Дар

— Да, правда. Твой аппендикс лопнул, так что пришлось провести немного необычную операцию.

Необычную?

— В каком смысле необычную, доктор?..

— Смит. Доктор Смит. — Он вздыхает и рассказывает мне об операции. — Поскольку аппендикс лопнул, нам пришлось вскрыть брюшную полость и провести ревизию.

Я качаю головой и поджимаю губы.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Меня смущает его описание. Я не понимаю, что такое «ревизия», но звучит не очень.

— Итак, тебе придется пройти курс лечения антибиотиками, чтобы мы могли убедиться, что инфекции нет.

— Ладно. — Я моргаю и поднимаю руку, останавливая доктора. — А можете подождать, пока придет мой папа? Он все это лучше поймет.

— Я на обходе, так что загляну позже. Я просто хочу осмотреть рану. Можно?

Он достает из кармана пару хирургических перчаток и надевает их, и медсестра делает то же самое.

— Да, конечно.

Медсестра откидывает одеяло, и доктор Смит приподнимает край моей рубашки и снимает повязку.

— Отлично заживает. Повязку надо будет заменить, и тебе нужно будет держать рану сухой. А теперь скажи мне кое-что. — Он снимает перчатки и отступает. — Как ты себя чувствуешь?

— Болит, — отвечаю я машинально.

— И все?

Вопрос достаточно невинный, но по тону доктора я понимаю, что ответ его больше чем просто интересует.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, пытаясь подобрать слова, прежде чем расскажу ему о своих странных галлюцинациях.

— Ты не чувствуешь головокружения, не видишь черные точки? Может, слышишь что-нибудь?

— Слышу что-нибудь? — переспрашиваю я слишком резво. — Например, что?

Черт, я ничего не собираюсь ему говорить. Я заставляю себя молчать.

Он пожимает плечами, но холодный взгляд словно приклеен ко мне.

— Что угодно. Вообще.

Он как будто закидывает удочку. Я слышу свой внутренний голос, и он, как обычно прав.

— Неа, — качаю я головой.

Он подходит ближе и касается моей руки.

— Если мы что-то можем сделать для тебя…

Как только его кожа соприкасается с моей, мир вокруг исчезает.

Я в машине с доктором Смитом и медсестрой. Они не говорят, просто молчат. Так же быстро я возвращаюсь обратно в палату.

Я смотрю на доктора и замечаю широко распахнутые глаза. Он чуть заметно кивает медсестре.

— Ладно, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал нормально, словно ничего и не было.

— Увидимся, Алекса. — Он смотрит на медсестру и снова кивает, и они поворачиваются, чтобы уйти.

Когда дверь за ними закрывается, я резко выдыхаю. Что происходит? Сказать по правде, я понятия не имею и напугана до смерти.

Через несколько минут в комнату входит папа. У него в руках стакан кофе и коричневый бумажный пакет.

— Ты проснулась? — удивленно спрашивает он. — Мама уже едет сюда. Она хотела узнать, что скажет доктор.

— Они только что ушли, — указываю я в сторону двери. — Ты должен был встретить доктора и медсестру в холле.

— Может, мы разминулись. Я видел в холле доктора, но это был не тот врач, который говорил с нами после операции.

— Ладно, — говорю я. Ничего не понимаю.

Вкусный запах разносится по палате, когда папа открывает бумажный пакет. Пока он ест, мой желудок начинает урчать от голода.

— Что сказал доктор?

Папа снова кусает, и живот откликается новым урчанием.

— Он что-то говорил о повязке, но я не знаю, я вроде как прослушала.

— Лекси, это же касается твоего здоровья, — он пристально на меня смотрит.

Да, знаю, но я не могу сказать ему, что просто в ужасе от того, что творится в моей голове.

— Извини, пап, я все еще немного… не в себе, понимаешь? — папа кивает и кладет в рот последний кусок. — Ты можешь кое-что для меня сделать?

— Что тебе нужно? — он подходит к стоящей поодаль маленькой урне и выбрасывает пустой пакет туда.

— Ты можешь взять меня за руку?

— Да, конечно. — Папа садится рядом со мной и берет меня за руку. Он поглаживает мою ладонь большим пальцем, и … ничего не происходит.

