одни во всей вселенной.

- Так и есть…

Вася осторожно опустил ее на плед и сел рядом, прислонившись к стволу дерева.

- Я хочу посмотреть на тебя, - тихо сказал он. – Ты очень красивая…

Аня стояла на коленях, положив руки ему на плечи. Отблески костра мерцали в его глазах, и она чувствовала его взгляд всей кожей, так же, как легкие прикосновения его пальцев. Вася притянул ее к себе, но она легко ускользнула от его губ и отвернулась.

Она сидела, запрокинув голову, касаясь спиной его груди и живота, чувствуя напряжение его мышц. Переплетя свои ноги с Аниными, он осторожно, но настойчиво развел их, заставив ее согнуть колени. Одной рукой Вася перебирал пряди ее волос, то лаская пальцами ямочку под затылком, то скользя вниз по шее, то легко, мимолетно касаясь мочек ушей – даже не кожи, а тонкого пушка на ней. Вторая рука обхватила снизу ее грудь, которая легла в ладонь, как спелое яблоко. От его прикосновений по телу разливалось тепло, которое сливалось с бегущим навстречу почти болезненным жаром, рождающимся в самой сердцевине ее женского существа.