Герои чужой войны

Эльфийка слегка прихрамывала, и мне приходилось иногда придерживать ее, когда мы спускались по такой же лестнице вниз. Я оглянулся. Купол храма был подсвечен лучами заходящего солнца, наливающегося красным цветом с золотистым оттенком. Ветер в кронах деревьев усилился, но внизу было довольно спокойно; там, где были открытые места, они прогревались солнцем. На месте бывшей площади, от которой расходились улицы, мы остановились. Под ногами пружинила трава, пахло хвоей.

— Иди ко мне, — голос Кели вывел меня из накатившего оцепенения. Словно в родную тайгу попал, еле морок сбросил.

Эльфийка стоял в тени широченной сосны, прижавшись к ней спиной. У нее было странное лицо. Мягкие тени от ветвей скрывали ее глаза, и мне показалось, что она их просто закрыла. Я подошел ближе и взял Кели за плечи. Подумав немного, притянул девушку к себе. Она без сопротивления подалась в мои объятия. И так мы простояли довольно долго, потому что поцелуй затянулся.

— Завтра у нас tella men, — сказала Кели, отпрянув от меня, и ее лицо стало печальным.

— Что это? Не уловил, — признался я.

— Последний путь, милый. Сердце мое кричит от боли, — голос эльфийки задрожал, — я боюсь за вас всех!

— Но почему последний? — допытывался я, гладя ее волосы. — Это образное выражение?

— Потому что Творец дал нам возможность выполнить волю нашего народа, но теперь он потребует плату. Большую плату, страшную. Не все придут домой, Кос…. Я знаю, что не место и время говорить такое, но…. Сейчас ты мне очень нужен, понимаешь?

Жар бешеной волной распространился по моему телу. Я-то все прекрасно понял, только не понял, почему Кели так уверена в своей неуязвимости?

— А ты? — задал я вопрос, мучавший меня. — Любой из нас может погибнуть. Смерть, знаешь, не выбирает, кто мужчина, а кто женщина.

— Я вернусь, Кос, — грустно улыбнулась Кели. — Это мой путь, заложенный звездами. Мне еще долго жить. А вы, мальчики, гибнете, не успев многое сделать. Не смотри на меня так, как на стерву, ищущую выгоду! Я же не виновата, что это поганое проклятие отравляет мою жизнь!

Кели всхлипнула. Я медленно скинул с нее выцветший балахон и отбросил в сторону. Плевать на все. Нельзя жить только ради себя, ради своего желания и замыкаться в эгоистическом стремлении улизнуть за порог этого мира. Успею. Если в мифической книге звезд расписан мой жизненный путь, то этот эпизод станет приятным бонусом. А потом можно и заплатить мзду. Чего теперь бояться?

Эльфийку словно лихорадка била. Она помогала мне освобождаться от одежды чуточку суетливо.

— Не торопись, — тихо сказал я, ощущая ее теплые ладони на своей груди, — пусть это доставит тебе удовольствие, чтобы ты помнила об этом дне всю оставшуюся жизнь….

И мы опустились на прогретую солнцем мягкую траву, чтобы на время уйти из этого мира; и над нами было только небо, шумящие от ветра кроны деревьев, золотое солнце и любовь, яростная и вожделенная, бьющая молниями и выжигающая дотла.

А потом я умиротворенно сбил со своего носа наглого муравья, осмелившегося выбрать его в качестве наблюдательного пункта для каких-то своих муравьиных дел.

— Вали отсюда, мелочь, — лениво сказал я, — ночь на дворе, не успеешь в нору.

— И нам пора, — подала голос эльфийка, прижавшись ко мне. — Командир потеряет, начнет поиски.

— Грэм все знал? — решил проверить я давнюю догадку.

— Конечно, — вздохнула Кели, — и Мавар знал. А Фарин думает, что мы просто влюбились друг в друга. Не будем разочаровывать его?

— Хорошо оставаться в счастливом неведении, — согласился я и вскочил на ноги. — Меньше знаешь — лучше спишь.

Вернулись мы на виллу в сгущающихся сумерках. Грэм, чтобы сбить с моей довольной морды улыбку, чуточку сердито сказал:

— Кос, твоя первая стража! Идите, поешьте, мы оставили вам немного. Едва успели у Фарина отбить последние куски мяса. Тот еще проглот!

