Жемчужина гарема

Был небольшой шанс, что герцог попробует получить желаемое, пока я сплю беззащитный в его имении. Но магическое зрение подсказывало, что его клятва крови действует, и он не сможет ее нарушить.

— Вот здесь твои апартаменты на сегодняшнюю ночь, дракон, — сказал он, приведя меня в красиво обставленную комнату, соединявшуюся еще с двумя такими же. По человеческим меркам, эти апартаменты, должно быть, считались обширными и шикарными. По драконьим — были весьма тесными.

— Сейчас придут слуги, чтобы приготовить тебе ванну, если пожелаешь, принесут ужин, — добавил герцог. — Утром я расскажу тебе все. А потом, — он усмехнулся,

— я надеюсь узнать, когда и как именно я получу сердце дракона. Не затягивай с этим.

Ночь восстановила меня. Драконы вообще быстро восстанавливаются, недаром мы всегда считались самой сильной расой во всех отношениях — физически, магически, ментально. И закономерно, что прежде нашу власть признавали везде. Лишь мой отец согласился с тем, что желающие свободы должны ее получить, и позволил полосе туманов скрыть наши основные земли.

Утром мы с герцогом завтракали вдвоем. Теперь, когда я пришел в себя, и ментальная мощь вернулась, у него не было необходимости рассказывать мне все подробно. Я изучил его память, получил разъяснения по некоторым вопросам.

И убедился в одном: Аленор обманута Рокардом. Поганый брат забрал ее, заставив поверить, что она улетает со мной. Я сжимал кулаки и останавливал себя. Сперва нужно продумать, как спасти Аленор, а потом уже действовать.

И еще... герцог прав. Аленор — Повелительница драконов. В ней кровь тех, кто повелевал сердцами моих предков, тех, кто вел за собой, тех, кого любили и носили на руках... Тех, кто мог дать дракону новое сердце, почти воскресить из мертвых.

Вот, значит, как.

Когда Рокард вырвал мое сердце, а Аленор спасла, я решил, что она моя истинная пара. Я не видел другой возможности, что дала бы девушке возможность вырастить сердце. Об этом же говорили и мои чувства к ней. И ее — ко мне, или мне так казалось...

Но было и другое. И сердце, и возникшие чувства могли объясняться ее спонтанно проснувшейся силой Повелительницы.

Впрочем, какая разница. Это герцогу нужна была Повелительница. А мне просто нужна Аленор. И сейчас главное вырвать ее из рук Рокарда, пока не произошло что-нибудь непоправимое.

— Ты ведь понимаешь, герцог, что ждало бы тебя, если бы не сложившиеся обстоятельства? Я не собирался оставлять тебя в живых тогда... и не оставил бы сейчас, — сказал я Виньялли, когда у меня появилась более-менее полная картина.

— Ты опасен своими планами даже больше, чем желанием заполучить Аленор.

— Не спорю, дракон, — с усмешкой ответил герцог. — Я и не претендую на роль кроткой овцы. Так что ты собираешься делать теперь? — с интересом спросил он.

— И я... выполнил свою часть договора.

— С этим тоже не поспоришь, — улыбнулся я. Сложно признаться в этом, но циничная и подчеркнуто откровенная манера держаться («да, я такой, никогда и не спорил») нравилась мне в герцоге. Это человеческое чудище — опасное и слегка безумное — иногда становилось мне симпатично. В герцоге, несомненно, есть что- то от дракона. Причем от тех, старых драконов... От которых остались лишь легенды и несколько старожилов вроде Геарда из имений моего брата и нашего отца... — Я хотел бы закончить с тобой, герцог Виньялли, — сказал я. Чем раньше я отвяжусь от этого опасного и сомнительного союза, что заключил в герцогом, тем лучше. — Как ты смотришь на то, чтобы полетать? Не боишься? Аленор не испугалась... — мне хотелось немного подразнить его, хоть я понимал, что герцог вряд ли испугается полета на драконе.

— Это будоражит кровь, как и все новое, — краем рта улыбнулся Виньялли, а его холодные серые глаза блеснули. Вот так, наверное, они блистали и когда он смотрел на Аленор. Мою Аленор... Промелькнул порыв все же свернуть герцогу шею, когда выполню свою часть договора. Но нет, это слишком мелко, слишком подло.

