Страница 38 из 120
- Двадцать шесть.
- Выглядишь моложе.
- А я таким и останусь, - усмехнулся Вася. Мягко, но настойчиво он взял ее за руку и притянул к себе, заставив встать с кресла. – Драконом буду стареть, а эльфом – нет. Хотя ты права. И по драконьим, и по эльфийским меркам я еще ребенок.
Аня почувствовала, как густое, медовое желание волнами разливается по ее телу, захлестывает с головой. Все ее чувства мгновенно обострились. Она видела, как часто пульсирует жилка на его шее, слышала, как участилось дыхание, влажным теплом касаясь ее кожи. Запах – волшебный запах чистого мужского тела, свежего пота. Особый терпкий, дразнящий запах желания…
Ей захотелось коснуться языком ямочки под его горлом, слизнуть легкую испарину, попробовать, каков он на вкус. Рука скользнула по груди, где под гладкой упругой кожей чувствовалась крепость мышц. Он поймал ее руку и провел пальцем по ладони – словно это был некий тайный знак.
Анины губы раскрылись, как бутон цветка, и потянулись ему навстречу. Под опущенными веками вспыхнуло лиловое пламя, когда она почувствовала прикосновение его губ – мягких и теплых. Кончик языка скользнул легко и тонко, пробежался по зубам и встретился с ее языком. Россыпь коротких прикосновений – морзянка точек и тире, эхом отзывающаяся по всему телу, похожая на диковинный танец. Аня почувствовала, что задыхается…
Его пальцы медленно опускались вдоль позвоночника, от шеи вниз, пока не задержались на том волшебном месте чуть ниже талии, прикосновение к которому мгновенно превращало Аню в созревший персик. Персик, который вобрал в себя весь жар южного солнца, благоухает и сочится соком, такой мягкий, бархатистый, нежный… Похоже, точка Джи у меня на хвосте, смеялась она. Ни один мужчина до сих пор не подозревал о существовании тайной кнопки, кто-то мог коснуться ее случайно, но эта ласка вовсе не была случайной. Больше всего ей хотелось, чтобы сладкая пытка продолжалась вечно, - и одновременно чтобы она скорее прекратилась, принеся еще большее наслаждение.
Впрочем, был еще чей-то нудный писклявый голосишко, который ныл, словно комар. Колыванова, дура, зудел он, это же дракон-оборотень, людоед, что ты делаешь, идиотка? Но Аня только отмахнулась.
То, что пряталось за анютиными глазками, красноречиво упиралось ей в живот, и она потянулась к завязкам брэ, чтобы убрать это досадную преграду. Но тут Вася посмотрел на нее своими невероятными бирюзовыми глазами и сказал:
- Анна, пожалуй, нам не стоит этого делать.
Аня опешила.
- Что?! – прошептала она, не веря своим ушам. – Это еще почему?
- Ну… Мне кажется, это… не слишком этично. Все-таки Слава…
- Слава мне не муж, не любовник и даже не друг, - зашипела Аня, взвившись серебристой нагайной, раздувая невидимый очкастый капюшон. – И ты прекрасно знаешь, каким образом я оказалась его наложницей. Фу, до чего же мерзкое слово! Поэтому ничего неэтичного я тут не вижу.
- Но все-таки он мой друг… - Вася отвел взгляд.
- Ах, он твой друг?! Когда я его спросила, друг ли ты ему, он сказал что-то такое, вроде, «ну, можно и так сказать», - без зазрения совести Аня спалила Славу и вовсе не собиралась мучиться из-за этого какими-то угрызениями. – Насколько я знаю, вы с ним заключили сделку, чтобы обоим остаться в живых. Это ты называешь дружбой?
- Я от этой сделки получил больше, чем он, - покачал головой Вася. – Если бы Слава отказался, нам пришлось бы сражаться дальше. Или он убил бы меня, или я его, но тогда на следующий день объявили бы новый набор кандидатов. Так что… я у него в долгу.
Ну уж нет, подумала Аня, что называется, закусив удила. Все подобные разговоры – в пользу бедных. Либо это драконье чучело сделает с ней то, чего она хочет, либо...
- Анна, прости, но я не могу, - со страданием в голосе сказал Вася.
- Не можешь или не хочешь? – уточнила Аня, демонстративно глядя на анютины глазки, которые продолжали цвести и колоситься. При этом в голову ей настырно лез древний анекдот. Как называют мужчину, который хочет, но не может? – Импотент. – А который может, но не хочет? – Да сволочь он, сволочь!
- Хочу. И могу, - раздувая ноздри, как скаковая лошадь, ответил Вася. – Но… не могу. И… не хочу.
Аня провела пальцами по его щеке, так легко, словно это было крыло бабочки – чтобы не стряхнуть пыльцу, чтобы она смогла улететь. А потом коснулась языком его соска, который мгновенно сжался в горошину, при этом кожа вокруг подернулась морозными мурашками. Его рука скользнула на ее бедро – тяжело и горячо.
- Правда не хочешь? – спросила Аня с теми особыми глубокими нотами – низкими, похожими на черный бархат, идущими из самой глубины женского существа, нотами – смертельным оружием, против которого мужчина бессилен. Особенно если они сопровождаются тонким росчерком ногтя. Росчерком, спускающимся от груди по животу, все ниже, ниже… И взглядом из-под ресниц – темным, бездонным, как Марианская впадина, опасным, как лезвие бритвы… - Не пожалеешь потом? Через… - она посмотрела на «Ориент», - через пять часов и двадцать минут ты снова станешь драконом. А я уйду. И больше ты меня никогда не увидишь. Уверен, что твой мифический долг стоит того, чтобы отказаться от единственной возможности?..