Жемчужина гарема

— Ты хочешь свою Повелительницу, поэтому все это затеял? — спросила я у Рокарда прямо. — Но зачем?! Разве тебе нужна женщина, чьи просьбы сложно не исполнить, женщина, к которой тянет бесконтрольно...?

Рокард посмотрел на меня грустно и как-то почти безнадежно.

— А как насчет личной Повелительницы, обладающей всей их силой, но принадлежащей только мне? Повелительницы, что тянется только ко мне, что исполняет мои желания с готовностью, что услаждает меня, как я услаждаю ее... Ведь именно такую связь обретает с нами Жемчужина... Ты станешь Жемчужиной и одновременно — Повелительницей. И это даст мне огромную власть, ведь моя Жемчужина как никто сможет вести за собой драконов, сплачивать и объединять их, вдохновлять их сердца... Мое оружие и моя... богиня. Так думал я... — закончил Рокард, внимательно и даже ласково вглядываясь в мое лицо.

Новая волна горечи, досады и ярости зрела в душе, готовилась подняться, когда я услышала об этих коварных планах. О желании возвести меня на пьедестал и поработить в то же время. Но под таким взглядом она унялась, словно стих ветер, который гнал волны по морю.

— А что ты думаешь теперь? — тихо спросила я, ощущая, что сердце вдруг забилось тревожно и сладко, в предчувствии откровения этого коварного сильного дракона. Который готов при этом... Я не знаю, на что, но готов.

— А теперь я просто хочу тебя себе, — на удивление спокойно, но проникновенно произнес Рокард. — Хочу этого счастья — быть с тобой. И мне все равно, что за природа у этого чувства. Влечение к Повелительнице или...

Рокард встал и в два шага оказался рядом со мной.

Я поднялась и встала перед ним. Теперь нас разделяло каких-то полтора шага. Рискованно, но терпеть не могу, когда я сижу, а он смотрит на меня своим горящим взором, словно прожигает! Тем более что теперь я знала: эмоции, которые я вызываю у драконов, связаны с моей сущностью Повелительницы, а не с моими личными качествами. Это было... немного обидно.

И все же взгляд Рокарда действительно пылал. Вспомнилась корка льда, почти равнодушие, что я увидела в его глазах в самом начале, когда еще считала Роларом. Вспомнилась боль, что любимый обманул меня... Вспомнилась и ненависть к Рокарду, когда я узнала, что он меня похитил и сделал орудием мести...

Теперь же было по-другому. Рокард больше не казался чудовищем. Я видела в нем дракона, который испытывает ко мне... то, что испытывает. Должно быть, это следует назвать «жаждой обладания». Но как и с Роларом, это было нечто большее. Не поклонение, хоть и на грани. Какое-то восхищенное поглощение, словно он вбирал взглядом мой образ, и это чувство волнами расходилось от него, заставляя дрожать и мои колени. Вызывало желание застонать, отдаться горячей волне, прильнуть к нему и ощутить блаженство и близость, невозможные больше ни с кем.

Отдаться этому поглощению — сильному, сметающему все на пути, но какому-то... бесконечно бережному.

— Иди сюда, Аленор, — глубоким, пробирающим до глубины души голосом сказал он, не двинувшись сам. —Дай мне шанс...

— Ты ведь не можешь навредить мне, не должен... — очень тихо сказала я, тоже не сойдя с места. Усилием воли заставляла себя устоять, просто оставить свое тело неподвижным, не давала ему сделать шаг, который в очередной раз перевернет мою жизнь.

Кто сказал, что Рокард хуже Ролара...? Кто сказал, что чувства Ролара ко мне истинны, а чувства Рокарда — лишь жажда обладания? Я ведь действительно не давала Рокарду шанса. Ни в чем...

Я судорожно сглотнула.

— Тебе ничто не может навредить здесь... — ответил он. — Ия не могу даже... обнять тебя против твоего желания. Подойди сама...

— Нет.

Я взглянула в его глаза, в которых вулканическое пламя смешалось с болью.