Проклятая кровь Повелительницы! Она делала мою избранницу привлекательной, желанной для любого дракона или даже носителя нашей крови. И, к сожалению, согласно древним легендам, Повелительницы тоже испытывали душевную склонность не к одному дракону. Рокард может сыграть на этом, я знал. Поэтому торопился...

Спустя четверть часа я накрыл нас с герцогом пологом невидимости, принял вторую ипостась, с наслаждением развернул крылья и даже издал рев, чтобы расправить легкие — благодаря пологу его не услышит никто, кроме герцога. Это было наслаждением после тесного сырого лабиринта. Вновь ощутить свою силу, почувствовать тугие драконьи мускулы под гибкой чешуей, насладиться тем, как чуть выше сердца разгорается огонь, готовый в любой момент выплеснуться наружу. Ощутить, как крылья создают ветер и борются с ним же, упругим, мощным.

В разуме Виньялли мелькнуло восхищение.

Похоже, он действительно любил свою жену, подумалось мне, раз даже оказавшись на пороге исполнения своих планов, не меняет их. Сердце дракона могло бы дать ему иное — силу, власть, невообразимо длинную жизнь. Все то, чем обладаем мы. Но в его разуме я читал, что герцог все так же желает «повернуть время» ради воскресения своей покойной жены.

— Садись, Виньялли, — сказал я ему мысленно. Вряд ли у тебя будет еще одна возможность полетать.

Герцог вдруг рассмеялся и бодро начал карабкаться по моей ноге, словно всю жизнь занимался этим. Его ждал полет, а потом он мог обрести то, на что он уже и не надеялся. Сердце дракона.

Конечно, мой план был немного рискованным. Если ничего не получится, то мне все равно придется исполнить свое обязательство перед Виньялли. Я ведь поклялся яйцом своей матери, мне не уйти от этого обещания. И тогда останется убить невинного другого дракона, а на это я не смогу пойти. Подобная жестокость не в моей природе. Либо отдать герцогу сердце Рокарда — врага, который уже доказал, что может забрать мое сердце. Или... отдать свое сердце. Не просто сосредоточие моей жизни, больше того — новое сердце, бесконечно дорогое мне, потому что его вырастила Аленор.

Может быть, она сможет совершить это чудо еще раз, пронеслось у меня в голове, когда я взрезал воздух крыльями на пути к охотничьему домику?

Но пока я был почти уверен, что мой план удастся. Герцог не сказал, какое именно сердце дракона ему нужно, — свежее, только что вырванное из горячей драконьей груди, или подойдет мое старое сердце.

Я всерьез надеялся найти его. Более того, был уверен, что оно сохранилось где-то в лесу, неподалеку от того места, где его лишился. Когда Рокард вырвал его, он должен был разжать лапу и отпустить сердце. Потому что вырванное сердце дракона горит особым жаром, жаром драконьей души. Удержать его не в силах даже другой дракон. А потом... если Рокард не удосужился проверить, умер ли я, то, вероятно, он не вернулся и за сердцем.

Несколько недель оно лежало где-то и постепенно остывало, как, медленно затвердевая, остывает магма, выплеснутая из недр земли. Такая же судьба ждала и мое прежнее сердце. Дикие звери не тронули его, думал я, ведь сначала оно было слишком горячим, а после никто из них не посмел подойти к сердцу дракон, как не смеют животные подходить ни к чему, связанному с драконами.

Нужно только найти его, а тут мне поможет магия.

Спустя полчаса мы с герцогом были на месте.

— Надеешься найти его? — с интересом спросил герцог, оглядывая поляну, где я приземлился. Это была та поляна, куда я упал, сраженный Рокардом, та, где нашла меня Аленор. Та поляна, где она, должно быть, отчаянно ждала меня в назначенный час... а я не смог прилететь, запертый в лабиринте.

От этой мысли стало больно. Предать ожидания любимой женщины — что может быть хуже? Не справился, не смог прорваться через препятствия судьбы... Не смог договориться с ней! Больно. И стыдно. Правитель драконов, что не смог защитить свою истинную пару. Или не истинную... Впрочем, какая разница!