— Я не проглот! — раздался густой голос Фарина откуда-то из темного угла. — Каша получилась отменная, давно такой не ели! Вот едва и не совершил грех обжорства!

— У гномов обжорство не считается грехом, врун! — подал голос Томак. — Я знаю! Хороший аппетит показывает всю широту души и безмерную благодарность за вкусную пищу!

— Молодец! — уважительно ответил гном. — Можешь приезжать ко мне в гости! Подискутирим!

— Подискутируем, — поправил я Фарина машинально.

Из головы не выходили слова о Последнем Пути — tella men. Иногда такие пророчества пугают меня своей неопределенностью. Тягость ожидания события порядком напрягает нервную систему.

Отряд вышел из Водосада ранним утром, когда влажный туман начал наползать с застывших озер, закрывая плотным покрывалом округу. Хват умчался вперед, взяв на себя роль авангарда и функции дозора. Ему все было в радость. Хорошо еще, что не гавкал. Молчаливая огромная тень изредка появлялась возле нас, обнюхивала и снова исчезала.

Дорога заметно пошла вверх. Нам предстояло выйти к предгорью и держаться в его видимости, продвигаясь на север. Под ногами стали попадаться большие камни, перегораживающие путь. Ну, тут я лукавлю. Дороги, как таковой, в этой стороне не наблюдалось. Мы были первопроходцами и прокладывали тропу там, где считали нужным и удобным. Грэм поставил впереди Мавара и Томака, периодически подменяющего его. Фарин топал позади всех, закинув щит за спину. Все понимали, что здоровье Кели существенно снижает скорость передвижения, но с этим, увы, приходилось мириться, как бы не хотелось нам побыстрее миновать опасную территорию. От встреч с тойонами мы не были застрахованы. Кланы лесовиков были многочисленными, селились на огромном пространстве Шелестящего Леса, гуляли где хотели.

Чуточку отстав, я дождался пыхтящего Фарина и тихо спросил:

— Сколько у тебя гранат?

— Две осталось, — гном посмотрел на меня из-под кустистых бровей. — Что, в заднице засвербело? Чуешь чего? Ага, я тоже чую.

Гном потянул в себя воздух.

— Не дадут нам спокойно уйти, — как-то даже буднично сказал он.

— Дай мне одну гранату, — попросил я, косясь на Кели, которая стала оборачиваться, не увидев меня рядом.

Разделив скудный арсенал пополам, мы нагнали ушедших вперед товарищей. Я запихал «адский огонь» за пазуху. Пусть и не очень удобно, но зато спокойно. Мельком взглянув на часы, у которых когда-то успело треснуть стекло, заметил, что идем около двух часов. Темп средний, но пока терпимо.

Грэм, наконец, дал отмашку на привал. Впереди валялось огромное дерево, неведомо почему упавшее поперек нашего движения. Может, буря повалила, а может, само упало, как только корни сгнили. Почва здесь была каменистая, и комель словно плугом вырвал булыжники из земли. Ствол уже стал покрываться мхом, но еще окончательно не превратился в труху.

Появился Томак. Он держал в руках нож, выглядел настороженным.

— Впереди ручей, — сказал парень, — Хват перебежал на другую сторону и что-то почуял.

Мавар пришел с фляжками, полными воды, раздал всем, и пояснил:

— Наметилась тропа, уже почти заросшая. Или животные натоптали, или все-таки места хожалые. В лесу неспокойно. Глэйв куда-то в кусты убежал. Скоро узнаем.

— Вы слышите что-нибудь? — Кели сидела, прислонившись спиной к дереву. Возле нее лежал наготове лук со стрелами. Вскинув голову, она прислушалась к шуму верхового ветра.

Обычные звуки леса. Где-то отстукивает морзянку дятел, посвистывают мелкие пичужки, надсадно гудит мошка, обрадовавшись появлению свежей крови. Так и роятся над нашими головами. И жарко. Я даже вскочил на поваленный ствол и застыл столбиком, как суслик. Со стороны это выглядело забавно, но в монотонных звуках мне удалось вычленить звуки, которые нельзя было отнести к природным.

Ритм. Где-то позади нас в оставленном Водосаде четко прослушивался ритм барабанов. И он медленно, но приближался.

— Валить отсюда надо, — сказал я, глядя на Грэма сверху. — Лесовики подняли загонщиков. Скоро здесь будут.