Герои чужой войны

— Кишки орка! — выругался Фарин. — Это тойоны!

Ясно, что не волшебник в голубом вертолете! Нас обнаружили, или, еще хуже, увидели давно, просто ждали, какой маршрут выберем.

— Бегом! — рявкнул Грэм. — Томак и Мавар — в боевое охранение!

И мы понеслись по натоптанной, но усыпанной палой хвоей и сухими ветками тропе. Сбоку мелькала тень Хвата, охраняющего нас с фланга. Визги рожка теперь не прекращались ни на минуту. Веселье началось, етить его!

— Фарин, шевели булками, пятки оттопчу! — какая-то веселая злость накатила на меня.

— Тебе мои ноги — я на тебя посмотрю! — переваливаясь как утка, гном и так старался держать темп передвижения.

Тропинка резко нырнула вниз, и нам пришлось отчаянно тормозить, чтобы не скатиться кубарем по скользкой траве. Не хватало завалиться в одну кучу на потеху преследователям! А они уже организовали погоню, судя по азартным переливам свиста со всех сторон.

— Как будто заранее знали, что мы появимся здесь, — выдохнула Кели, отчаянно крутя головой.

— Командир, мы так далеко не убежим! — Фарин согнулся, его плечи тяжело вздымались. — Груз тяжелый!

— Вперед! Не останавливаться! — Грэм бешено вращал белками глаз.

Делать нечего. Продолжаем забег. Деревья, кусты, завалы, деревья, старая засека, давно раскиданная в разные стороны. Хват то и дело пересекает тропу, но не мешает нашему траффику. Впереди показался ручей. Мы влетели в него, поднимая тучи холодных брызг. Плевать, только вперед! Азарт гонки сошел на нет, в голове завертелись мысли, как оторваться от невидимых еще лесовиков. А ведь не отстают!

Неожиданный вскрик Томака разом выбил мысли о возможных вариантах спасения. Брат Мирины сидел на земле, вытянув ногу, в которой торчало оперение стрелы. Острие торчало с другой стороны. Навылет прошла. Что? Где? Кто стрелял?

— Самострел, — Кели упала на колени перед Томаком и внимательно осмотрела рану. — Хорошо, что чуть выше колена.

Она без раздумий обломала стрелу со стороны наконечника, и, закусив губу, резко дернула ее из раны. Грэм тут же наложил на рану тряпку, мгновенно обагрившуюся кровью. Пока оказывали помощь, свистеть стали практически рядом.

— На кабана ставили, — определил Мавар, — слишком низко пошла стрела. Случайность, но неприятная.

— Что делать будем, командир? — Фарин с готовностью снял с шеи свою ручную пушку. — Предлагаю задержать гадов.

— Один ты не справишься, — Грэм понял, что пришла пора делать выбор.

— А чего нет? — хмыкнул гном, деловито скидывая свой рюкзак. Он закинул его в кусты и сам шагнул туда. — Остановлю, дам вам время скрыться.

— Если бы знать — куда, — проворчал Мавар, вытаскивая клинок.

— Я останусь, — решительность в моем голосе заставила Грэма вскинуть от удивления голову. — Есть одна задумка, хочу использовать. А вы хватайте Томака и чешите отсюда.

Кели в отчаянии посмотрела на меня, потом на командира. Грэм согласно кивнул, потом знаками показал Мавару, что нужно помочь встать парню. Эльф забросил меч обратно в ножны и подошел к раненному. Пока они возились, приподнимая его на ноги, Кели подошла ко мне. Я сделал вид, что сосредоточенно копаюсь в своем рюкзаке.

— Кос! — голос эльфийки сорвался. — Ты не имеешь права…

— Какое право? — ровно спросил я. — Помереть в чертовом лесу, прикрывая ваш отход или просто так сдохнуть от бесконечного бега, ожидая стрелу в спину? Позволь мне решать свою судьбу, детка. Да не переживай так, сделаем дело — догоним вас. Слышишь, командир? Бегите так, как будто за вами дьявол гонится! Не останавливайтесь!

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — проворчал Грэм, перекидывая руку Томака на свою шею. Мавар проделал то же самое с другой стороны.

Эльфийка приложила свою ладонь к моей щеке, провела ею по брутальной щетине, покрывшей рожу, оторвала руку и поцеловала свои пальцы.

— Indo et tye[22]! — сказала она.

— Indo et tye, — хрипло ответил я. — Уходите же!

