Записки журналистки

Пару раз я краем уха слышала что-то в редакции, но из-за сверхзанятости просто не заостряла внимания. Телевизионные новости же были непозволительной привилегией для того, кто каждую минуту землю из-под себя рвал, дабы суметь заработать необходимый авторитет и вес в профессии.

Андрею удалось невозможное. Пробудить во мне уснувшее было любопытство.

Я подсобралась, облизала пересохшие губы и как можно более безразличней кинула:

– Суда еще не было. А значит, виновность не доказана.

– Да на нем больше тридцати эпизодов! – вскинулся парень. – И это только за год!

Попался!

Несколько ранее приметив отсутствие специальных нашивок на форме, я предположила, что Андрей не дослужился даже до сержанта. И, видимо, не прогадала. Тертый калач в этом деле ни за что бы так легко не повелся на мою простенькую провокацию.

Надеясь, что удача все еще ко мне не булками, я попробовала закинуть удочку глубже.

– Презумпцию невиновности так же еще никто не отменял. К тому же, – я послала пристальный взгляд в раскрасневшееся лицо парня, – все мы знаем, как умело добиваются признания в твоих кругах.

– Да ты что?! – Андрей поперхнулся возмущением. – Дементьев, мать твою, садист, каких поискать надо! Манипулятор! Нам вообще повезло, что удалось его поймать. Он еще и после убийств забавлялся с жертвами. Некрофил, хренов.

Я присвистнула.

Андрей замолк, нахмурился, уставившись в пустоту.

– Ты это специально, да? – повернулся он. – Спровоцировала?

На его лице мне удалось прочесть массу эмоций от банальной злости до почти детской обиды.

Я закусила нижнюю губу. Верка на моем месте наверняка бы кокетливо улыбнулась и промурлыкала что-то вроде «не волнуйся, котик, я тебя не выдам».

Я же совершенно не умела кокетничать.

Пришлось нагло соврать.

– Иначе, ты бы ничего мне не рассказал. Но я всего лишь внештатный фотограф малотиражки, статьи писать не умею. Так фоткаю, когда просят.

Напряжение, что заметно сковало спину Андрея, пропало. Отлегло от сердца, хотя чувствовать паршивой овцой я себя не перестала.

– Сам не понимаю, как мог выложить тебе такое, – замялся он. – Всего месяц как перевелся сюда из П. К-ого района. Жаль запороть карьеру, не успев ее начать.

– Я никому не скажу, – скрипнула зубами я.

Андрей просветлел.

– Спасибо.

Вглядываясь в его простецкое лицо, я отчетливо поняла, что за такие поступки ад мне обеспечен.

Я ведь не только расскажу, но и собираюсь забабахать такой материал, чтобы у Йогана зубы заныли от зависти!

Две стоящих статьи на меня маленькую! Да сегодня явно мой день! В кои-то веки.

Андрей вскочил на ноги так быстро, что я не сумела уловить момента, когда его добродушное лицо исчезло из виду.

– Пора, – он одернул рубашку и побежал в сторону ворот.

Там уже собралось с десяток человек в форме. Журналисты в нетерпении кучковались недалеко от полицейских. Я недоуменно оглянулась, медленно встала и включила смартфон в режим фотосъемки. На всякий случай.

Ничего не происходило. И почему они так напряглись?

Совсем рядом послышался скрип шин. УАЗик припарковался в паре метров от моей яблоньки. Сухопарый полицейский с тонкой ниткой черных усов распахнул заднюю дверцу авто. Его напарник, пухлый и приземистый, цепко ухватил Дементьева за наручники, и едва не силком выудил из машины.

Немного скрывшись за стволом яблони, я пристроила удобнее смартфон и сделала пару фото. «Некрофил» щурился, подставляя лицо солнцу, и улыбался.

Есть такой тип людей, на которых всегда хочется смотреть. К таким я неизменно относила Веру, Йогана, а теперь и… Дементьева.

Темные пряди волос слиплись и блестели неопрятными завитками. Загорелое лицо выражало столько спокойствия и уверенности, что можно было лишь позавидовать. Темная щетина придавала образу преступника еще большей загадочности. Я нахмурилась, сделав ряд снимков.

Дементьев улыбался, широко и открыто. Как будто он шел не по битому асфальту в СИЗО, а под бликами софитов, как минимум по красной дорожке за Оскаром. Вот только Оскар не дают за серию убийств.