Я кошусь на его руку, чтобы удостовериться, что он действительно меня трогает. Так и есть, но у меня нет никаких галлюцинаций, никаких картин в голове… ничего.

— Все хорошо? — спрашивает он обеспокоенно.

— Да, все отлично. Мне просто больно. — И я просто выбита из колеи.

— А вот и моя девочка.

Мама открывает дверь и входит в палату. У нее под глазами все еще темные круги, но она выглядит больше похожей на себя, чем прошлой ночью. Она наклоняется и целует меня в щеку, потом целует папу.

Никаких галлюцинаций.

— Я только что видела доктора Смита, и он сказал, что через несколько минут к тебе заглянет.

— Доктор Смит, который приходил? — я перевожу взгляд с мамы на папу.

— Доктор, который тебя оперировал.

— Ладно.

Это раздражает, но мне больше нечего сказать. Но, по крайней мере, он придет и расскажет маме и папе то, что рассказывал мне, и может, все это обретет смысл. Может, лекарства, которые они мне давали, имеют какие-то побочные эффекты, и у меня они вызвали галлюцинации.

Маме удалили гланды пару лет назад, и ей пришлось принимать сильные обезболивающие в первые дни после операции. Мама сказала, они были такие сильные, что ей начали мерещиться всякие вещи. Так что наверняка меня накачали обезболивающими — вот, почему у меня галлюцинации.

Да, так и есть.

Мама начинает нам о чем-то рассказывать, когда открывается дверь, и в палату входят мужчина и молоденькая медсестра.

— Привет, Алекса. Я делал тебе операцию вчера. Как ты себя чувствуешь?

Какого черта тут творится? Я оглядываю родителей, потом врача и медсестру и чешу голову.

— Кто вы?

— Я доктор Смит, а это — одна из медсестер, которая помогала мне, Кейти.

— Привет, — говорит она ласково и делает шаг вперед.

— Вы не доктор Смит, — говорю я, пытаясь устроиться поудобнее. Резкая боль в боку не позволяет мне особенно шевелиться.

— Это доктор Смит, — говорит мама, подходя к моей кровати.

— Да, он делал операцию, — добавляет папа.

Я свожу брови и приглядываюсь, отмечая очевидные различия между этим доктором Смитом и тем, что приходил ко мне около получаса назад.

— Здесь работают два доктора Смита?

— Еще два работают в больнице, да. Но на этой неделе их смен нет. — Доктор Смит делает шаг вперед, он выглядит обеспокоенным. — Все нормально, Алекса? Ты побледнела.

Он кладет руку мне на лоб, и я переношусь из палаты в кладовую. Доктор Смит и его милая медсестра «наслаждаются» обществом друг друга. Он страстно ее целует, его руки — на ее груди. Он рычит, она стонет.

— О Боже, — говорю я себе и пытаюсь отвернуться от зрелища их тайного свидания в кладовке.

Пикантная сцена исчезает, когда доктор Смит убирает руку. Слава Богу. Я снова в палате, где доктор стоит рядом с моей кроватью.

У меня начинают дрожать руки, а ладони потеют. Я гляжу на доктора и его медсестру.

— Мог другой доктор Смит прийти ко мне утром? — спрашиваю я, пытаясь говорить спокойно, чтобы себя не выдать.

— Сомневаюсь, их обоих нет в городе. — Доктор Смит хмурится. — Что такое, Алекса?

Все в комнате смотрят на меня. Доктор выглядит обеспокоенным, а на лице молчащей до этого медсестры написаны все ее мысли.

Она думает, я схожу с ума. Может, так и есть.

— Ты разве не говорила, что доктор уже приходил, и что он собирался вернуться, чтобы поговорить с нами? — спрашивает папа, скрещивая руки на своей вздымающейся груди.

— Да, но тогда приходил не этот доктор, — я указываю пальцем на врача. — Это был кто-то еще. Клянусь, он сказал, его зовут доктор Смит.

Я провожу рукой по волосам, и боль в боку тут же напоминает о себе. Я охаю от неприятного ощущения.

— Ты уверена, что он так сказал? — снова спрашивает доктор Смит.

Не уверена. Учитывая все это дерьмо в голове, я уже не уверена, настоящее это было или все мне привиделось.

— Может, мне приснилось. — Это для меня самый безопасный выход. Если я буду настаивать, что все это — правда, они решат, что у меня не в порядке с головой.