— Иди сюда, Аленор, — властно повторил он. — Ты хочешь, я знаю. Ты даже не даешь мне шанс, цепляясь за мечту об истинной паре, о великой любви, что свалилась на тебя с неба в образе раненого дракона. Ради мечты и призрака ты отвергаешь реальность. А ведь ты хочешь, я знаю, узнать поцелуй другого дракона, ласку другого дракона... его близость. Мой поцелуй, мою ласку, мою близость... Ты хочешь оказаться в моих руках, узнать, сравнить, понять... А я... я... — его голос дрогнул. — Глядя на тебя, сам начинаю верить в сказки об истинных парах. Знаешь, что я почувствовал, когда увидел тебя тогда на поляне?

Он замолчал на секунду, а я не нашла сил ответить, только отрицательно покачала головой, закусив губу. Слезы рвались из души: я запуталась. Мне не устоять... Даже не перед Рокардом. А перед всей это невероятно сложной ситуацией. Перед своими чувствами — такими ясными, когда рядом был Ролар, и потом, когда он улетел, а я пыталась бороться с герцогом Виньялли.

Как все было просто тогда! И как сложно теперь! Когда дракон, точно такой же внешне, как мой Ролар, стоит передо мной. Другой дракон — не хуже. Может быть, немного жестче, точно — коварнее, но с такой же горячей невероятно привлекательной душой. С драконьим полетом и драконьим пламенем, что живет во всех ипостасях. И в чем-то... более понятный. Он ведь прав, что мы с ним даже похожи! В нас одна сила, один порыв, я ведь тоже ощущала это, почти незаметно, очень глубоко пряча от самой себя. Но ощущала.

Но я промолчала. И я не заплакала. И не приблизилась к нему.

Я обещала Ролару стать его женой, правительницей. Я дала согласие. И пока не доказано, что мы с Роларом ошиблись, пока он помнит обо мне в подземелье драконьего лабиринта, пока я не увидела его снова, я должна быть верна ему.

Пусть меня тянет к Рокарду, пусть! Я хозяйка своих намерений, своего тела. И это проклятое тело не сойдет с места, как бы ему ни хотелось!

А Рокард, не услышав ответа, продолжил тихо, грустно, глубоко... Медленно.

— Я увидел существо. Девушку... И не захотел обладать ею — это другое. Я захотел больше... Я понял, что отдам сейчас все, обыграю всех герцогов на свете, придумаю любую самую сложную комбинацию, одержу верх над любыми врагами, чтобы забрать ее с собой и... хранить ее. Чтобы она была рядом. Потому что эта девушка была... сокровищем. Сокровищем, которое хочется сохранить таким, как есть, дать ему все, что можешь...

— И заключить в темнице, не давая ему выбора, — ответила я тихо с грустной усмешкой.

— Может быть, и так, Аленор.... Проклятье! — дракон взмахнул рукой словно в отчаянии. — Я дракон, в конце-то концов! А у нас так... Мы обладаем... Но мы и бережем, и спасаем, и храним... Любим, в конце концов, причем любим навсегда и не предаем своих избранниц! Мы умираем ради них, если нужно... И обладание - не такая уж большая цена за это! Не находишь?! — Рокард испытующе, словно хотел пронизать меня насквозь, уставился в мое лицо. — Мы такие, пойми ты это! Раз уж ты можешь почти что... повелевать нами! Думаешь, мне было легко...? Понимать, что я не хочу просто использовать это существо как орудие мести? Что с момента, когда я опускался на поляну, и внизу в восходящих солнечных лучах блеснули волнистые золотые волосы — золотые, как само это солнце, такой же золотой луч мечом блеснул у меня в душе. И стало больно... Потому что я не захотел мстить, а захотел помочь ей, укрыть ее... Проклятье, Аленор! Я притворялся равнодушным, я претворял в жизнь свой план, а этот луч изнутри резал меня, как сталь! Думаешь, это легко?! — лицо дракона перекосило, янтарь глаз сверкнул, как молния, он сделал отчаянный шаг ко мне и замер. А я отшатнулась.

Глава 47

Лавина его чувств просто свалилась на меня. Закрутила, заставила потеряться, словно я упала в водоворот и не могу выбраться. Только глотаю ртом воздух и даже не могу закричать и позвать на помощь. А главное, не хочу никого звать и не хочу выбраться.

Несколько мгновений мы молчали. Я дрожала и шаталась, сжимала кулаки, чтобы не упасть в его объятия или не упасть без сил. Он же смотрел на меня с болью и жег, жег... Потом вихрь вдруг начал успокаиваться. Лицо Рокарда разгладилось, кипение в глазах затихло.