Странно, но мое внутреннее чутье молчало.

Встреть я этого мужчину на улице – ни за что не поверила бы, что он способен совершить что-либо дурное. Разве что таракана пристукнуть тапком. И то случайно.

– Шевели ластами! – поджарый опер пихнул Дементьева в бок.

Подозреваемый споткнулся, дернулся. Светло-серая, потемневшая от пятен пота, ткань футболки плотно облепила его грудные мышцы. Посмотреть было на что.

Как в дурацких анекдотах, маньяк оказался действительно сексуальным.

Дементьев хмыкнул, поднял глаза и уставился немигающим взглядом прямо на меня.

Я что сказала это вслух?!

Ой-йошеньки!

Позвоночник оккупировала противная дрожь. Привычно нажав кнопку «сфотографировать», я вздрогнула. Мужчина довольно улыбнулся. Казалось, он способен гипнотизировать взглядом, как заклинатель змей.

– Э-эй! Пшла отсюда! – зло гаркнул «поджарый».

Я встрепенулась, мгновенно спрятала смартфон в задний карман джинсов, еще отберут!, и отступила на два шага вправо, выходя за кромку бордюра на шоссе.

– Горько! Горько! – раздалось где-то за спиной.

Недавно в зеленом доме напротив СИЗО расположился ЗАГС. Старое здание на Одесской готовили под снос, а лучшего места для проведения бракосочетаний, видимо, не нашлось.

Очень символично получилось. Зеки, наслаждаясь последними мгновениями свободы, смотрят на свадьбы, а женихи прощаются с ней, цепляясь взглядом за СИЗО.

Мда-а. Проза жизни.

– Горько! Горько! Раз, два… восемь, – продолжал надрываться хор веселых голосов.

Конвоиры, подталкивали Дементьева в спину, тот же вполоборота вывернулся, чтобы не потерять меня из виду. И что этот упырь так уставился?

– Анна!

С трудом отлепив от темных глаз Дементьева взгляд, я обернулась. На той стороне дороги, стоял «Писака».

Ох, ничего себе! Очередное совпадение?

– Вы не хотите задать мне пару вопросов? – прокричал он и помахал.

Очень хочу!

А ведь наглости этому типу не занимать! Любопытство всколыхнулось с утроенной силой. Пожалуй, я пристану на его заманчивое предложение. Тем более что пары фоток Чижу хватит с лихвой.

Не спуская глаз с «Писаки», я дошла до половины дороги, когда прогремел первый выстрел. Послышался истошный визг шин, звон бьющегося стекла и крик.

Я присела.

Почти перед самим носом пролетел микроавтобус.

Крепкая рука схватила меня за шиворот, силком поднимая, – ноги совершенно не слушались – и, поволокла в неизвестном направлении.

Просвистел новый залп выстрелов.

– Стой, с*ка! Не уйдешь!

– Петрович, ты как?! Жив?

– Ванечка! Ванечка! Очнись!

Крики сплелись в ужасающий вой. Страх превратил меня в камень: ни сглотнуть, ни вздохнуть.

Выстрелы смолкли так же мгновенно, как и начались. Что это вообще было?!

– Анна, у вас просто талант попадать в неприятности, – прошелестел над ухом знакомый голос, возвращая меня в реальность.

«Писака» укоризненно покачал головой. Его грудь под тканью пиджака тяжело вздымалась. Он дотащил меня до какого-то ларька и теперь пытался восстановить дыхание.

– Не виновата я, – просипела, сжимая трясущиеся руки, – они сами ко мне приходят.

– Кто? – округлил глаза мужчина.

– Н-неприятности.

– Не сомневаюсь.

– Что произошло?

«Писака» поджал тонкие губы, оттряхнул брюки от невидимой пыли. Мне показалось, что он тщательно обдумывал ответ перед тем, как озвучить его. Словно взвешивал все «за» и «против».

– То, что и должно было произойти, – наконец произнес он.

Глубокий тембр вновь приобрел нотки безразличия. Дыхание стало ровным и почти незаметным. Мое же сердце громким стуком в висках грозило заглушить весь мир.

– Какой информативный ответ, – съязвила я.

«Писака» и бровью не повел, вынул из внутреннего кармана пиджака красный блокнот и вновь стал что-то старательно записывать.