Оставшись вдвоем, мы начали действовать. Фарин оценил мою задумку, хлопнул по плечу. Засмеялся.

— Догадлив ты, парень, но дурак! Зря ты остался здесь. Сказал бы мне, что хочешь — сам бы справился.

— Хрен тебе! Русские своих не бросают!

— Значит, вместе и сдохнем! — вынес вердикт неунывающий гном. — Нам не привыкать.

Мы залегли в кустах, вытащив из рюкзака гнома три глиняных гранаты. Фарин аккуратно расстелил на траве тряпицу, в которой лежали несколько длинных палочек с серными головками и черкаш. Да, это были настоящие спички, которые пользовались популярностью среди гномов, которые их и создали. Горели они, правда, с ужасной вонью, способной отравить в радиусе двух километров все живое. Но, горели! Нам нужно было всего лишь поджечь фитили и швырнуть в толпу преследователей.

Режим тишины соблюдался недолго. Нам из кустов хорошо было видно, как передовой отряд преследующих нас тойонов начал переходить ручей. Лесовики шли размеренно, не увеличивая скорость движения, как будто знали, что рано или поздно настигнут нас. Их было пятнадцать человек. Оказавшись на том месте, где стрела подбила Томака, тойоны остановились и стали бурно обсуждать дальнейшие свои действия. А может, радовались, что у нас появился подранок. Я переживал, что они начнут вынюхивать следы, которые неминуемо укажут на засаду.

Гном зажег спичку, серная головка вспыхнула и закоптила, распространяя вокруг себя тошнотворный запах. Фитиль зашипел и стал стремительно укорачиваться в размере. Я тоже последовал примеру Фарина. Тойоны навострили уши, завертели головами, выискивая причину странных звуков. Но было уже поздно. Огоньки фитилей нырнули в нутро гранат, начался отсчет. Раз-два-три!

Мы одновременно выступили из кустов, держа в руках снаряды. Я свистнул:

— Эй, придурки! Получите гостинчик!

Наши глиняные гранаты полетели в толпу онемевших от такой наглости чужаков. А мы резво нырнули обратно в кусты и упали навзничь, прикрывая головы руками. Надо сказать, что глиняные снаряды отличались от известных мне современных поражающих средств. При разрыве не только куски обожженной глины были самой опасной частью гранаты, а и то, что было внутри. А там лежали рубленные гвозди, мелкие железяки, картечь. И при взрыве именно они приносили урон врагу. Как только огонь сжигал фитиль, он нырял внутрь и запаливал пороховой отсек.

Грохнуло дуплетом знатно. На нас посыпались листья, хвоя, какой-то древесный мусор. Над головой просвистели осколки, а лес наполнился криками ужаса и боли. Мы раздвинули ветки и увидели, что тропа завалена телами. Кто-то корчился от ран в животе, кто-то держался окровавленными руками за лицо, руки, ноги. Из пятнадцати тойонов невредимыми остались лишь пятеро, и то незначительные порезы от глиняных черепков (тоже ведь элемент поражения, не забываем!) показали эффективность гранат. Они рванули к нам, размахивая мечами. Злобные, оскаленные рожи не сулили нам приятной встречи. Я приготовился к драке, схватив с земли свой лук.

— Э, так мы не договаривались! — Фарин легко вскочил на ноги, держа в руках оружие. Он смело шагнул навстречу бегущим на него лесовикам, вопящим во все горло, и вскинул «слонобой».

Ба-дам!

Сноп огня вылетел из ствола, поваливший во все стороны дым скрыл поле боя. Меня стал раздирать кашель, глаза заслезились от пороховых газов. Если на меня выскочит враг, я даже толком прицелиться не успею. Но убегали секунды, вот уже и минута миновала, а тойоны как-то странно притихли. Вообще все затихло, даже мелкая живность забилась в норки. Дымная завеса потихоньку расползлась рваными клочьями по кустам и между деревьями, а картина, открывшаяся нашему взору, порадовала своей живописностью. Картечь снесла последних прытких лесовиков с тропы. Все пятеро изломанными куклами валялись на земле и не шевелились.

— Добьем? — Фарин кивнул на пострадавших от взрывов гранат.

— Не, — помотал я головой, сплевывая тягучую слюну. Запах серы до сих пор драл горло. — Пусть живут. Зато другие будут знать, как с нами связываться, когда им расскажут, что произошло! Раненные могут задержать преследование. Это нам на руку.

22

(душа (сердце) с тобой — эльф.)